После того, как закончились бурные 1860-е годы, решительный шаг в создании современного флота был предпринят Италией. Поражение при Лиссе нанесло сильнейший удар по морскому престижу страны и по популярности флота среди широких масс общественности. Италии пришлось надолго отказаться от претензий на господство в Средиземном море. Резко сократились расходы на военный флот: если в 1862 году они составляли 78,2 млн.лир, то в 1867-м — 45,6 млн., а еще через три года — всего 25,1 млн. В итоге к 1873 году итальянская «марина» оказалась в совершенно запущенном состоянии.
Возрождение флота началось с выработки новой военноморской политики.
Прежняя политика, одним из основателей которой являлся уже известный читателям «НиТ» граф Персано (№ 6, 2008 г.), была бездумно скопирована с планов строительства британского и французского флотов. Идеологам такого подхода к строительству флота как-то не пришло в голову, что ни итальянская промышленность, ни военно-морские традиции подготовки личного состава, ни даже условия мореплавания или государственное устройство только что образовавшейся Италии не имело ничего похожего с условиями создания и функционирования Royal Navy или La Royal.
Поражение, нанесенное австрийцами, дискредитировало эту политику. В течение следующих шести лет итальянцы проявляли к своему флоту если не враждебность, то полнейшее равнодушие. В парламенте была крайне популярна идея создать импровизированный флот, состоящий из бывших торговых судов (мечта налогоплательщика!), а оставшиеся военные корабли использовать в качестве плавучих фортов для защиты гаваней.
Принятая итальянцами новая военно-морская политика базировалась на трех принципах: французском акцентировании внимания на техническом прогрессе, английской рациональной организации флота и германской оборонительной стратегии. К заимствованным у иностранных флотов идеям итальянцы добавили свою — ясное понимание того, что Италия из-за своих ресурсов будет слабее на море, чем ее основной противник.
Не самую последнюю роль в восстановлении итальянского флота («Regia Marina», «Regia Marina Italiana») сыграли вчерашние союзники Италии — французы. После оккупации Италией Рима в 1870 году францзским премьером Тьером был послан к берегам Италии колесный фрегат «Оренок» («Orenoque») для демонстрации поддержки Папы. Это вызвало вспышку общественного негодования, приведшую в итоге к созданию нового итальянского флота. В результате в 1872 году Комитет по бюджету итальянского парламента предложил новую обширную военно-морскую программу, деньги на реализацию которой были выданы мгновенно. Промахи французов не только поспособствовали перемене общественного мнения в пользу флота, но и помогли определить основную цель нового флота — оборону побережья Италии от французского Средиземноморского флота.
Большая протяженность береговой линии и угроза «удара с моря» вынуждали итальянских генералов держать 1/3 армии на юге страны — в практическом бездействии. Остальные 2/3 итальянской армии были связаны страхом перед ударом французских войск через Альпы. Эта угроза вторжения в 1870-х годах стала одной из причин «перманентной паники» в Италии 1880-х годов. Французы буквально не могли ввести в Тулон два транспорта одновременно без того, чтобы итальянцы не начинали бы жаловаться Германии и Британии и вопить о надвигающейся агрессии. Вечно так продолжаться не могло, и в итальянском парламенте утвердилось мнение о невозможности защиты берегов государства без создания нового мощного флота.
У движения за возрождение флота было два выдающихся лидера: морской инженер Бенедетто Брин (Benedetto Brin) и адмирал Симон Пакоре ди Сен Бон (Simone Pacoret de Saint Bon) — стратег и парламентарий. Единое понимание стратегии этими двумя людьми столь разных политических убеждений дало итальянскому флоту руководство, сплоченное настолько, что, учитывая особенности итальянской политики тех лет, этой сплоченности можно только удивляться. В последовавший за их приходом к власти период — с 1872 по 1877 год — были заложены основы современного итальянского флота.
Бенедетто Брин был самым выдающимся корабельным инженером Европы после Дюпюи де Лома. В некоторых отношениях Брин может считаться наследником де Лома, так как превратил итальянский флот в испытательный полигон для новых технических решений. Подобно флоту де Лома, его флот был флотом, в котором главную роль играла техника. Брин настолько неуважительно относился к исповедуемым строевыми офицерами британским морским традициям, что одним из первых его действий была попытка реформировать военноморскую академию в Легхорне.
