Еще в январе 1869 г. Рид получил распоряжение о разработке проекта башенного корабля с двумя тяжелыми орудиями, скоростью хода в 14 уз. и запасом угля, достаточным для перехода через океан. Предусматривалось парусное вооружение, хотя и в «ограниченном виде». Рид тщательно проделал всю работу и 3 февраля 1869 г. сообщил, что подобный корабль неосуществим. Однако ввиду того, что вопрос о постройке кораблей с такими характеристиками был уже поднят, он воспользовался этим случаем для отстаивания своей собственной концепции мореходного башенного корабля. Через два дня он выдвинул проект двухбашеннего корабля водоизмещением 9035 т, который был представлен Комитету по проектам (одним из членов которого был его «заклятый друг» — капитан Кольз). Несмотря на присутствие Кольза проект был одобрен уже 15 февраля 1869 г.! Во многом это произошло из-за новаторских идей, которыми новый корабль буквально был нашпигован от киля до клотика!
Разрабатывая спецификацию своего корабля, Рид считал необходимым, чтобы он имел следующие отличительные качества:
- сильное бронирование бортов (до 305 мм), башен (до 356 мм) и палубы (51 мм);
- самая сильная на тот момент артиллерия - две башни с 25-тонными орудиями;
- приличная скорость - 12 узлов;
- корпус мониторного типа, но с приподнятым бруствером;
- два винта, с двумя машинами на каждый вал;
- полное отсутствие парусного вооружения;
- дальность плавания в 4000 миль при 10-узловом ходе;
- полный круговой сектор горизонтальной наводки тяжелых орудий.
На заседании парламента в пятницу 2 апреля 1869 г. подавляющим большинством (в 79 голосов) было решено, что для пополнения флота необходимо построить три таких броненосца, — сыграла свою роль угроза Адмиралтейства закрыть, в противном случае, казенные верфи и начать массовое увольнение рабочих. Постройку двух кораблей включили в бюджет 1869-1870 гг. (ими стали «Девастейшн» и «Тандерер»), а третьего («Фьюри») — в бюджет следующего года.
Принятый проект знаменовал собой самый радикальный отход от всего того, что было до этого создано британскими кораблестроителями. Ну, а с точки зрения обеспечения заданной мореходности он вообще тогда казался провальным.
По сути, проект ридовского «Девастейшна» был ридовским же «Церберусом» (см. «НиТ» №5, 2008 г.), увеличенным до размеров, определенных требованиями мореходности в пределах отведенного Адмиралтейством водоизмещения. Из-за этого высота его надводного борта в носу была даже не умеренной, а просто малой, в то время как поясная броня в носовой части отсутствовала на протяжении 20 м. В носу борт возвышался над водой всего на 0,9 м, и, чтобы обеспечить в этой оконечности необходимую плавучесть, таран пришлось оставить без подкрепления поясной броней.
Самой же спорной особенностью проекта был, конечно, «мониторный» корпус с высотой надводного борта 1,4 м на протяжении от среза полубака до кормы. Рид рассматривал низкий надводный борт в качестве средства для обеспечения остойчивости. А создание приемлемых условий ведения огня при волнении достигалось очередным (гениальным!) нововведением. На «Девастейшне» единственной надстройкой на верхней палубе оказался бруствер высотой 3,5 м, который охватывал по окружности обе башни и оставлял вдоль бортов проход шириной 1,1 м. Именно из-за этого бруствера все броненосцы, имевшие подобную конструктивную особенность, первоначально назывались «брустверными броненосцами» (по аналогии с «казематными», «цитадельными» и т.п.). Никакого рангоута, за исключением тонких шестовых мачт в оконечностях бруствера, не было. Благодаря этому экипаж «Девастейшна» мог вести артиллерийский огонь при таком волнении моря, при котором экипажи обычных (даже «океанских») мониторов могли только молиться о своем спасении…
Требования обитаемости Рид либо недооценивал, либо вообще не принимал в расчет, а в отчетах Адмиралтейству предпочитал цитировать американские отчеты, в которых обитаемость больших мониторов расценивалась как хорошая, а сами они — как вполне приятные для проживания корабли. Однако один из британских офицеров, который побывал на борту «Миантономо» сразу после его прибытия в Англию, описал состояние офицеров и команды монитора весьма кратко: «Они могли только ползать».
Многие современники утверждали, что, к счастью и для репутации Рида, и для тех моряков, которым пришлось служить на «Девастейшне» и «Тандерере», первоначальный проект Рида был существенно переработан после его отставки — так что наиболее яркие недостатки проекта устранили при достройке, насколько позволяла готовность кораблей. Преемнику Рида — Барнаби — впоследствии пришлось исправлять крайне неудачные условия размещения и пребывания экипажа на борту добавлением надстроек по сторонам бруствера, представлявших собой тонкие конструкции из обычного железа большой площади — весьма легкую добычу для вражеских фугасных снарядов.
