Первые танки. Британские «Ромбы»

Корпус этого гусеничного бронированного поезда состоял из восьми секций, соединенных между собой шарнирами. Одна гусеница, по ширине равная корпусу, охватывала его сверху и снизу. Поворот поезда должен был осуществляться за счет изгиба самой гусеницы, но на практике опробован не был, да и планируемый 40-сильный паровой двигатель вряд ли смог бы сдвинуть с места этого 120-тонного монстра, вооруженного 12 пушками и четырьмя митральезами.

Хотя данный проект был отклонен и не имел никаких реальных воплощений, но Э. Буйен первым в истории соединил воедино двигатель, броню, гусеничный ход и вооружение. Поэтому его гусеничный бронированный поезд вполне может считаться предшественником современного танка. Это новое боевое средство оказалось более универсальным и эффективным оружием и со временем в корне изменило характер боевых действий и саму организацию вооруженных сил, став одним из «могильщиков» бронепоездов.

В начале XX в. появились проекты боевых машин, по своему виду гораздо более близких к тому, как выглядят танки сегодня. Так, в 1911 г. обер-лейтенант Г. Бурштынь предложил Военному министерству Австро-Венгрии проект Motorgeschutz. Эта машина массой около 5 т с двигателем мощностью 60 л. с. должна была передвигаться на непрерывных гусеничных лентах тросовой системы со скоростью до 8 км/ч. Motorgeschutz должен был нести броню толщиной до 8 мм и 30–40-мм пушку в поворотной башне. В преодолении различных препятствий машине помогало оригинальное рычажно-роликовое приспособление, а для движения по ровным дорогам с повышенными скоростями (до 30 км/ч) изобретатель снабдил машину съемными ведущими и управляемыми колесами (ну чем не колесно-гусеничный танк?).

Годом позже австралийский конструктор Л. Э. де Моль предложил британскому военному ведомству проект бронированной гусеничной машины. Она имела две гусеничные ленты с приподнятым обводом в передней и задней частях (для повышения проходимости), дополнительные штыри для преодоления препятствий, а поворачивала за счет изгиба гусениц в горизонтальной плоскости.

 

Правда ни один из этих проектов не заинтересовал военные министерства стран, ставших в будущей мировой войне противниками, — проекты так и остались пылиться на полках архивов. У военных отсутствовали мотивация и понимание возможностей применения такой вездеходной бронированной техники. В результате первые танки появились на поле боя только спустя пять лет — 15 сентября 1916 г., и толчком к этому стал так называемый «позиционный кризис».

 

Дело в том, что в начале XX в. будущая война виделась военным маневренной и быстротечной. Так, в Германии руководствовались планом Шлиффена, предусматривавшим мгновенный разгром Франции, прежде чем «неповоротливая» Россия сможет мобилизовать и выдвинуть к границам свою армию. С целью обхода основных французских сил наступать планировалось через территорию Бельгии, а спустя всего месяц занять Париж. В двух словах суть плана была изложена кайзером Вильгельмом II: «Обед у нас будет в Париже, а ужин — в СанктПетербурге».

 

Начальный этап Первой мировой войны соответствовал этим выкладкам — германская и французская армии активно передвигались, пытаясь окружить друг друга, обходя с флангов. Их действия отличались чрезвычайной мобильностью — как только одни столкновения оканчивались стабилизацией фронта, обе стороны быстро перемещали свои войска на фланг (в данном случае — на север в сторону моря), и сражение возобновлялось с новой силой. Эти взаимные обходы даже получили свое название — «Бег к морю».

 

 

Однако маневренный этап длился недолго — к декабрю 1914 г. все пространство между Парижем и Северным морем было уже плотно заполнено войсками обеих сторон, фронт стабилизировался, наступательный потенциал германцев исчерпался, обе стороны перешли к позиционной борьбе. Враждующие стороны закопались в землю и закрылись километрами колючей проволоки, каждый сантиметр земли простреливался пулеметами и артиллерией.

