Белые доспехи — революция в истории европейского рыцарства

Великий период в истории рыцарства (1410-1500 гг.)

 

В силу этого высокая подвижность шейно-плечевого пояса им была не нужна, из-за чего на первом месте у них и оказалась защищенность. В то же время на Востоке, где лук оставался главным видом оружия всадника, продолжали выделывать и носить кольчужно-пластинчатые доспехи с открытым спереди шлемом, резко отличавшиеся от нового снаряжения воинов Западной Европы.

Известный британский историк К. Блэр посчитал возможным назвать эпоху с 1410 по 1500 гг. «великим периодом в истории развития рыцарского защитного вооружения», поскольку, по его мнению, доспехи высокого качества производились и позже, но никогда больше их изготовители не сочетали в себе столь высокого мастерства с таким тонким пониманием всех достоинств и недостатков материала, с которым им теперь в основном приходилось работать. Украшения в этих доспехах играли подчиненную роль, а главное внимание уделялось совершенству линий и форм, из-за чего облаченные в них человеческие фигуры вполне справедливо стали называть «скульптурой из стали».

 

Такие историки, как Д. Эдж и Д. Паддок, отмечали, что именно введение в употребление белых доспехов положило конец «международному периоду» в развитии латного дела, и что в Европе уже к середине XV в. сложилось два центра (и соответственно две школы) по производству цельнометаллических доспехов: один — в Северной Италии, в Милане, другой — в Северной Германии, в районе Аугсбурга. Кроме того, наряду с ними существовало и множество локальных производств, ориентирующихся на тот или другой из этих центров, что привело к появлению множества гибридных, смешанных форм, а также способствовало их быстрому распространению в пределах Западной Европы.

 

Д. Николь в книге «Французская армия в Столетней войне» приводит выдержку из сочинения анонимного автора «Военные костюмы французов в 1446 г.», в которой приводится описание подобного снаряжения. «Прежде всего… готовясь к бою, облачались в полные белые доспехи. Говоря коротко, они состояли из кирасы, наплечников, больших наручей, доспехов для ног, боевых рукавиц, салада с забралом и небольшим подбородником, прикрывавшим только подбородок. Каждый воин был вооружен копьем и длинным легким мечом, острым кинжалом, подвешенным слева от седла, и булавой».

 

 

Интересно, что в Англии превосходство континентальных оружейников в это время как вызов отнюдь не рассматривалось. Более того, его даже и не замечали, поскольку и знатные лорды, и мелкопоместные джентри имели обычай заказывать себе доспехи за границей. Одним из примеров подобного рода импорта вооружений является надгробная статуя сэра Ричарда Бьючампа, графа Варвика, датируемая 1453 г., на которой сам граф показан в итальянских доспехах «последнего образца».

 

Решительный отказ от кольчужной брони, выступавшей до этого в качестве связующего звена между отдельными пластинами, вызвал к жизни активный поиск новых форм защитного снаряжения, который пришелся, главным образом, на первую половину ХV в. Помимо бацинетов, появился и такой образец шлема, как салле, саллет или салад (что более характерно для русскоязычного правописания), сделавшийся особенно популярным среди германских оружейников.

Правда, Д. Эдж и Д. Паддок считают, что впервые этот шлем появился в Италии (где такие шлемы носили название селата), и называют даже год — 1407 — когда это произошло. Затем через Францию и Бургундию, примерно к 1420 г., он достиг Германии и Англии, после чего десятилетие спустя распространился уже по всей Европе.

 

В конструкции этого шлема наглядно проявилось стремление оружейников усилить защиту головы и лица, не усложняя самой конструкции шлема. Вот почему салад получил полусферическую форму и в своей верхней части прорези для глаз, а также довольно широкие поля, отводящие в стороны направленные в голову удары. Если его надевали неглубоко, сдвинув на затылок, то можно было смотреть из-под шлема. Во время боя его надвигали поглубже на лицо, и тогда для обзора использовали узкую поперечную щель. При этом нижняя часть лица и нос защищались специальным выступом, благодаря которому острия стрел и копий отбрасывались в стороны, а не вниз к шее. У германских шлемов назатыльник имел форму вытянутого хвоста; французские и итальянские больше походили своей формой на колокол. Примерно около 1490 г. появляется еще один тип, так называемый «черный сале» с характерной, помимо своей отделки (раскраска и черная ткань, которой его сверху обтягивали), формой предличника, выступающего вперед под острым углом. Носили такие шлемы и конные воины, например, французские конные стрелки из лука, рыцари и даже пехотинцы.

