Но как французские «черепахи» перевернули все традиционные военно-морские доктрины и перевели в разряд «корабельных дров» могучие эскадры наисовременнейших парусно-винтовых линейных кораблей — так и схватка «Монитора» с «Мерримаком» существенно «скорректировала» дальнейшее развитие кораблей, которые по своему классу, могуществу и стоимости стояли на несколько порядков выше американских поделок…
Несмотря на то, что в Англии и Франции развернулась серийная постройка броненосцев, эти не проверенные ни в одном серьезном боевом столкновении корабли вызывали бурную полемику в правительственных и военно-морских кругах всех морских стран, а также и в прессе. Основная проблема заключалась в высокой стоимости броненосцев при их лишь только предполагаемой боевой ценности. Совершенно очевидно, что новые корабли имели мощнейшую оппозицию в лице «китов» судостроительной промышленности, не желавших перестраивать десятилетиями налаженное производство, зависящих от них политиков, а также старых офицеров и адмиралов которые по образному выражению Наполеона, «всегда готовятся к уже прошедшей войне».
Гражданская война в США, разыгравшаяся в начале шестидесятых годов XIX в., во время которой и произошел бой между двумя вышеупомянутыми кораблями, вообще представляет много интересного для военно-морской истории. Война эта крайне своеобразна и не имеет прецедентов. Ее особенностью является то, что одна из воюющих сторон, а именно южане, вначале совершенно не обладали морскими силами, и в самой стране не было промышленности, способной создать таковые. А все значение флота северян состояло в том, что он в течение всей войны ставил себе главной задачей не допускать ввоз к противнику предметов снабжения, необходимых для ведения сухопутной и морской войны, и блокировать его экспорт, который давал Югу денежные средства для приобретения этих товаров.
В первой половине XIX столетия Соединенные Штаты развивались чрезвычайно быстро, народонаселение увеличилось с одного миллиона в 1756 году до 5 миллионов в 1800 году и свыше 30 миллионов в 1860 году (в том числе почти 5 миллионов негров и индейцев). Сам театр военных действий занимал по площади пространство большее, чем Германия, Италия, Австро-Венгрия, Франция и лежащие между ними мелкие государства, вместе взятые. Главным местом военных событий на северо-востоке является Чесапикская бухта с ее многочисленными бухточками и устьями рек Потомака, Рапаханнока, Йорка и Джеймса. Главные города севера и юга, Вашингтон и Ричмонд, лежат на судоходных реках Потомак и Джеймс, на расстоянии 150 километров друг от друга. Главный военный порт — Норфолк, лежит близ входа в Чесапикскую бухту.
В отношении американского военно-морского флота следует отметить, что к моменту начала войны его действующий состав не отличался ни большой численностью, ни высокими боеспособностью и боеготовностью. Броненосных кораблей не имелось вообще. В остальном насчитывалось в общей сложности 26 более или менее современных деревянных боевых кораблей, среди них пять 44-пушечных винтовых фрегатов водоизмещением в 3300-3500 тонн со скоростью до 9 узлов («Мерримак», «Уобаш», «Миннесота», «Роанок» и «Колорадо») и один 50-пушечный большой винтовой фрегат «Ниагара» — 4582 тонн, скорость 10,9 узлов. Также в начале войны применялось большое количество парусных судов, среди них находилось 5 линейных кораблей (84 орудия) и 10 фрегатов (50 орудий). Флот располагал весьма совершенной, но гладкоствольной морской артиллерией, эффективной по небронированным и совершенно недействительной по броненосным кораблям. Уже в ходе войны с целью поражения последних на вооружение приняли 15- и 20-дюймовые гладкоствольные пушки системы Родмана. Нарезные заряжавшиеся с дула орудия системы Паррота различных калибров тоже поступили на вооружение флота, однако оказались далекими от совершенства и, конечно, не могли заменить гладкоствольной артиллерии.