 

Серьезный маневр стал невозможен, атаковать приходилось в лоб, а это требовало большего сосредоточения сил для достижения хотя бы частичного успеха и увеличивало потери. Даже после массированной артподготовки, зачастую длящейся дни или недели, всего несколько выживших пулеметов в окопах противника срывали атаку. И пока атакующие пробивались через эшелонированную оборону, противник поездами перебрасывал подкрепление. Затем следовала контратака свежими силами против изможденных наступавших, и они откатывались назад, неся большие потери. Так повторялось раз за разом. Противостоящие коалиции оказались достаточно сильны, чтобы сорвать планы противника, но одинаково слабы, чтобы осуществить собственные.

 

В результате появилась острая необходимость создания бронированного средства, которое могло бы передвигаться непосредственно на поле боя, проделывая пехоте проходы в заграждениях на простреливаемом пространстве между траншеями, подавлять огнем оставшиеся пулеметные точки противника и перевалить через инженерные заграждения хотя бы первой полосы обороны.

 

Подвижным бронированным средством являлся бронепоезд, но его использование было ограничено наличием железнодорожного пути, и, естественно, все понимали, что построить такой путь на участке укрепленного фронта в нужном для наступления месте и непосредственно к противнику совершенно нереально. Использование бронеавтомобилей, которые уже в значительных количествах имелись в войсках, также не решало проблему. Проходимость тяжелых колесных броневиков по пересеченной местности и мягкому грунту была близка к нулю. Настоятельно требовалась именно вездеходная бронированная машина, которой и стал танк, органично соединивший в себе все необходимые элементы — вездеходное шасси, броневую защиту, скорострельное оружие и универсальный механический двигатель.

 

 

***

 

Отцом британского танка принято считать военного инженера — подполковника Э. Суинтона, который, кроме инженерных знаний, имел и боевой опыт, являясь участником Англо-бурской войны. В своих мемуарах Суинтон писал: «…главная сила оборонительных позиций противника, не считая артиллерии, кроется в умелом сочетании пулеметов и проволочных заграждений <…> я ломал голову над поисками противоядия… и у меня четко выкристаллизовалась идея бронированной машины. Она должна быть самоходной, иметь противопульную броню, вооружение, способное подавить вражеские пулеметы. Машина должна пересекать местность, несмотря на окопы, проламывать заграждения и взбираться на эскарпы. Но трудность заключалась в том, чтобы найти машину, которая удовлетворяла бы всем этим условиям, особенно последним трем». Правильно сформулированный вопрос есть половина ответа — уже в октябре 1914 г. Суинтон обратился с предложением использовать в боевых целях гусеничное шасси трактора «Холт». Однако в Военном министерстве отнеслись к его проекту весьма прохладно, хотя в феврале 1915 г. и организовали испытания гусеничного трактора «Холт» для проверки его проходимости. Надо сказать, что трактор не выдержал весьма суровых технических условий, которые были поставлены военными, соответственно, чины Военного министерства утвердились во мнении, что данная идея не заслуживает внимания.

Тем не менее Суинтон оказался не одинок, и проекты машин аналогичного назначения на гусеничном ходу начали предлагать и другие изобретатели. Так, коммодор М. Суэттер, один из руководителей Службы морской авиации Адмиралтейства (RNAS), предложил проект броневого щита, укрепленного на самодвижущейся гусеничной платформе (тракторе), за которым должны были укрываться пехотинцы.

Фантастический проект «сухопутного крейсера» представил Хетерингтон — его гигантская трехколесная машина имела длину 30 м, ширину 24 м и высоту 14 м. При массе в 300 т она должна была развивать скорость до 13 км/ч, преодолевать стенки высотой до 6 м и реки глубиной до 4,5 м. В каждой из трех башен «сухопутного крейсера» должны были быть установлены две четырехдюймовые пушки.

 

Хотя идея Суинтона о вездеходной боевой машине — уничтожителе пулеметов и была отвергнута армейским руководством, однако ею заинтересовался Первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль, который в феврале 1915 г. создал Комитет по сухопутным кораблям, выделив из фондов Адмиралтейства 70 тыс. фунтов на разработку и испытания. Согласно техническому заданию, разработанному специалистами Комитета и офицерами штаба командующего британскими силами во Франции, будущей бронированной боевой машине предстояло развивать скорость до 6 км/ч, преодолевать ямы и рвы шириной не менее 2,4 м, взбираться на брустверы высотой до 1,4 м. В качестве вооружения предлагались пулеметы и легкие артиллерийские орудия. К работе над проектом привлекли машиностроительную фирму «Уильям Фостер энд Компани Лимитед» из Линкольна, занимавшуюся гусеничными тракторами. Ей в июле 1915 г. и заказали постройку «сухопутного корабля» на базе американского трактора «Булок».