 

Еще большую защиту головы и шеи обеспечивал сугубо рыцарский шлем армэ, также появившийся в это время и имевший поднимающееся забрало и довольно сложную систему соединения всех его деталей в одно целое.

 

Что же касается комплектации «белых доспехов», то общее число деталей в некоторых образцах середины ХV в. доходило до 200, а если учитывать все пряжки, гвозди, крючки и винты, то и до 1000. Средний вес их достигал 20-24 кг, причем он достаточно равномерно распределялся по всему телу, в отличие, скажем, от кольчуги, давившей, главным образом, человеку на плечи. А. Борг иронизирует по этому поводу, что «никакого крана, чтобы посадить такого всадника в его седло вовсе не требовалось. А сбитый с коня на землю он вовсе не походил на беспомощного жука». В то же время рыцарь отнюдь не был и горой мускулов и мяса и никогда не полагался только на грубую силу и свирепость. Д. Николь, например, ссылаясь на описание рыцарей из средневековых произведений, подчеркивает, что это были люди, обладающие хрупким (!) телосложением, но гибкие и легкие, с развитой мускулатурой, крепкие и проворные даже в полном вооружении, с отлично развитой реакцией.

 

 

Такой воин должен был уметь наносить как рубящие, так и колющие удары, уклоняться от ударов врага, а будучи верхом, стараться не утомлять коня понапрасну и быть в состоянии занять позицию, выгодную для атаки. Уже в последний период Столетней войны, когда «белые доспехи» превратились в общеупотребительное средство защиты, современники указывали на необходимость в пешем поединке использовать более легкие доспехи и вести схватку в быстром темпе, стараясь получить над противником психологическое преимущество, продемонстрировав ему свое спокойствие и уверенность. Очевидно, что, имея под доспехами еще и толстое стеганое нижнее белье, рыцарь любой комплекции должен был очень сильно страдать летом от жары. К тому же при опущенном забрале можно было очень легко сбиться с дыхания.

 

Не стоит поэтому удивляться, что при первой же возможности рыцари старались снять с головы шлем или, по крайней мере, поднять его забрало, что, по сообщениям средневековых хронистов, именно в этот момент нередко приводило к их гибели.

Английские историки отмечают, что итальянские доспехи конца ХV в. имели более широкое распространение в Европе, нежели германские, типично «готических» форм, в то время как итальянские имели более сглаженные, закругленные очертания. Характерной особенностью итальянских доспехов было то, что они сильнее защищали левую сторону по сравнению с правой, из-за чего щит рыцарю практически больше не требовался.

 

Следует отметить, что германские доспехи содержали большее количество ребер жесткости и декоративных элементов, отсутствовавших на доспехах из Италии. В целом, миланская броня была более функциональна, так как в ней предусматривались дополнительные пластины для защиты паха, а предплечья были защищены большими цельноковаными пластинами, в германских отсутствовавших. После 1425 г. верхние края плечевых пластин стали отгибать вверх для прикрытия шеи, при этом наплечные пластины на спине даже заходили одна на другую.

 

К середине ХV в. большинство рыцарей уже не носили сюрко, однако до нашего времени дошло несколько интересных изображений, на которых воины носят то, что условно можно было бы назвать «национальными знаками отличия». Это мог быть кусок ткани, выкроенный в форме перевернутой буквы «Т» и закрепленный на кирасе спереди.

 

 

В то же время доспехи и, особенно, шлемы стало в обычае обтягивать дорогими тканями, в том числе с вышивкой золотой нитью и украшениями из драгоценных камней. Известны также случаи, когда поверх белых доспехов рыцари носили плащ табар, имевший вид короткой накидки спереди и сзади, который мог покрываться геральдическими эмблемами, а мог быть и просто изготовлен из красивой и дорогой ткани.