Брин стал основателем современной итальянской тяжелой кораблестроительной промышленности. Предпринимая меры по ее созданию, он во многом полагался на иностранные компании — в основном, конечно, британские. Значительные инвестиции англичан в итальянское военное кораблестроение имели политические последствия, став экономической базой для англоитальянского военного сотрудничества и финансирования итальянской морской экспансии при помощи займов в Англии.
Итальянцы весьма тщательно выбирали фирмы, чьей технической поддержкой они собирались пользоваться. Если в какой-то области англичане не были лучшими, к пирогу допускались другие. В итоге Италия стала настоящей лабораторией, в которой европейские изобретатели проводили свои эксперименты. Так, немцы основали в Венеции торпедный завод по производству торпед Шварцкопфа (Schwarzkopf), а за помощью в деле производства стали итальянцы обратились к предполагаемому противнику — Франции. После победы французских стальных броневых плит, снарядов и корпусных конструкций итальянское правительство в 1884 году предоставило фирме «Крезо» 12 миллионов лир на создание в Терни (Terni) первого сталелитейного завода в Италии.
И хотя система дочерних компаний и замаскированного партнерства оставляло Италию на милость иностранных производителей, она была по крайней мере лучше, чем постройка кораблей за рубежом. Несмотря на изначально низкую квалификацию итальянских рабочих, вскоре выпускаемая ими продукция по качеству приблизилась к зарубежным образцам.
Для противодействия французским броненосцам был нужен опять же броненосец. Будучи реалистом и понимая, что строительство многочисленных броненосцев Италии не по карману, Сен Бон взял за основу своей политики идею главного кораблестроителя Бенедетто Брина: компенсировать недостаток количества превосходством в мощи отдельных кораблей — эту вечную призрачную надежду бедных флотов. По сути, Regia Maria представляла из себя группу гигантских броненосцев береговой обороны, задачей которых было предотвращение высадки десанта.
«Дуилио»
Когда «Кэптен», низкобортный башенный броненосец с полным парусным вооружением, перевернулся в открытом море, то спровоцировал расследование в отношении проектов кораблей, принятых Адмиралтейством. Армстронг, Уитворт и другие британские противники бронирования кораблей использовали благоприятную возможность, чтобы представить на суд публики свои взгляды.
В совместном заявлении компаний, производивших тяжелые артиллерийские орудия, говорилось об их готовности выпускать орудия гораздо большего калибра, чем любые из ныне существующих систем — что должно было сделать бессмысленным бронирование кораблей. Полная броневая защита по всему корпусу становилась просто невозможной из-за весовых ограничений и возможностей промышленности. Также они заявили, что результатом удачного попадания, пробившего броню, станет град осколков, отлетающих внутрь корабля, который, таким образом, будет в большей безопасности, если не будет бронирован вовсе, нежели будучи прикрыт пробиваемой вражескими снарядами броней.
На основании этих заключений Армстронгом предлагалось прекратить «порочную практику» бронирования судов. Одновременно предлагалось перейти к еще более крупным и могущественнейшим орудиям. Но такая инициатива не встретила понимания в Адмиралтействе.
Хотя британское Адмиралтейство и отвергло предложение отказаться от брони вовсе, основная идея противников брони была принята на вооружение: сочли, что броня, которую могут пробить тяжелые вражеские пушки — хуже, чем просто бесполезна. Судостроители поняли, что вскоре прикрыть непробиваемой броней и ватерлинию, и пушки станет попросту невозможно, и что следует изобрести какой-то новый способ, позволяющий обеспечить как непотопляемость корабля, так и защиту пушек. За счет снятия брони с какой-то части корабля следовало установить в другой части неуязвимую броню. Бронирование корабля только по ватерлинии было применимо для броненосных таранов, бронирование одних только пушек — для корабля, полагающегося на мощь артиллерии.