Подавляющая часть корабельного состава флота попала в руки северян, в то время как большая часть морских офицеров симпатизировала (мягко говоря) Югу. Все эти офицеры были немедленно удалены с флота, и к началу боевых действий Юг, полностью зависящий от морской торговли, оказался «гол и бос». К тому же подавляющая часть верфей, арсеналов и заводов находилась на подконтрольной Северу территории. Необходимо признать, что долгое сопротивление Юга перед количественным и техническим превосходством Севера достойно всяческого восхищения — конфедераты проявляли чудеса изобретательности, героизма и предприимчивости в своем противостоянии с технически развитым Севером, а первые два года войны чаша весов в военно-политическом противостоянии «двух Америк» частенько (и весьма серьезно!) склонялась на сторону южан, — так, что в Европе (в первую очередь в Англии) даже всерьез думали о дипломатическом признании Юга! К месту напомним, что только жесткая позиция России, пригрозившей Великобритании открытием военных действий против английского торгового судоходства (т.е. объявления войны!) и пославшей к берегам Северной Америки свои крейсерские эскадры, не позволила англичанам признать независимость Конфедерации с самого начала. Юг использовал рабов, рабы выращивали хлопок, хлопок потребляла британская текстильная промышленность, завалившая рынки всего мира своей мануфактурой, которая приносила баснословные богатства Лондону. Логика была ясна и прозрачна. «Реальная политика» — и ничего более. В свете событий второй половины XX века мысли о том, что России надо было не вмешиваться, сами приходят в голову… Но мы отвлеклись.
Южанам прорыв блокады, которую установил флот Севера, был вопросом жизни и смерти. В буквальном смысле этого слова. Противопоставить флоту северян (плохому, но все же достаточно реальному) свои линкоры-фрегаты-корветы они не могли. Не было ни времени, ни сил, ни средств. И тогда, по настоянию Секретаря Флота (морского министра) южан Мэллори (Stephen Russell Mallory), появился «Мерримак»…
«Мерримак»-«Вирджиния»
20 апреля 1861 года войска конфедератов заняли Норфолк (Norfolk) — крупную военно-морскую базу флота США на атлантическом побережье штата Вирджиния (Virginia). Таким образом в их руки попала хорошо оснащенная судостроительная верфь с большими запасами вооружения и материалов. Также, наряду с прочими трофеями, им достался и паровой фрегат «Мерримак» (USS Merrimack). Этот корабль активно использовался в удаленных водах Атлантики и Тихого океана, и с изношенной машиной (которая с самого изготовления оказалась дефективной и вызывала множество нареканий личного состава) в 1860 году встал на верфь в Госпорте (Gosport Shipyard) в Портсмуте (Portsmouth) для длительного ремонта, где его и застала война. Правда, северяне успели его поджечь и затем затопить на отмели. В результате вся верхняя часть корпуса до ватерлинии сгорела, отсеки были заполнены водой, причем затопление произошло столь быстро, что его машины не получили серьезных повреждений. Это позволило поднять корпус корабля с машинами хотя и поврежденными морской водой, но, тем не менее, пригодными для дальнейшего использования.
«Мерримак» не стали восстанавливать в прежнем обличье. Его превратили в корабль нового типа, предварительно «обкатав» идею на двух бронированных плавучих батареях.
«Мы располагаем достаточными средствами, чтобы построить флот защищенных броней кораблей».
The Richmond Daily Enquirer, 22 апреля 1861 года, после захвата ополчением Конфедерации военной верфи в Госпорте.
Конечно, фрегат с осадкой более 7 метров мало подходил для переоборудования в броненосец береговой обороны, предназначенный в основном для ведения боевых действий на мелководных фарватерах близлежащих прибрежных вод, но выбирать не приходилось — южанам, практически не имевшим военно-морского флота, годился и такой наполовину уничтоженный корабль.
Проект, по которому предстояло превратить затопленный «Мерримак» в «Вирджинию», вызвал критику одних и претензии на авторство других, в первую очередь конструктора Джона Л. Портера (John L.Porter). Он еще до войны разработал проект казематного корабля, правда, без выступающих оконечностей, и в середине 40-х предложил проект броненосца России. Позднее Портер спроектировал большинство конфедератских броненосцев.