 

В Италии носить такой плащ вместе с доспехами превратилось в моду, причем настолько характерную, что на картине Антонио Пизанелло 1450 г. «Св. Георгий» святой не только изображен в итальянских доспехах с чрезвычайно массивными наплечниками, но и одет именно в такой плащ, получивший название джорния. В битве при Нэнси в 1476 г. в этом плаще, надетым поверх дорогих миланских доспехов, щеголял и герцог Карл Смелый, как известно, в нем же и погибший. Плащ оказался в числе трофеев, добытых швейцарскими конфедератами, и сегодня его можно увидеть в историческом музее города Берна. Плащ этот сшит из красного атласа и имеет буффы на рукавах у плеч (видимо, для большей свободы движения) и узкие прямые запястья. Д. Эдж и Д. Паддок считают, что, в общем-то, ничто не указывает, что этот плащ был предназначен для ношения вместе с доспехами, но то, что это интереснейший образчик военной моды того времени, для них несомненно.

С другой стороны, у Св. Георгия с картины Пизанелло этот плащ закрывает доспехи до колен спереди и сзади, причем наплечники у него закреплены поверх его широких рукавов длиной до локтей.

 

Одновременно в моду вошло ношение стандартизованных по своему покрою и цветам костюмов, в определенной степени предшествующих армейской униформе. Например, во Франции в годы Столетней войны лучники охраны короля в 1449 г. получили форменную одежду сине-бело-красного или зелено-бело-красного цветов. В том же году Карл VII въехал в Руан в сопровождении 600 воинов личной охраны, у каждого из которых был на копье атласный вымпел красного цвета с изображением золотого солнца, а что касается англичан, то у них и в ХV, и в XVI вв. стало традиционным ношение на костюме красного креста Св. Георга. Значительно реже, но все равно достаточно часто употреблялись и другие эмблемы, обычно нашивавшиеся спереди. При этом наряду с государственной эмблемой могли располагаться и местные.

 

Например, солдаты, посланные в 1513 г. служить на кораблях из города Кентербери, имели поверх своих доспехов одежду с изображением корнуэлльской клуши на груди и на спине; в 1522 г. люди из Шрусбери носили эмблему в виде головы леопарда, а всадники из Ковентри в 1542 г., отправленные на шотландскую границу, — вышитого на их куртках слона. Разумеется, одинаковую одежду рыцари не носили, но вот для латников, одетых в рыцарские доспехи, но рыцарями не являющимися, подобные одеяния в XVI в. были уже в порядке вещей.

 

Помимо шлема салад, который в это время пользовался большой популярностью среди как самых знатных рыцарей, так и среди бедных пехотинцев, подобная же судьба постигла и еще один шлем, появившийся в Италии еще в конце XIV в., а именно — барбют. По своей конструкции он был весьма похож на так называемый «коринфский шлем» эпохи классической Греции и обычно имел Т-образную лицевую прорезь, облегчавшую дыхание и обзор. Подобные шлемы в разных вариациях оказались очень удобными для пехотинцев и стрелков, однако использовались также и рыцарями. В частности, именно шлемом типа барбют укомплектован итальянский доспех 1450 г. из Галереи искусств и музея в Глазго. Широкое распространение подобные шлемы получили в Венеции, где их чаще всего использовали арбалетчики и тяжеловооруженная венецианская пехота, на что указывается в книге Д. Николя «Венецианская империя. 1200 — 1670», написанной им в соавторстве с историком и художником К. Рочеро.