Брин, близкий друг Армстронга, пошел по второму пути. Спроектированные им корабли «Дуилио» (Duilio) и «Дандоло» (Dandolo) несли самые тяжелые пушки, самую толстую броню и имели самую большую скорость. Брин предпочел бронированному корпусу и брустверу «Девастейшна» (см. «НиТ» №4, 2009 г.) цитадель, защищенную 22-дюймовой броней, поверх которой устанавливались столь же мощно защищенные башни. Ценой столь мощного прикрытия центральной части корпуса и артиллерии стал отказ от бронирования оконечностей. Вместо броневого пояса оконечности защищались броневой палубой, поверх которой шел слой небольших водонепроницаемых отсеков, должных ограничивать затопления от одиночного попадания. Некоторые из этих отсеков были заполнены углем, другие — пробкой или припасами. Таким образом, защита корабля обеспечивалась неуязвимой броневой цитаделью в центре корпуса и клетчатым слоем поверх броневой палубы — в оконечностях.
Но итальянская промышленность того времени самостоятельно осуществить проект Брина не могла. Поэтому конструктор изначально ориентировался на международное сотрудничество. В результате на национальных верфях строили только корпуса, а всю «начинку» — паровые машины, котлы, механизмы, артиллерию и броню — приобретали за границей. Причем итальянцы оказались весьма привередливыми заказчиками. Прежде чем купить броню, они устроили ее испытания на полигоне в Специи. Железные и только что появившиеся стальные броневые плиты разных фирм обстреливали из 431-мм и 254-мм орудий. Победителем оказалась французская фирма «Крезо».
Самой впечатляющей страницей в истории броненосцев типа «Duilio» стала эпопея с выбором артиллерии главного калибра.
Тогдашняя британская политика основывалась на принципе сохранения уже существовавшего положения — главным образом из-за большого количества броненосных кораблей, переоборудованных из «деревяшек», т.к. появление новых орудий неизменно приводило к появлению таких же — у вероятного противника. Англичане предпочитали оставлять первенство в разработке новых видов оружия за иностранными державами — резонно полагая, что Великобритания всегда будет в состоянии их догнать и перегнать. «Освоив» 12-дюймовый калибр (305-мм), Адмиралтейство было готово остановиться, думая, что это орудие является предельным оружием для морского боя. Таким образом, инициатива была совершенно сознательно отдана Италии. И Армстронг предложил Брину нечто доселе неслыханное….
Брин проектировал корабль под самые тяжелые пушки, которые только мог изготовить Армстронг, но его постройка была начата прежде, чем были точно определены их размеры. Первоначально корабли предполагалось оснастить 38-тонными 317-мм орудиями. Пушки «Девастейшна», изготовленные на арсенале в Вулвиче, весили 35 тонн. Когда Армстронг подготовил проект 60-тонной пушки, Вулвич ответил 80-тонной. В итоге Армстронг перешел к 100-тонному орудию. Вулвичу ответить было нечем…
В процессе перехода от 35-тонной пушки к 100-тонной ее калибр увеличился с 12 до 17.7 дюймов, вес снаряда — с 700 до 2000 фунтов, а толщина железной брони, пробиваемой с дистанции 100 ярдов — с 12 до 37 дюймов. В 1876 году первый из этих дульнозарядных монстров успешно прошел испытания в Специи. В конструкции этих пушек нашел отражение новый принцип изготовления орудий — стальной ствол, скрепляемый железными кольцами. Устанавливались они в двухорудийных башнях, расположенных по углам цитадели — носовая башня сдвинута к правому борту, кормовая — к левому. Предполагалось, что такое расположение позволит всем четырем пушкам вести огонь в нос, корму и — в некоторых секторах — на оба борта. По крайней мере две пушки должны были иметь возможность вести огонь в любом направлении. Работа чудовищных по весу пушек и орудийных башен обеспечивалась гидравликой. Чтобы зарядить пушки, требовалось развернуть башни и опустить дула пушек в бронированные гласисы, под которыми размещались боезапас и прибойники.
Правда, 8 орудий для «Duilio» и однотипного «Dandolo» обошлись Италии в сумму более 4.5 млн. лир. Десять лет назад столько стоил полностью укомплектованный броненосец типа «Regina Maria Pia» (см. «НиТ» № 6, 2008 г.)
Увеличение доли нагрузки от более тяжелой артиллерии повлекло за собой значительные изменения в распределении грузов на корабле. Дальнейшее увеличение калибра полностью разрушило первоначальный проект.