Испытания машины, получившей наименование «№ 1 Линкольн», прошли сентябре 1915 г., однако их результат нельзя было назвать удачным. Оказалось, что ходовая часть трактора слаба для таких нагрузок, к тому же при переходе через траншеи нижняя ветвь гусеницы провисала, и она спадала. К концу ноября подготовили к испытаниям новый вариант машины, получившей прозвище «Маленький Вилли» (в честь одного из конструкторов — У. Вилсона). Ходовая часть получила гусеницу с жесткой подвеской. Корпус из листов котельной стали (не броневой) собрали на каркасе из уголков. В лобовой части было сделано крепление для 7,7-мм пулемета «Виккерс», а в бортах — лючки для стрельбы из личного оружия. В крыше было предусмотрено отверстие для установки башни. Карбюраторный двигатель мощностью 105 л. с. обеспечивал 18-тонной машине скорость хода не более 3,2 км/ч. Благодаря наличию колесного хвоста «Маленький Вилли» преодолевал ров шириной до 1,5 м («№ 1 Линкольн» только 1,2 м).

Но этого все равно оказалось недостаточно. Командование британских войск во Франции настойчиво требовало, чтобы машина была способна переползти ров шириной 2,4 м и преодолеть стенку высотой 1,4 м!

 

Чтобы удовлетворить данное требование, конструкторам пришлось полностью перепроектировать машину. Они решили максимально увеличить высоту зацепа гусеницы и нарастить ее длину, что давало возможность машине выбираться из широких окопов и преодолевать вертикальные препятствия. Верхнюю ветвь гусеницы пустили поверх корпуса, а направляющее колесо максимально вынесли вперед. В результате корпус машины получил ромбовидную форму. Из-за его большой высоты и соответственно высоко расположенного центра тяжести от поворотной башни на крыше пришлось отказаться. Вооружение спустили вниз, разместив «по-морскому» — в спонсонах (боковых выступах) на бортах. Такая машина, получившая прозвище «Большой Вилли» была построена на заводе в Линкольне к середине января 1916 г.

Работы старались держать в секрете. Все, кто соприкасался с новым военным изобретением, были обязаны хранить это в строжайшей тайне. Залегендировать строящиеся машины, похожие на большую цистерну или бак, решили как «полевые емкости для воды», отправляемые в Месопотамию, однако после потери этой территории, не мудрствуя лукаво, выбрали другую отдаленную и загадочную страну — Россию. Соответственно машина стала называться танком (по-английски tank — «бак», «емкость»). При перевозке первых танков на них даже писали кириллицей: «Осторожно. Петрограаъ». Правда, существует версия, что одним из первоначальных названий было water carrier — «резервуар для воды» или «водовоз», что полностью отражало маскировочную легенду. Однако аббревиатура WC в английском языке обычно употреблялась для обозначения туалета с водяным смывом (water closet) и, естественно, предпочли более короткое и нейтральное — tank.

 

 

Переломным моментом в судьбе британского танка стала его демонстрация перед членами правительства и высшими военными чинами — министром снабжения Д. Ллойд-Джорджем, военным министром Китченером, министром иностранных дел Бальфуром и др. Специально для этого «Маленький» и «Большой Вилли» перевезли в поместье маркиза Солсбери в Хетфильд. Показ, прошедший 2 февраля 1916 г., произвел на большинство чиновников сильное впечатление, и хотя Китченер и остался при своем мнении: «... эта прелестная дорогая механическая игрушка не поможет нам выиграть войну», но, как говорится, «лед тронулся». Официальные испытания «Большого Вилли» прошли 12 февраля, но еще 8 февраля командующий британскими войсками во Франции Д. Хэйг затребовал в свое распоряжение 40 новых танков.