Другим претендентом на авторство был Е.К. Мюррэй (E.C. Murray), построивший в Новом Орлеане броненосец «Луизиана», яростно оспаривавший авторство у лейтенанта Дж. Брука (J.M. Brooke) — одного из самых ярких офицеров довоенного флота и одним из офицеров, о присоединении которых к Конфедерации сожалел адмирал северян Дэвид Поттер (David Potter).
Известно, что в июне 1861 года лейтенант Брук, работавший в тесном контакте с Секретарем Мэллори, предложил эскиз «Вирджинии», одобренный Мэллори 19 июня. В начальном проекте предполагалось использовать 3-х дюймовую броню на 24-дюймовой деревянной подкладке, но после проведения орудийных испытаний на Джеймстаун Айленд (Jamestown Island) ее толщину было решено увеличить до 4-х дюймов. Эти тесты проводил, среди прочих, и лейтенант Томас Кэтсби (Thomas Catesby), артиллерийский эксперт и позднее — временный командир «Вирджинии».
Хотя право считаться создателем проекта и оспаривали многие, но единственным автором оригинальной и не повторенной идеи «выступающих оконечностей» для «Вирджинии» считается именно Брук. Выступающие оконечности позволили увеличить скорость и плавучесть, были удобны для таранных ударов и дали дополнительные помещения для команды.
Постройка «Мерримака»-«Вирджинии» была официально начата 11 июля 1861 года. Для строительства потребовалось отнюдь не сразу поступившие 732 тонны железа, причем часть этого железа была получена из рельсов, снятых с железных дорог B&O Railroad Company Томасом Джексоном (Thomas Jackson). На доставку некоторых плит из Ричмонда в Норфолк понадобилось 4 недели, из-за нехватки железнодорожных вагонов-платформ. В течение 6 месяцев 1500 человек работали над кораблем. Таран был отлит из чугуна, имел длину 3 фута (0,9 метра). По другим данным — 4 фута (1,2 метра) и весил 1500 фунтов (725 кг). Броневой пояс опускался на три фута ниже палубы, и предполагалось дальнейшее увеличение его протяженности. Однако на момент сражения это еще не было сделано. Самыми уязвимыми местами были плохо защищенные руль и винт.
Под руководством конструктора Дж. Портера уцелевшая жилая палуба была превращена в орудийную, в центральной части корпуса из дубовых и сосновых досок толщиной в два дюйма построили прямоугольный каземат, длиной около 50 м. Носовая и кормовая оконечности имели длину по 50 футов, и каземат — 180 футов. На крыше каземата были расположены 4 люка. Каземат был слишком узок, чтобы можно было размещать орудия левого и правого бортов друг напротив друга, поэтому пришлось расположить их в шахматном порядке. Деревянные борта каземата из сосны и дуба имели наклон 36 градусов и защищались двумя положенными крест-накрест слоями броневых полос, прокатанных из рельсов общей толщиной в 102 мм; позади брони поставлен толстый слой дерева. Наружная сторона была обильно смазана жиром, чтобы максимально увеличить вероятность «соскальзывания» вражеских ядер. Внутри каземата было очень темно, и на время выхода в море в нем развешивались фонари.
Единого мнения об успешности проекта не существовало. Капитан Чарльз Макинтош (Charles McIntosh), позднее командовавший «Луизианой» и погибший при взятии Фаррагатом Нового Орлеана, заявил механику «Вирджинии» Х. Эштону Рэмси (H. Ashton Ramsey) прямо перед отплытием: «Прощайте, Рэмси, я вряд еще Вас увижу. Она («Вирджиния») станет вашим гробом».
Корабль водоизмещением около 4000 тонн приводился в движение двумя двухцилиндровыми паровыми машинами. Скорость «Вирджинии» до сих пор остается предметом споров. Идя вниз по реке, при попутном течении, она развивала около восьми-девяти узлов. В первый день боя на Хэмптонском рейде максимальная скорость была шесть узлов (и семь узлов — до принятия балласта). Но, после потери дымовой трубы и тарана, скорость упала до четырех-пяти узлов. Но то, что радиус поворота «Вирджинии» был просто огромным, не является тайной — на циркуляцию уходило до получаса.