Если бы Брин довольствовался для своего проекта 38- тонными орудиями, то в результате могли получиться вполне эффективные и довольно сбалансированные корабли, могущие более чем успешно противостоять любому противнику в Средиземном море. Чрезмерное увлечение калибром орудий снизило реальную боевую ценность броненосцев. Высказывались сомнения в способности корпусов кораблей вынести напряжение при продолжительной стрельбе из орудий-монстров. В то же время вероятность попадания из медленно стреляющих орудий не уравнивалась их разрушительной мощью, по сравнению с более удобными в обслуживании и более точными пушками, место которых они заняли. Вся эта критика исходила в основном от британских офицеров, ревностно осматривающих Средиземноморье с мостиков своих броненосцев, расположившихся на стоянку на Мальте, и из британских кораблестроительных бюро во главе с самим Ридом. Нетрудно понять, что орудия «Дуилио» в Великобритании вызывали не насмешку, а благоговейный трепет, так как ни один линкор в мире, в том числе и новейший британский «Дредноут», явно не могли бы выдержать огонь такой силы, который мог устроить «итальяшка». Учитывая дистанции тогдашнего морского боя и отсутствие скорострельной артиллерии среднего калибра (она появится спустя десяток лет), встреча с чудовищными пушками в открытом море — от которых, к тому же, невозможно было бы элементарно «убежать» — сулила мало хорошего всем броненосцам Royal Navy. Всем остальным броненосцам Средиземноморья оставалось только благоговейно молчать... Или открывать кингстоны.
Но и с броней, принесенной в жертву сильнейшему вооружению и отличной скорости, Брину удалось справиться на редкость красиво! Т.к. лишь только очень небольшую площадь борта можно было основательно забронировать, Брин избрал ридовскую схему бронирования цитадели по типу «плот» (raft body), несколько ее улучшив, — что вызвало приступ ярости у ревнивого к своим изобретениям Рида. Но самое главное — эта броня была уже не железной, а стальной, производства «Кэммел энд Ко»!!!
Для обеспечения обеим башням полноценного бортового огня в сочетании с возможностью обстрела по всем направлениям, Брин установил четыре орудия в двух защищенных 457-мм броней башнях, размещенных в центральной части корабля эшелонно — по диагонали, вдоль бортов, над броневой цитаделью, протянувшейся на треть длины корабля и бронированной 432-мм плитами. Ниже ее простирался пояс (по ватерлинии) длиной 52 метра. Толщина его в центральной части составляла 546 мм, а в нижней части он уменьшался до 305 мм, заканчиваясь торцевыми поперечными переборками (траверзами) толщиной 406 мм. Палуба поверх цитадели и пояса имела толщину 76 мм, а на протяжении от траверзов до цитадели — 51 мм. Общий вес брони достигал 2559 тонн, что составляло 24,5% от первоначального водоизмещения корабля в 11140 т.
В то время как частичный отказ от брони и установка гигантских пушек были идеями Армстронга и Брина, мысль обеспечить кораблю высокую скорость — 15 узлов, на два больше чем у любого возможного противника — была подана Сен Боном. Сен Бон, да и итальянцы в целом, первыми поняли огромное значение скорости для слабых кораблей. На практике морские инженеры и экономящие на флоте политики всегда приносили ее в жертву в первую очередь. Сен Бон же счел, что высокая скорость по важности стоит в одном ряду с броней, и что сильнейший корабль слабейшего флота должен всегда иметь возможность уйти от противника или принудить его к бою. Корабль должен был использовать свою скорость не только для бегства от превосходящих сил врага — но и для атаки и уничтожения неосмотрительно отделившихся от главных сил вражеских кораблей.
Активная оборона, состоящая из кораблей с высокой скоростью, могла бы стать достойным противником французского флота, т.к. характерной чертой французского кораблестроения всегда была готовность пожертвовать на линейных кораблях скоростью — для улучшения других характеристик. «Дуилио» и «Дандоло», скорее всего, могли бы выполнить свое предназначение — так как маловероятно, что французы в такой ситуации рискнули бы предпринять серьезную десантную операцию. Всей Маневренной эскадре французов было бы весьма непросто «поймать» хоть один броненосец из этой пары, в то время как самим итальянцам, вероятно, удалось бы уничтожить один или несколько отделившихся от эскадры французских кораблей, которые — несмотря на свою многочисленность — были и тихоходнее, и слабее, чем «Дуилио» или «Дандоло».