После принятия на вооружение под обозначением Mk I (Марка 1) Министерством снабжения был выдан первоначальный заказ на постройку 100 танков. Для ускорения производства и в связи с тем, что начальник Управления вооружений отказался выделять артиллерийские орудия для «сомнительных» машин», половину заказанных танков было решено строить пулеметными, а остальные вооружать морскими 57-мм (6-фунтовыми) скорострельными пушками «Гочкис». В результате появилось деление танков на «самцов» (пушечные) и «самок» (пулеметные). Задачей последних было подавление пехоты противника в окопах и прикрытие «самцов» от возможных пехотных атак.

Танк Mk I представлял собой ромбовидный стальной ящик на гусеницах, длиной в восемь и высотой в два с половиной метра. На крыше монтировали двускатную деревянную раму с проволочной сетью. Она служила для крепления маскировочного материала и защиты от ручных гранат (позже от нее отказались). Толщина бортовой брони составляла 5–10 мм, она защищала от винтовочных пуль (небронебойных), шрапнели, легких осколков снарядов.

Вооружение танка располагалось в спонсонах. Пушки на «самце» наводились вручную, и стрельба из них была довольно неудобна. Наводчик стоял на коленях, а при откате казенник пушки почти достигал капота двигателя. Кроме того, большой щит пушки легко заклинивался при попадании между ним и стенками посторонних предметов. На «самке» пулеметы «Виккерс» калибра 7,7 мм устанавливались в цилиндрических поворотных установках с бронировкой кожуха ствола. Данный пулемет имел водяное охлаждение и боевую скорострельность до 300 выстр./мин.

Центральную часть внутреннего пространства корпуса танка занимал двигатель и трансмиссия. Карбюраторный двигатель «Даймлер» мощностью 105 л. с. устанавливался вдоль оси так, что по бокам от него оставались проходы шириной всего 0,35 м. Бензин к двигателю подавался самотеком, из баков, расположенных под крышей, поэтому если танк сильно наклонялся, подача бензина могла прерваться и мотор глох. При этом скорость танка была чрезвычайно низкой. На хороших дорогах она едва достигала 6 км/ч, а на местности, вне дорог, где и приходилось главным образом действовать танку, она снижалась до 1–3 км/ч, т. е. была меньше скорости пешехода.

Сзади к корпусу шарнирно крепился хвост с двумя металлическими колесами. Пружинами он прижимался к земле, для подъема служил гидравлический домкрат, для поворота — тросовая тяга. Хвост служил для повышения устойчивости и увеличения ширины перекрываемого рва, а также для плавного поворота (с радиусом 50 м и больше). Для крутого поворота хвост поднимался.

 

Вообще управление Mk I было очень сложной задачей, требовало больших усилий, постоянного внимания и участия четырех человек: водителя, двух его помощников (управляли включением третьей и четвертой передач в бортовых коробках) и командира танка (из-за особенностей дифференциала машину при движении, в особенности по грязной, скользкой дороге, постоянно уводило в сторону и ее приходилось выравнивать, притормаживая соответствующую гусеницу). Грохот мотора мешал согласовывать действия, а выхлопные газы и пороховой дым отравляли экипаж и вызывали частые обмороки — температура внутри поднималась до 50 градусов. К тому же, по выражению одного танкиста из бывших моряков, танк на ходу швыряло, «как торпедный катер во время шторма».

Несмотря на все ухищрения, проходимость Mk I также оказалась не блестящей. Перетяжеленная машина (в требованиях к машине по проходимости ей устанавливалась масса — до 22 т, в реальности же она достигала 27–28 т) имела удельное давление на грунт около 2 кг/см2 . В результате гусеницы вязли в грязи, а большая ширина корпуса мешала передвигаться по просекам и узостям.

 

Неудовлетворительным было и наблюдение из танка. Экипаж мог вести наблюдение только через незащищенные щели, в которые при обстреле летели брызги расплавленного свинца.

Как видим, танк Mk I был далек от совершенства. Тем не менее их было построено 150 штук — 75 «самцов» и столько же «самок». 13 августа 1916 г. первое подразделение британских танков — «Тяжелая секция пулеметного корпуса» — отправилось во Францию. Экипажи отплыли из Саутгемптона, но здесь не оказалось кранов, способных погрузить сами танки, поэтому их пришлось отправлять отдельно из Эйвонмута.