Безусловно, тот факт, что проект «Девастейшна» оказался более удачным, чем предполагали его критики, оказался возможен благодаря изменениям, которым проект подвергся в процессе достройки.
Современники весьма поэтично охарактеризовали этот корабль как «неуязвимый экземпляр вобановского форта с бастионами, установленными на боевой угольной шахте». После длинной вереницы кораблей с центральной батареей и все более уменьшавшейся площадью бронирования, «девастейшны» стали желанным воплощением «истинных броненосцев» — но в итоге оказались последними из них. На момент проектирования «Девастейшн» был неуязвим для любых существовавших тогда морских орудий — кроме разве что при стрельбе «в упор». Но появление всего через несколько лет нового крупнозернистого медленногорящего пороха моментально упразднило их «иммунитет» — равно как сделало «картонными» и любые современные им броненосцы.
Главный броневой пояс состоял из двух рядов плит, один из которых (254-мм) проходил ниже ватерлинии по всей длине корпуса, другой (305-мм) — выше, но только до переднего края бруствера. В носу находилась поперечная 305-мм броневая переборка, защищавшая котельное отделение. Плиты укладывались на 503-мм тиковую подкладку. Выше имелся бруствер длиной 45,7 и высотой 2,13 метров, над которым возвышались две башни Кольза диаметром 9,5 метров, с двумя 12-дюймовыми дульнозарядными орудиями в каждой. Амбразуры отстояли от ватерлинии на 3,9 м.
Бронирование башен и бруствера состояло из двух слоев 152-мм и 177-мм плит с тиковой подкладкой между ними. Две броневые палубы покрывали корабль, одна поверх пояса, другая поверх бруствера. В носовой части имелся 3-метровый таран.
Управление кораблем было сосредоточено на мостике между башнями; броненосец нес лишь одну мачту с наблюдательным марсом.
По сравнению же с предыдущими броненосцами, на этих кораблях доля нагрузки, отведенная на броню, стала наглядным свидетельством преимуществ, вытекающих из применения низкобортного корпуса в комбинации с артиллерией, размещенной в башнях, и двумя винтами вместо парусной оснастки.
В подобном качестве «Девастейшн» отвечал основному требованию ридовской концепции линейного корабля — оставаться на плаву и вести бой. К месту да будет упомянуто, этой концепции впоследствии стал придерживаться кайзеровский флот Германии, о чем не пожалел… Однако неся всего четыре орудия, он развивал невысокую даже по стандартам того времени огневую мощь и был прозван критиками «родоначальником» нового класса кораблей: «ни я вас, ни вы — меня».
Машины для обоих кораблей были заказаны в канун принятия флотом наисовременнейших машин типа «компаунд». Поэтому на «Девастейшне» все еще были установлены привычные машины «транковского» типа фирмы «Пенн», и именно «девастейшны» стали последними кораблями, оснащенными ими.
Через год после закладки «Девастейшна» и «Тандерера» последовала гибель «Кэптена», и теперь смелость и оригинальность нового проекта оказались под сомнением. Из-за низкого надводного борта обоих кораблей опасались, что они будут вести себя так же, как корабль Кольза — т.е., попросту говоря, перевернутся, несмотря на отсутствие мачт и рей. Таковым было общее отношение флота, и его отражали настроения на берегу — как следствие вполне естественного недоверия к тем принципам, на которых основывался проект, плюс широко распространенное предубеждение против типа корабля, официально осужденного как причина трагедии.
Действительно, авангардный проект безрангоутного низкобортного броненосца с двухвальной установкой и двумя башнями главного калибра в носу и корме был поистине революционным. Линейный корабль впервые получил ту схему, которая сохранится 35 лет, до появления следующего эпохального корабля — знаменитого «Дредноута». Новшества были восприняты с большим сопротивлением, причем особые возражения встретил полутораметровый надводный борт. Слишком памятна была судьба «Кэптена», а «общественное мнение» упорно не желало понять, что в гибели корабля Кольза виновато было прежде всего тяжеленное и высоко расположенное парусное вооружение, которого «Девастейшн» был совершенно лишен.