Вооружение корабля составляли десять пушек — шесть гладкоствольных 9-дюмовых орудия системы Дальгрена (Dahlgren) и 4 нарезных орудия системы Брука (Brooke) — два 7-дюймовых и два 9-дюймовых. Две 7-дюймовые нарезные пушки Брука на поворотных станках весили по 7.5 тонн и могли вести огонь либо 100-фунтовыми бомбами, либо 120-фунтовыми ядрами. Бортовые нарезные орудия калибра 6.4 дюйма весили по 4.5 тонны, бомбы и ядра соответственно — 65 и 80 фунтов. Две гладкоствольные пушки, ближайшие к топкам и бывшие самыми слабыми пушками на «Вирджинии» (отличавшимися при том, изза увеличенного зазора между ядром и стенками ствола, сильным дульным пламенем), стреляли калеными ядрами, нагрев которых должен был происходить в этих топках. Других сплошных снарядов, кроме них, на борту корабля не было — в боекомплект орудий Брука входили только бомбы, хотя Брук и разработал удлиненное ядро, которое предполагалось раскалять для стрельбы по деревянным кораблям, и намеревался использовать изобретенный в 1858 году англичанином Джозефом Уитвортом (Joseph Whitworth) предназначенный для пробивания брони снаряд с плоской головной частью. Косяки портов возвышались над водой только на 1,5 м, мачт не было. Ожидание снарядов привело бы к пагубному промедлению, но их отсутствие тоже не пошло на пользу операции.
Если бы для строительства «Вирджинии» были бы задействованы дополнительные возможности, то ее можно было бы ввести в строй много раньше. На одно только ожидание бомб и 18 000 фунтов пороха ушло непомерно много времени и усилий. Работы, будто назло офицерам корабля, велись очень медленно.
«Вирджиния» отнюдь не была хорошим военным кораблем. При ее спуске на воду она сидела в воде на три фута выше, чем следовало, и потребовался балласт, чтобы заглубить ее оказавшуюся незащищенной ватерлинию. Строители добавили к обшивке еще 80 тонн чугунных чушек, в результате чего осадка корабля составила 23 фута, над поверхностью воды осталось всего несколько дюймов корпуса корабля и возвышался бронированный каземат. После вошедшего в историю сражения, на дистанции всего десять миль — столько было между Хэмптоном и Норфолком — на корабле случилось пять поломок, одна только машина дважды выходила из строя. Джон Портер, обсуждая с командиром корабля одну из поломок, заявил, что, по его мнению: «Вирджиния» не может выходить в открытое море и дефекты ее машины достаточно серьезны для того, чтобы стать серьезным препятствием для ее действий даже в тихих водах Элизабет Ривер и Хэмптонского рейда».
Помимо экипажа на борту находились 54 морских пехотинца под командованием капитана Рубена Т. Тома (Reuben T. Thom).
Таким образом, необходимо постоянно иметь в виду, что «Вирджиния» (CSS Virginia — так назвали «новый» броненосец южане) никогда не являлся мореходным кораблем и при плавании в водах открытого моря был бы просто опасным для своего экипажа. Если еще вспомнить о его ограниченных запасах угля, слабой и ненадежной машине, то можно без труда уяснить, что этот броненосец был накрепко прикован своим несовершенством и дефектами к Хэмптонскому рейду (Hampton Roads), где он и стал знаменитым под своим первоначальным именем.
В проекте «Мерримака» нашла реализацию концепция казематного броненосца прибрежного действия, достаточно совершенного по меркам того времени — броненосец южан располагал нарезными орудиями («сплошные» снаряды которых могли бы и пробить бронирование своего противника, окажись они своевременно в наличии), и при значительно большем водоизмещении, превосходстве в численности экипажа и незначительно меньшей скорости имел определенные шансы на успех в таранном или абордажном бою над своим противником — «Монитором». 8-го марта 1862 года «Мерримак» совершил свой первый переход по Хэмптонскому рейду.