Спустя месяц 15 сентября 1916 г. состоялась первая в истории танковая атака, проведенная в ходе битвы на Сомме. Правда, из 49 машин, которые англичане подготовили для атаки, на исходные позиции удалось выдвинуться только 32 (17 танков вышли из строя из-за неполадок), а из этих тридцати двух, начавших атаку, пять застряли в болоте, и девять вышли из строя по техническим причинам. Тем не менее даже оставшиеся 18 танков смогли прорвать фронт на ширину 5 км и продвинуться вглубь вражеской обороны на 5 км, причем потери англичан в этой наступательной операции оказались в 20 раз меньше обычных. Танк-«самец» D17 «Dinnaken» лейтенанта Хасти даже вошел в деревню Флер, неспешно преследуя убегающих и прячущихся в погребах немцев. Психологическое воздействие на германскую пехоту было огромным — когда в первой линии окопов кто-то из немецких солдат выкрикнул фразу «Дьявол идет!», его слова распространились по траншеям со скоростью пожара.

 

Германскую оборону не удалось прорвать окончательно из-за малого количества задействованных танков, но даже такая неуклюжая и имевшая много слабостей боевая машина показала свой большой потенциал. Танки преодолевали проволочные заграждения и траншеи шириной 2,7 метра, а их броня держала попадания пуль и осколков снарядов. Правда, прямых попаданий снарядов танки не выдерживали. Из 17 машин, получивших попадания от оправившихся немцев, 10 так и остались ржаветь на поле боя, и только семь сумели приползти обратно.

После первого боя танков на Сомме заказ на их постройку сразу увеличили до 1 000, а потом и до 1 250 шт., с требованием внести улучшения в их конструкцию. Так появились британские танки следующих модификаций Mk II и III. Их выпустили по 50 единиц каждой (25 «самцов» и 25 «самок»). Уже на Mk II отказались от колесного хвоста (как показала практика, он практически не улучшал маневренность), нижние стенки спонсонов слегка скосили внутрь (их углы часто зарывались в землю), а выхлопную трубу вывели вдоль крыши на корму.

В марте 1917 г. в производство пошла следующая модификация — Mk IV, ставшая самым массовым британским танком в 1916–1918 гг. Таких машин было построено 1 015 шт. (420 «самцов» и 595 «самок»). На Mk IV было улучшено бронирование — к этому времени германская пехота уже активно применяла новые бронебойные пули. Толщину брони в лобовой части довели до 16 мм, бортов — до 12, а крыши — до 8 мм. Переконструировали спонсоны, теперь они могли вдвигаться внутрь корпуса по особым салазкам (это упрощало транспортировку по железной дороге), а их нижнюю часть еще больше скосили, чтобы уменьшить «зарывание». Стволы орудий укоротили с 40 до 23 калибров. На «самках» пулеметные спонсоны вообще уменьшили, и под ними сделали прямоугольные люки-лазы с двустворчатыми крышками. Наконец, установили систему принудительной подачи горючего к карбюратору и увеличили объем топливных баков — танк жрал около 10 литров бензина на километр.

Интересно, что в рамках «соревнования снаряда и брони» британцы, еще до выхода первых Mk I на поля сражений, озаботились разработкой танка, защита которого могла бы противостоять огню германских легких полевых пушек. Толщина брони этого тяжелого танка, получившего прозвище «Летающий слон», должна была составить 76 мм в лобовой части и 50–51 мм по бортам В полукруглой лобовой части корпуса размещалась 57-мм пушка Гочкиса, а в бортах — четыре-шесть пулеметов. Хотя по своим размерам «Летающий слон» был сопоставим с Mk I, но его расчетная масса достигала 100 т. Чтобы такая тяжелая машина не увязала в земле, ее поставили на две пары гусениц — основные шириной 610 мм по бортам и дополнительные, размещенные под днищем танка и слегка приподнятые над поверхностью земли, которые должны были улучшать проходимость танка на мягких грунтах. Правда, дальше проекта дело не пошло — огромная масса и стоимость танка, имевшего вооружение даже слабее, чем у Mk I «самец», стали причиной отказа от его производства.

Статья была опубликована в январском номере журнала "Наука и техника" за  2019 год