Деятельность Комитета
Для реабилитации новых проектных решений и восстановления доверия общественности к кораблям класса «Девастейшн», Адмиралтейством был учрежден особый Комитет, в который вошли лучшие специалисты и наиболее авторитетные ученые Англии. Их попросили разобраться и исследовать «проекты, по которым предлагалось строить боевые корабли», обратив особенно пристальное внимание на вопрос остойчивости броненосных кораблей и на наилучший способ обеспечения достаточного запаса плавучести.
Дебаты шли бурные. Так, Уильям Джордж Армстронг (William George Armstrong) — известный конструктор артиллерийских орудий и промышленник — рекомендовал вообще свести площадь бронирования до минимума, оставив лишь небольшое бронирование в носу в качестве защиты во время боя на острых углах. Свою позицию он аргументировал тем, что все более мощные и тяжелые орудия, производимые в т.ч. и на его заводах, не оставляют бронированию надежды на доминирование в споре «снаряд-броня». Он высказывался за строительство более скромных по размеру, но более быстроходных небронированных кораблей с корпусами, разделенными на множество мелких отсеков для поддержания плавучести, несущих мощное торпедно-артиллерийское вооружение. Принцип «лучшая защита — это скорость» еще не раз «аукнется» (а то и «отрыгнется») личному составу Royal Navy…
Подобная концепция, хотя и нашла отклик у некоторой части морских офицеров, однако не пришлась по нраву тем, кто занимался «капитальными кораблями» профессионально.
Решение по защите от быстро возрастающих в размерах и мощности морских орудий требовалось найти в чем-то другом, нежели в простом применении брони толщиной 500 мм или выше. Еще можно было защитить плитами подобной толщины орудийные установки и корпус в средней части корабля в районе машинно-котельных отделений, но полный пояс по ватерлинии (по прежней ридовской схеме) был уже невозможен по причине запредельного увеличения водоизмещения и стоимости корабля. Применение же тонкой брони, которая не смогла бы выдержать попаданий снарядов самых тяжелых из выпускаемых за границей орудий, признавалось не просто бесполезным, но даже вредным.
В конце концов дискуссия сосредоточилась на рассмотрении трех предложений. Согласно предложению сэра Уильяма Томсона предполагалось иметь центральную броневую цитадель минимальных размеров с максимальной толщиной брони, вокруг которой вплоть до самых оконечностей простирался пояс из… пробки (!) толщиной 2,5-3 м поверх броневой палубы, отстоящей в глубь корпуса на 1,5-1,8 м ниже ватерлинии. Применительно к судну типа «Девастейшн» подобное решение означало замену примерно 500-600 т брони необходимым количеством пробки, однако на увеличение толщины бруствера веса уже не оставалось.
Сам Рид, уже коротавший дни в отставке, предлагал иметь центральную цитадель в качестве бронированной средней части корпуса, в то время как оконечности оставались совершенно незащищенными. Обычный полный пояс по ватерлинии заменялся бы системой палуб — одной на уровне ватерлинии, на 1,8 м ниже которой должна была проходить толстая броневая палуба, причем перед боем пространство между ними заполнялось бы водой (!). Объем бронированной цитадели полностью обеспечивал бы весь необходимый запас плавучести, и какое-либо участие оконечностей судна в поддержании как его плавучести, так и остойчивости не требовалось вовсе. Заполнение водой предлагалось Ридом по той причине, что в бою пробка могла быть выбита из оконечностей фугасными снарядами, вода же «всегда была на месте», и в этом случае ничего угрожающего безопасности корабля не могло произойти. Вне боя корабль мог быть облегчен и получить выгоду от уменьшенного водоизмещения и дополнительной скорости. Не сомневаясь в инженерном гении Рида, моряки «мягко, но убедительно» отказались от «идиотского предложения топить корабли своими руками».
Третье предложение подобного рода последовало от адмирала Джорджа Эллиота и контр-адмирала А.П. Райдера, которые в их кратком рапорте высказывались за корабль с низким по всей длине корпусом по системе «плот», сплошной броневой палубой ниже ватерлинии и поперечной переборкой в носу. Двойное дно и борта, открытые сверху, могли использоваться для хранения запасов воды, угля, продовольствия и пр. и подразделялись на мелкие клетки.
Рассмотрев все эти «альтернативы» сплошному броневому поясу, Комитет признал, что дальнейшее развитие защищенности кораблей невозможно при сохранении прежней ридовской схемы. В качестве выхода Комитет решил рекомендовать кораблестроителям уменьшить площадь бронирования при одновременном увеличении толщины устанавливаемой брони. Забронированный по такой схеме корабль должен был иметь сильно забронированную центральную цитадель, окруженную и поддерживаемую корпусом по типу мониторного, разбитого на мелкие отсеки. Т.е. от защиты всего корпуса предполагалось перейти к защите жизненно важных частей корабля, отдавая небронированные оконечности, что называется, «на растерзание» вражеским комендорам. Симбиоз идей Рида и Эллиота назвали по имени тогдашнего главного конструктора — «схемой Барнаби».