«Монитор»
В июле 1861 года Гидеон Уэллс (Gideon Welles), Секретарь Флота северян, посоветовал Конгрессу назначить совет морских офицеров для выработки рекомендаций по броненосцам, так называемый «Совет по Броненосцам» (Ironclad Board). Это было вызвано как строительством броненосцев в Европе, так и сведениями, полученными от рабыни Мэри Лувестр (Mary Louvestre), хозяином которой был судовой поставщик из Норфолка. Она тайно скопировала чертежи «Вирджинии», сбежала в Вашингтон с этими копиями и убедила Уэллса в их подлинности. Конгресс США, встревоженный слухами о поспешном строительстве броненосца конфедератами в Портсмуте, 3 августа 1861 года по докладу военно-морского министра принял решение, предписывавшее министерству учредить конкурс между частными подрядчиками для выявления лучших проектов броненосных кораблей для их скорейшей постройки и образовать специальный комитет для рассмотрения и оценки представляемых проектов. На строительство броненосцев отметили полтора миллиона долларов. 7 августа морской департамент обнародовал тактико-техническое задание и назначил весьма сжатый срок представления чертежей и расчетов — 1 сентября 1861 года. «Совет по броненосцам», учрежденный для обсуждения проектов броненосцев, был назначен 8 августа 1861 года, но первое собрание произошло только 5 сентября. Комиссия, состоявшая из трех морских офицеров, выбрала из 16 поступивших на конкурс предложений три проекта. Первые два — броненосный корвет «Галена» («Galena») и броненосный фрегат «Нью Айронсайдс» («New Ironsides») — представляли собой вполне заурядные корабли с бортовой артиллерией и мало отличались от строившихся в Европе. Третим был знаменитый «Монитор» («Monitor»).
Создатель «Монитора» — эмигрант шведского происхождения Джон Эрикссон (John Ericsson) — был уже известным специалистом в проектировании и постройке паровых машин, орудий и паровых кораблей. В 1854 году во время Крымской войны он обратился к Наполеону III и предложил французскому императору построить для штурма русских береговых укреплений необычный корабль. Парусов у него не предполагалось вообще. Корпус, обшитый железными листами, находился почти целиком под водой, так что борт возвышался над водной поверхностью всего на 40-50 см. Благодаря этому гребной винт, котлы и машины оказывались ниже ватерлинии и были защищены от вражеских ядер слоем воды. Над совершенно гладкой палубой возвышалась лишь вращающаяся бронированная башня с тяжелыми орудиями, дымовая труба и небольшая боевая рубка. Но французский император предпочел проект бортовой броненосной батареи, и Эрикссону пришлось убрать свой проект на полку.
В сентябре 1861 года американский судостроитель Бушнел (Cornelius Scranton Bushnell), получивший заказ на постройку «Галены», разговорился о броненосных батареях с Эрикссоном, который, дабы нагляднее пояснить коллеге свою позицию, разыскал давние чертежи. Пораженный Бушнел буквально выпросил их, с тем, чтобы показать Секретарю Флота. Тот немедленно передал их на рассмотрение комиссии, и вокруг проекта разгорелись горячие споры.
Поначалу склонялись к тому, чтобы отвергнуть чересчур смелую и необычную эрикссоновскую идею. Но, вспомнив о «Мерримаке», спешно переоборудовавшемся в Норфолке, руководители морского департамента решились на риск: ведь ни один другой проект даже в принципе не сулил возможности сконцентрировать такую броневую защиту и артиллерийскую мощь (в требуемые сроки!), которые можно было бы противопоставить броненосцу южан. Сыграла свою роль и высокая инженерная репутация Эрикссона, а также его обещание построить корабль за сто дней.
В конце концов, Эрикссону предложили строить корабль за свой счет, обязываясь выплатить всю контрактную стоимость — 275 тысяч долларов — за шесть приемов, по мере окончания определенных этапов работ. Последний платеж предполагался после победы корабля Эрикссона над «Мерримаком» и подтверждения в бою заявленных изобретателем достоинств. Эрикссон принял это условие и взялся за работу, в ходе которой не раз получил возможность убедиться, сколь спасительным для него оказалось решение строить «Монитор» на собственные деньги.