В окончательных характеристиках этой пары нашли отражения и неясные амбиции итальянцев в отношении Леванта. Корабли имели огромную по тем временам дальность плавания под парами — от 5 000 до 6 000 миль. Предлогом для этого была необходимость защищать столь протяженное итальянское побережье, но на самом деле это было обусловлено стремлением действовать в восточном и западном Средиземноморье в соответствии с новой экспансионистской политикой Италии. Планы итальянцев в отношении Триполи, Туниса, Балкан, Эгейского моря и Марокко должны были быть подкреплены мощью ее флота.
Безусловно, «Duilio» поразил мир. В нем все было необычно: размещение артиллерии, овальные башни, у которых «ширина» превышала «длину» (чтобы хоть как-то компенсировать гигантский вес орудий, башни пришлось сделать минимально возможного размера, буквально «обтягивающими» орудийные станки), наличие в корме закрытого дока-ангара для специально купленной в Англии миноноски «Niobbe». Ряд действительно прогрессивных новшеств — таких, как стальная броня и отсутствие парусного вооружения — сделали детище Брина весьма опасным противником для любого броненосца. Увы, скорее всего — на бумаге. Дульнозарядные орудия-монстры, заряжавшиеся с внешней стороны башни, имели скорострельность всего-навсего 4 выстрела в час, поэтому чудовищные снаряды массой 908 кг на практике могли поразить противника только в случае «содействия» последнего.
А неуязвимая 550-мм броня простиралась узкой полосой вдоль ватерлинии лишь на 52 метра — половину длины корабля. Неудивительно, что с появлением скорострельных 6-дюймовых пушек участь «Duilio» при встрече даже с крейсером неприятеля была бы плачевной. Впрочем, как и любого другого броненосца со старой артиллерией.
«Италия»
Совершенно не убоявшись ужасных пророчеств Рида относительно незавидной участи в бою «Duilio» и «Dandolo», итальянское правительство в 1877-1878 гг. приступило к постройке двух даже еще более экстравагантных кораблей. Спроектированные Бенедетто Брином корабли типа «Italia» вызвали у моряков и конструкторов всех стран еще большее изумление, нежели «Duilio».
В самом деле, эти гигантские, быстроходные и мощно вооруженные корабли вообще не имели бортовой брони. Логика Брина была такова: раз даже самая сильная броня не делает корабль неуязвимым, значит, можно вообще отказаться от нее. Защита корпуса «Italia»состояла лишь из карапасной броневой палубы, широких бортовых угольных ям и множества маленьких отсеков в районе ватерлинии, заполненных целлюлозой (предполагалось, что она будет разбухать от воды и тем самым перекрывать пробоину).
Возникновение проекта «Италии» весьма интересно само по себе. Regia Maria уже имела вызывающе оригинальный «Дуилио», с артиллерией — превосходящей вооружение любого уже плавающего корабля, скоростью — превосходящей ход любого линкора и в то же время подходящей для перевозки большого количества войск «чтобы иметь уверенность, что любая попытка неприятельской высадки на побережье или бомбардировки может быть сорвана». Но аппетит приходит во время еды, и Италия нуждалась в чем-то более быстроходном и мореходном, чем «Дуилио», — для осуществления своей намечающейся колониальной политики в Африке, Средиземноморье и на Балканах.
Для соответствия всем этим требованиям Брин разработал необычный проект, который навечно занял место среди шедевров военно-морской архитектуры. В водоизмещении 15000 т он разместил четыре 103-тонных казнозарядных орудия и восемнадцать 152-мм казнозарядных пушек, а также четыре торпедных аппарата; механизмы для развития хода в 18 узлов и запас топлива в 17000 (3000) тонн. Высота надводного борта равнялась 7,62 м, а высота расположения станков тяжелых орудий над ватерлинией составляла 9,14 метров, что обеспечивало прекрасную мореходность и хорошие условия для стрельбы во время волнения.
Наличие резервных помещений для перевозки десанта (пехотной дивизии!) позволяли «Италии» и «Лепанто», в случае необходимости, служить также «транспортами вторжения». Мощная четырехвальная энергетическая установка сделала «Italia» и «Lepanto» лет на пятнадцать самыми быстроходными броненосцами в мире.