Большинство членов Комитета высказывались также за отмену парусного рангоута для всех мореходных кораблей 1-го класса, даже если они проектировались для океанской службы. Отмечалось, что невозможно «объединить в одном корабле высокую степень и наступательной, и оборонительной мощи с должной эффективностью плавания под парусами». Парусный рангоут представлял собой серьезную опасность из-за риска его воспламенения в бою, а также падения мачт и прочих его частей, которые могли заклинить орудия и поразить собственный экипаж. Он ограничивал сектор обстрела орудий, не позволял наиболее полно раскрыться преимуществам башен и отнимал вес, который можно было лучше использовать для увеличения запаса топлива, особенно на двухвальных кораблях, где риск потери хода из-за поломки машины сводился к минимуму. Помимо этого, парусный рангоут значительно увеличивал сопротивление при движении против ветра и загромождал палубу, когда мачты и реи опускали вниз.
Отказ от парусов в качестве двигательной силы впервые позволил обеспечить мореходному кораблю ряд преимуществ:
- Главная артиллерия получила возможность вести огонь прямо в нос и корму, притом что для стрельбы «на борт» также отсутствовали какие-либо преграды.
- Несколько понижалась остойчивость вследствие умеренной высоты борта и отсутствия фальшборта — это же способствовало стойкости корабля как артиллерийской платформы.
- Доля веса корпуса в составе нагрузки снижалась до 28%, в то время как остальные 72% могли расходоваться на необходимые нужды.
- Значительно уменьшалась численность экипажа.
Поэтому, вынося свои рекомендации относительно рангоутных броненосцев, несмотря на сопротивление «парусного меньшинства», возглавляемого Артуром Худом, Комитет рекомендовал не строить больше ни одного корабля 1-го класса с полной парусной оснасткой — ни с башенными орудиями, ни с батарейными. Однако эта рекомендация оказалась проигнорированной,поскольку Адмиралтейство утвердило к постройке два парусных броненосца (хотя и с уменьшенным рангоутом) с бортовым вооружением — «Александру» и «Темерер» (см. «НиТ» №8, 2008г. и №2, 2009г.).
Интересно отметить, что Рид высказывался в пользу парусов, Барнаби выступал против, а будущий главный кораблестроитель У. Уайт также соглашался с «парусным меньшинством». Проигравшие, но не сломленные «марсофлотцы» подали в Адмиралтейство в октябре 1871 г. так называемый «рапорт меньшинства», содержавший описания альтернативных конструкций всех типов кораблей, как находящихся в процессе строительства, так и планируемых к постройке. Основной особенностью этих проектов был их состав вооружения: по два или более тяжелых орудия устанавливались за броней в оконечностях корпуса, в то время как более мелкие орудия размещались по бортам без всякой защиты. Тяжелые орудия в 25-50 т устанавливались на поворотных наклонных станках конструкции Скотта и с помощью гидропривода могли подниматься над верхней кромкой бруствера или барбета для ведения огня, причем энергия отдачи использовалась для возвращения орудия назад в позицию для заряжания. Эти корабли имели высокий борт и парусную оснастку. Общая идея этих проектов в целом испытывала французское влияние и позднее отразилась в создании «Темерера».
Однако основной причиной создания Комитета была все же неважная репутация «Девастейшна», и рапорт о состоянии дел по этому вопросу был опубликован через два месяца. Конструкция этого корабля во многих ее составляющих уже подверглась пересмотру. Под руководством Натаниэля Барнаби проект подвергся серии изменений с целью улучшения его остойчивости, обитаемости и защиты. Эти изменения включали в себя расширение бруствера до бортов и далее в корму в качестве надстройки, носовую броневую переборку под ватерлинией для дополнительной защиты механизмов и погребов боезапаса, замену 35-тонных орудий первоначально предположенными 25-тонными. Самым же главным было требование наращивания борта со смехотворных 1 метр 37 сантиметров до высоты бруствера.
Согласно расчетам, эти изменения должны были вызвать увеличение средней осадки на 2,0 м, понизить уровень полубака над водой до 2,6 м, в то время как высота борта в середине корпуса увеличивалась до 3,3 м. В итоге эти меры превратили «Девастейшн» из «плавучего кошмара», которым он должен был стать в море при практически любых погодных условиях, в респектабельный стандарт для кораблей своего типа, когда орудийные башни пришли на замену прежнего бортового вооружения как принципиальный элемент конструкции новых кораблей флота.