В течение всего ХV в. итальянские оружейники производили немало доспехов, которые, будучи итальянскими в своей основе, нередко отличались от них в деталях, заимствованных у германских мастеров. Одновременно торговые связи Германии и Италии, сходившиеся во Фландрии, породили там собственное производство с центрами в Антверпене, Брюгге и Брюсселе. Здесь распространение получили доспехи смешанных форм, например, подобные тому, что сегодня нам известны по картине голландского художника Фридриха Херлина «Святой Георгий и дракон» (1460), где представлен всадник в типично итальянских «экспортных» латах и шлеме салад германо-итальянского образца. Большой спрос среди английского рыцарства на итальянские доспехи, по мнению Д. Эджа и Д. Паддока, вызвала война Алой и Белой роз, начавшаяся практически сразу же после окончания Столетней войны. В то же время английские оружейники — по происхождению в основном итальянцы — внесли в них достаточно много элементов германского доспеха. Например, «сердцевидные» боковые отводы наколенников у них были значительно меньше по размеру, чем на доспехах, вывезенных непосредственно из Италии.

 

Помимо доспешного производства в Италии, Германии и Фландрии в ХV в. существовали другие национальные центры, в которых работали итальянские мастера. Во Франции это были, прежде всего, Тур, Лион и Бордо, а в Испании — Бургос и Севилья, где многие оружейники работали в традициях арабской школы, поскольку принадлежали к морискам — христианизированным маврам. Проявлялось это в достаточно длительном изготовлении пластинчатой брони на заклепках, по типу бригандины. Испанскими мастерами был создан и своеобразный тип шлема, получивший название кабассет, распространившийся впоследствии и в других странах Европы. Впрочем, значительному разнообразию видов и форм защитного вооружения полицентризм производства отнюдь не способствовал, что было связано, в первую очередь, с понятием моды на те или иные доспехи, которой следовали даже мастера с именем. В то же время достижения одних мастеров довольно быстро становились предметом подражания других, ставивших на свои изделия клейма более известных оружейников, что, в свою очередь, приводило к новым заимствованиям и быстрой замене одних образцов на другие. Во всем наблюдалась только одна, зато достаточно четко прослеживающаяся тенденция, а именно — усиление защитных свойств каких бы то ни было видов доспехов при одновременном облегчении их использования.

 

 

Так, например, шлемы типа салад, изначально очень простые по устройству, со второй половины ХV в. получили открывавшееся кверху забрало. Но так как такие шлемы нужно было носить с «подбородником» для защиты нижней части лица, то в конце ХV в. появился тип салада с забралом в виде «гармошки», которое теперь закрывало лицо целиком. От «подбородника» и в этом случае не отказывались, однако степень защиты при этом значительно возросла.

 

Значительные изменения коснулись защиты для рук. Кольчужные рукавицы и перчатки начали делать из металлических пластинок с гибкими сочленениями, что значительно усилило защищенность пальцев и запястий. При этом существовало несколько характерных видов защиты: перчатки с отдельным прикрытием для каждого пальца, сплошным прикрытием на всю кисть и отдельным прикрытием для большого пальца, а также перчатки смешанного типа. При этом не надо думать, что последний тип латных перчаток, как более простой технологически, был одновременно и более дешевым либо использовался в доспехах «серийной выделки». Например, именно такими латными рукавицами оснащался доспех испанского короля Фердинанда Арагонского (Фердинанда Католика), который датируется концом XV в. и в настоящее время находится в Вене.

 

Д. Николь в своей статье «Фердинанд Католик» в журнале «Милитари иллюстрейтед», опубликованной в 1992 г., отмечая это обстоятельство, пишет, что в конце ХV в. Арагон в больших количествах импортировал итальянские доспехи, причем многие из них выделывались именно с учетом пожеланий заказчиков. В частности, открытые шлемы типа салад были более характерны для Испании, нежели закрытые типа армэ. Видимо, если уж сам король пожелал иметь на своих латах такие сплошные «рукавицы», то нет оснований выделять какие-нибудь из латных перчаток как более или же менее совершенные.

 

В последние годы ХV в. рыцарское вооружение сделалось предметом особой заботы государей Европы, в частности, императора Максимилиана I (1493 — 1519), создавшего тип рыцарского доспеха с желобками на всей их поверхности и получившего в итоге название «максимилиановского». Почти без изменений он применялся и в следующем — XVI в., когда в конце его потребовались новые усовершенствования, вызванные непрекращающимся развитием стрелкового оружия.