Как уже упоминалось, принимая за непреложный факт превосходство орудия над бортовой броней, Брин полностью отказался от броневого пояса и цитадели и свел защиту только к броневой палубе и брустверу вокруг тяжелых орудий. Поддержание плавучести возлагалось на сложную комбинацию переборок и подразделение корпуса на отсеки в сочетании с развитой водоотливной системой. Полный вес брони с подкладкой составлял 3012 т — 22,3% нормального водоизмещения. Орудийные барбеты имели мощную защиту из 482-мм стальной брони фирмы «Крезо». Такая же броня защищала элеваторы подачи боеприпасов и основания дымовых труб.
Центральное конструкторское решение проекта «Италии» заключалось в применении огромного центрального барбета, расположенного по диагонали на верхней палубе с двумя парами орудий на поворотных столах в каждом его углу. На практике темп ведения огня из этих гигантских пушек составлял один выстрел в 4…5 минут, в то время как 152-мм орудия на время стрельбы главным калибром действовать не могли (в конце концов, их количество было сокращено до восьми). Средняя артиллерия открыто стояла на верхней и средней палубах.
«Италия» несла в открытых барбетах тяжелые казнозарядные орудия, имела мощную вспомогательную батарею, обладала высокой скоростью и высоким надводным бортом — и всем этим отличительным признакам ее проекта было суждено стать характерными особенностями эскадренных броненосцев всех ведущих мировых держав всего через каких-нибудь несколько лет.
Но последующее развитие артиллерии (особенно появление скорострельных орудий) привело к тому, что броненосцы с большими незащищенными площадями борта и надстроек стали слишком уязвимыми для фугасно-осколочных снарядов.
Появление этих революционных новшеств, самым прямым образом сказавшихся на проектах последующих линкоров, совпало с моментом вступления «Италии» в строй, так что ценность этого корабля была сразу сведена до минимума. Его часто характеризовали как «блестящее, но несчастливое творение великого кораблестроителя».
В момент своего вступления в строй «Italia» произвел огромное впечатление и по праву считается одним из самых интересных, революционных кораблей своего времени. «Шедевром военно-морской архитектуры» назвал его английский военно-морской историк Оскар Паркс.
«Руджиеро ди Лаурия»
Что и говорить — четыре мастодонта с чудовищными орудиями, бороздящие Средиземноморье вдоль и поперек — это было уже «что-то», на что после Лиссы итальянская общественность могла смотреть с достоинством.
Современные, а самое главное — оригинальные корабли с выдающимися характеристиками; цепь новых военно-морских баз, охватывающих Аппенинский полуостров по всему периметру; выстроенные «с нуля» кораблестроительная и артиллерийская промышленность — это был, бесспорно, выдающийся результат для тандема Брина и Сен Бона. Тем обиднее и несправедливее оказался финал...
В 1879 году адмирал Фердинандо Актон, представитель «старой морской гвардии», став морским министром, восстановил в корабельных делах «власть строевых офицеров». Он провел что-то вроде опроса среди высших офицеров флота, показавший, что наиболее предпочтительным типом броненосца они считают корабль водоизмещением около 8 000 тонн и скоростью 15 узлов. Хотя Брин и Сен Бон в течение яростных трехдневных дебатов в парламенте пытались отстоять свои идеи, Актон одержал победу. В итоге итальянцы заложили три компромиссных броненосца типа «Руджиеро ди Лаурия» (Ruggiero di Lauria), ознаменовавших возвращение к концепции «Дуилио».
Броненосцы данного типа и по конструкции своей полностью повторяли «Duilio» и «Dandolo», спроектированные и построенные десятью годами раньше. Орудия стали казнозарядными, а калибр их уменьшился. Увеличилась, по сравнению с «Duilio», мощность машин и скорость хода, в носовой части корпуса появилась легкая надстройка. Эти корабли хотя имели меньший размер и меньшую скорость (а также более мощное бронирование), чем «Italia», все равно превосходили по скорости любой французский броненосец. Тем не менее построенные по проекту десятилетней давности — и по десятилетней же давности идеологии — эти броненосцы устарели еще до своего вступления в строй. В военно-морских кругах их появление, в отличие от появления их знаменитых предшественников, прошло практически незамеченным.
Время пушек-гигантов и кораблей-гигантов уже ушло…
Статья была опубликована в майском номере журнала "Наука и техника" за 2009 год