Контракт на постройку был заключен 4 октября 1861 года, строительство шло вполне успешно, однако хор скептиков и недоброжелателей не только не умолкал, но и усиливался. Чины флота, газеты, политические и общественные деятели находили все новые и новые недостатки. Одни утверждали: вражеские ядра вызовут такие сотрясения башни, что артиллеристы не смогут в ней находиться. Другие опасались, что моряки не вынесут жизни в помещениях, находящихся ниже ватерлинии, и требовали соорудить на палубе временную жилую надстройку. Третьи предрекали, что «Монитор» вообще не сможет держаться на воде, а если сможет, то будет качаться так, что стрельба окажется невозможной. Все это побудило морской департамент требовать внесения изменений в конструкцию строящегося корабля. Видя в этом угрозу затяжки срока сдачи корабля, Эрикссон заявил департаменту: «Монитор» принадлежит мне, а я отказываюсь вносить какие-либо изменения». Эта твердость, проявленная изобретателем, как показало время, оказалась спасительной для северян. Следует заметить, что Эрикссону все-таки пришлось уступить настойчивым требованиям военных и уменьшить вес брони на корабле — с тем, чтобы хотя бы немного увеличить высоту надводного борта (до 35 см — высота борта лодки!).
30 января 1862 года «Монитор» спустили на воду, 19 февраля в его башню установили два гладкоствольных дульнозарядных орудия Дальгрена. 25 февраля на корабль, все еще так и не принятый морским департаментом, прибыли команда и его первый командир. Таким образом, пустые придирки, необдуманные требования и, главное, задержки платежей привели к тому, что броненосец был готов с 44-дневным опозданием.
«Монитор» («Наставник») представлял собой безмачтовое, низкобортное (высота надводного борта 0,6 м) судно водоизмещением 1250 тонн, покрытое 100-мм поясной броней из четырех плит по толщине. Бортовая броня была толщиной в 5 дюймов. Броня выдавалась над подводной частью в носу и в корме на 14…32 фута и по бортам на 2.5 фута, так что он находился в безопасности от таранного удара. Его днище изготовили из броневых листов. Палуба сплошь была покрыта 25-мм броней.
«Составная» броня «Монитора» уступала европейской броне «Глуара» или «Уорриора» примерно в полтора раза. Одно из опасений, высказываемых военными, гласило: «если снаряд ударит в башню под острым углом, то он отскочит от нее, не причинив повреждений. Но что произойдет, если попадание произойдет под прямым углом, прямо в центр башни, которая в таком случае примет на себя всю силу удара? Возможно, сорванные головки болтов отлетят внутрь башни, убивая людей и повреждая орудия, возможно, это повредит механизм поворота башни, и в этом случае мы будем полностью обезоружены». Отлетевшие от прямых попаданий болты действительно причинили некоторый вред, особенно при штурме Чарльстона в 1863 году, но в бою на Хэмптонском рейде ничего подобного не случилось.
Однако самым необычным и вместе с тем наиболее передовым изобретением, примененным на «Мониторе» (из 47 запатентованных), стала орудийная башня из «слоеной» брони в 200-мм (8 плит по 25 мм), за исключением амбразур, где толщина брони достигала девяти дюймов (229 мм), броневой крышей и с двумя 11-дюймовыми (280-мм) пушками. Она могла поворачиваться, избавляя корабль от необходимости совершать сложные маневры при ведении огня. Процесс вращения обеспечивался паровым движком. Но орудия, установленные в башне, были дульнозарядными, а потому после каждого выстрела их приходилось вкатывать внутрь для перезарядки. Сложным был и процесс подачи боеприпасов. Он осуществлялся через люки в полу башни и в палубе корабля. При этом требовалось полное их совмещение, для чего башня должна была оставаться неподвижной. Еще одной палубной надстройкой являлась рубка рулевого. Располагалось это сооружение из железных брусьев толщиной в 22 см и с железной плитой вместо крыши в носовой части корабля перед башней, что не позволяло вести огонь по целям впереди броненосца. В носовом выступе имелась труба, где помещался якорь, дымовая труба во время стрельбы убиралась. На этом корабле были применены искусственное дутье для котлов и искусственная вентиляция. Тарана не было.