Отличительной особенностью максимилиановского доспеха были покрывавшие его поверхность желобки, которые облегчали вес брони и одновременно придавали ей исключительную прочность. Доспехи этого типа считаются одними из наиболее совершенных, но это совершенство оплачивалось слишком дорогой ценой, так как они были нетехнологичны, а значит, и очень дороги.

 

Интересно, что появившаяся в XV в. цельнокованая конская броня из больших металлических пластин была прямым развитием все той же бригандины, но только конской. Так, в 1445 г. герцог Бургундии Филипп Добрый заказал конский доспех, «сделанный по типу бригандины». Однако уже в 1450 г. мастер Пьер Инносензо да Фаерно из Милана сделал вполне совершенный конский доспех, состоявший из больших цельнокованых металлических пластин, целиком защищавших все тело животного, кроме его ног. Это один из наиболее ранних доспехов подобного типа, сохранившихся до нашего времени, и, судя по нему, технология его изготовления уже тогда была вполне отработана!

 

Николас Михаэль, рассматривавший военное дело средневековой Бургундии XIV-ХV вв., отмечал, что только такая броня в это время и могла защитить и всадника, и его коня, поскольку воздействие со стороны метательного оружия в это время возросло еще больше. Так, например, лишь в битве при Монтлери в 1465 г. было израсходовано 38400 стрел за один день! При осаде Вилли, продолжавшейся меньше месяца, было использовано 10200 стрел и 1500 арбалетных болтов, а при осаде Динанта, закончившейся всего за одну неделю, бургундская армия израсходовала 27840 стрел и 1780 болтов, что свидетельствует как о массовом характере их применения, так и о хорошо налаженном и отработанном производстве. Д. Николь по этому поводу сообщает, что выпуск 100000 арбалетных стрел, например, требовал десять березовых стволов и немногим меньше 250 кг железа.

 

 

Однако, если количественные данные сегодня хорошо известны, то вопрос о времени ввода в общее пользование арбалетов со стальным луком по-прежнему остается спорным, хотя считается, что такие арбалеты могли применяться в боях уже в 1370 г. Правда, хотя лук из стали и сделал арбалет более компактным, аккуратным и позволил уменьшить длину натяжения тетивы до 10-15 см, заряжался он, как и прежде, очень медленно и при этом все более усложнялся конструктивно. Для натяжения арбалета требовался целый ряд механических приспособлений — стремя, «козья нога» и, наконец, ручная лебедка с натяжным крюком и двойной заводной рукояткой.

 

Соответственно новым целям в это же время изменилась и форма наконечников стрел. Так, наконечники стрел листовидной формы, вполне современные для ХII в. и даже середины ХIII в., уже в конце этого столетия использовались только на охоте. Правда, лучники на кораблях все еще продолжали применять луновидные лезвия, однако только потому, что с их помощью можно было перерубать корабельные снасти. Основным типом наконечника в ХIV-ХV вв. стало шилообразное острие, дополненное тремя-четырьмя лопастями, способное поразить человека, одетого в металлические доспехи. М. Николас сообщает, что такие наконечники специально особо прочно не закреплялись, так что после попадания в цель они обыкновенно оставались в ране. Ссылаясь на данные современных экспериментов, он указывает на высокий поражающий эффект от применения таких стрел на дальности прямого выстрела. В то же время во время стрельбы на большие дистанции стрелы на движущихся всадников падали сверху под углом, в связи с чем рыцарю достаточно было лишь несколько наклониться вперед, чтобы все они отскакивали от его шлема и доспехов. Зато при этом очень уязвимыми становились голова, шея и круп лошади, которые именно из-за этого и стали также защищаться пластинчатой броней.

Однако если император Максимилиан I главное внимание уделял совершенствованию рыцарских доспехов, оказавшихся исключительно высококачественными и потому очень дорогими, то время правления английского короля Генриха VIII (1497-1547), по мнению британского историка Томаса Ричардсона, можно охарактеризовать как любопытную эпоху соединения старого с новым, эпоху расцвета, но одновременно и заката белых пластинчатых доспехов, связанную с развитием современного огнестрельного оружия.

 

Статья была опубликована в декабрьском номере журнала "Наука и техника" за 2011 год