Стоявшие на «Мониторе» и его потомках пушки Дальгрена представляют определенный интерес. Это были тяжелые дульнозарядные чугунные бомбические орудия, по форме напоминавшие бутылку содовой — шуточки по поводу их формы не переставали отпускать в течение всего времени использования этих пушек. Однако такая форма должна была защитить прислугу в случае разрыва орудия. Идея Дальгрена заключалась в обеспечении бомбы начальной скоростью настолько малой, насколько позволяла дистанция боя. Это должно было позволить ей взорваться максимально эффективно. На этой же идее базировались 9- и 11-дюймовые пушки Дальгрена, она же использовалась позднее при создании им 15-дюймовой пушки. 13- и 20-дюймовые пушки предназначались для уничтожения конфедератских броненосцев. Так, 13-дюймовая пушка с ядром весом 280 фунтов заряжалась 70 фунтами пороха. Для сравнения, 15-дюймовая пушка с 440-фунтовым ядром имела заряд в 50 фунтов пороха. Пушки Дальгрена должны были «крушить» конфедератские броненосцы, а не пробивать их броню. Ядро должно было иметь достаточный вес и силу, чтобы разбить броню или сорвать крепления, чтобы позволить следующему ядру пройти через броню. Нарезные же орудия предназначались для пробивания брони. Идея Дальгрена работала, пока его орудия имели дело с достаточно тонкой броней кораблей южан, но с увеличением толщины брони и ее прочности она неминуемо должна была зайти в тупик.
Из-за разрыва при выстреле эрикссоновского орудия «Миротворец» (Peacemaker), повлекшим тяжелые жертвы, пороховые заряды уменьшили — даже слишком уменьшили. В 1906 году интервью, данное последним оставшимся в живых офицером «Монитора» капитана Луиса Н. Стоддера (Louis N.Stodder), открыло кое-какую интересную информацию о 9-дюймовых пушках Дальгрена, разработанных для обстрела бомбами деревянных кораблей. Стоддер сказал буквально следующее: «Мы имели приказ использовать лишь 15-фунтовые заряды черного пороха — при весе ядра 165 фунтов. Сейчас в пушках такого же калибра используют заряды весом от 250 до 500 фунтов пороха. Эффект же нашей стрельбы был сравним с бросанием большого каучукового мяча — столь мала была пробивающая способность наших ядер».
Командовал «Монитором» лейтенант Джон Л. Уорден (John L. Worden). Его заместителем был лейтенант Сэмюэль Дана Грини (Samuel Dana Greene), во время боя находившийся в башне. Третьим по старшинству был лейтенант Элбан К. Стимерс (Alban C.Stimers), служивший на «Мерримаке» (!) до его захвата.
Благодаря тому, что желающих служить на необычном корабле было великое множество, экипаж подобрался из опытных, хорошо подготовленных моряков. И это оказалось весьма кстати, потому что «Монитор» (впрочем как и «Вирджиния») плохо слушался руля, в открытом море его захлестывали волны. 6 марта 1862 года «Монитор» вышел в свой первый поход.
Хэмптонcкий рейд 8 марта 1862 года
Южане пристально следили за постройкой «Монитора» и форсировали работы на «Вирджинии»-«Мерримаке», чтобы успеть разгромить корабли северян на Хэмтонском рейде до выхода «Монитора» в море, а потом двинуться прямо на Вашингтон и другие города Севера. Но тут сказалась промышленная отсталость южных штатов: ценой неимоверных усилий они смогли опередить противника всего на один день. Однако этот день едва не стал решающим в гражданской войне.
О “Мерримаке” ходило много слухов, и многие офицерыюнионисты скептически относились к его возможностям, и считали, что он не станет серьезной проблемой.
Эдгар С. Маклэй (Edgar S. MacLay).
«Вирджиния», под командованием капитана Бьюкенена (Franklin Buchanan), возглавлявшая отряд Юга из пяти кораблей южан (три канонерские лодки («Patrick Henry», «Jamestown» и «Teaser») и два парохода («Raleigh» и «Beaufort»)), атаковала блокирующую эскадру федералов (три паровых фрегата: «Миннесота» («Minnesota»), «Роанок» («Roanoke») и «Сент-Лоуренс» («St. Lawrence»), фрегат «Конгресс» («Congress») и корвет «Кумберленд» («Cumberland»)), блокировавшую устье реки ДжеймсРивер (James River). Федералы не были готовы к бою, не выслали сторожевых судов и чувствовали себя настолько спокойно, что даже развесили для просушки белье: дело происходило в «банный день» — субботу.
В полдень 8 марта 1862 года вышедший утром из Норфолка «Мерримак-Вирджиния» достиг мыса Сьювелс Пойнт (Sewell’s Point), в южной части Хэмптонского рейда. Вместе с сопровождающими его канонерками он повернул здесь на запад и начал обходить отмель Мидл Граунд (Middle Ground) с юга, направляясь к кораблям северян, блокировавшим рейд.
Около 12.30 8 марта 1862 года старшина-рулевой «Конгресса» повернулся к одному из офицеров и сказал: «Мне хотелось, чтобы Вы взяли подзорную трубу и посмотрели на это, сэр. Мне кажется, что эта штука, наконец, прибыла». C нескольких кораблей северян заметили три парохода, спускающихся по Элизабет Ривер от Норфолка. «Конгресс» отправил канонерку «Зуав» («Zouave») выяснить, кем являются эти гости. Как позднее писал один из офицеров-северян: «Когда «Зуав» прошел две мили, его офицеры заметили то, что показалось им похожим на крышу сарая, извергающую дым из трубы, и, пытаясь понять, чем это может быть, были совершенно сбиты с толку». Другой наблюдатель сказал, что он видел что-то выглядевшее как «дом, затопленный до карниза, и плывущий по течению». На этом шутки кончились.
Из-за своей большой осадки броненосцу пришлось ждать прилива. Предполагалось, что «Вирджиния» прибудет на рейд вечером 6 марта, но пять лоцманов сказали, что сделать это в темноте будет слишком сложно. Конечно, судьба эскадры северян была бы намного печальнее, если бы все прошло по плану южан.
Свидетелем сражения стал французский колесный посыльный корабль (авизо) «Гассанди» («Gassendi»). В отчете указано, что на «Гассанди» заметили «Вирджинию» около 12.40, найдя ее похожей на «крышу барака, увенчанную большой дымовой трубой», и что пушки северян молчали еще 15 минут, пока наконец две канонерки северян «Маунт Вернон» («Mount Vernon») и уже упоминавшийся «Зуав» не открыли по «Мерримаку» огонь. Впоследствии они перешли под защиту батарей форта Монро (Fort Monroe). Никакого плана боя против грозного противника у северян не было, хотя о его строительстве и скором появлении они были прекрасно осведомлены. Почему это было так — сказать сложно. Остается разве что предположить неспособность оценить истинные возможности «Вирджинии». Как писал об этом бое позднее адмирал Портер: «Многое из того, что должно было быть сделано, сделано не было».
Когда «Вирджиния» приближалась к вражескому флоту, Бьюкенен обратился к экипажу со словами: «Матросы, через несколько минут у вас будет великолепная возможность показать свою преданность нашему делу. Помните, что Вы сражаетесь за свою страну и свои дома. Вы должны сделать не просто то, что велит Ваш долг, но больше чем велит долг! Эти корабли (указывая на корабли северян) должны быть уничтожены, и Вам не придется жаловаться на то, что мы не подойдем к ним достаточно близко. К орудиям!»…
Начиналось «избиение младенцев»...
Статья была опубликована в ноябрьском номере журнала "Наука и техника" за 2007 год