«Девастейшн», задуманный Ридом и модифицированный Барнаби, стал воплощением концепции, которая провозглашала, что артиллерия как решающее оружие борьбы на море достигла своей наивысшей эффективности, будучи представлена небольшим числом орудий самого тяжелого калибра с наиболее широкими секторами обстрела. Корабли этого типа стали первыми мореходными безрангоутными башенными кораблями британского флота, первыми мореходными кораблями «брустверного» типа, а «Тандерер» интересен еще и тем, что получил первый на флоте силовой гидропривод.
Но также вряд ли найдется в мире какой-либо корабль, который бы, как Девастейшн», когда он поднял флаг, был «забракован» общественностью полностью и совершенно! По словам историка британского флота О. Паркса: «Несомненно, ни один боевой корабль до этого не покидал гавань в обстановке таких пессимистических и мрачных пророчеств, как «Девастейшн». Но и ни одно военное судно принципиально новой конструкции не оправдало более полно все то доверие, которое было оказано ему создателями».
Во время испытательного плавания в Атлантическом океане «Девастейшн» находился вместе с казематным рангоутным (и высокобортным!) броненосцем «Султан», на борту которого была нанесена широкая белая полоса, воспроизводящая борт «Девастейшна» в полную высоту. Когда корабли попали в 9-балльный шторм, оказалось, что «недомерок» держится лучше казематного колосса! Вскоре, однако, выяснилось, что корабль с низким полубаком все-таки во время сильного волнения доставляет своей команде больше хлопот, чем это думали. После испытаний в Атлантике сферу применения новых броненосцев ограничили водами метрополии и Средиземного моря. Любопытно, что из двух идентичных кораблей именно «Тандерер» всегда считался эталоном устойчивости на волне. Моряки отзывались о нем, как об «устойчивой старой скале, которую ничто не поколеблет», а выражение «устойчив как старый «Тандерер» стала высшей оценкой устойчивости корабля как артиллерийской платформы.
«ФЬЮРИ» — «Дредноут»
Если тоннаж «Девастейшна» и «Тандерера» был искусственно уменьшен Адмиралтейством, то для третьего корабля той же программы, вошедшего в смету 1870 года, ограничения были отменены, и Рид получил возможность спроектировать корабль полностью по своему усмотрению. В результате родился проект «Фьюри» — более крупного, более скоростного и, опять-таки, полностью бронированного корабля. Его корпус был собран уже до уровня броневой палубы, когда Рид оставил свой пост. Немедленно его чертежи отправились в архив, а работы приостановили на время заседаний вышеупомянутого Комитета, который должен был оценить проект «Девастейшна» и, соответственно, дать рекомендации по достройке «Фьюри».
Когда заключения Комитета были приняты в Адмиралтействе, началась перестройка корабля по новому проекту. Бруствер был заменен центральной цитаделью длиной 60 м и толщиной 280-356 мм, закрытой сверху 75-миллиметровой броневой палубой. Пояс прикрывал всю ватерлинию от штевня до штевня, и, хотя уровень бронирования остался прежним, общий вес броневой защиты оказался большим на 790 тонн вследствие более протяженной длины броневого пояса (длина корпуса была увеличена на 10,5 м). Он оказался последним британским броненосцем с полным броневым поясом по ватерлинии.
Также «Фьюри» стал первым кораблем с продольными переборками в центральной части корпуса и первым двухвальным броненосцем.
Задержки в постройке оказались отчасти благотворными: на броненосце удалось впервые в мире, по настоянию кораблестроителя Уайта, установить новейшие машины «компаунд» и систему искусственной вентиляции. Мощность машин должна была возрасти на 20%, что сулило (при возросших размерах и водоизмещении) увеличение скорости на целый узел.
Изменение проекта отразилось даже в смене названия — «Фьюри» на «Дредноут». Удачная карьера броненосца несколько омрачилась газетной тяжбой, которую вели более 20 лет Рид и Уайт, пытаясь доказать, кто же из них является настоящим творцом «Дредноута». Рид особенно упирал на то, что набор «Фьюри» был уже полностью выставлен и почти закончен обшивкой к тому моменту, когда работы приостановили, а внесенные в проект изменения не коснулись уже сделанной работы, — и заключал из всего этого, что вся реконструкция корабля состояла лишь в переделке его надводной части.
Действительно, базовая концепция этого типа кораблей принадлежала Риду. «Дредноут» стал последним из «истинных броненосцев», имеющих почти полностью закрытый броней корпус («подобно пирогу, покрытому коркой»), которая была совершенно адекватной на момент его проектирования, но ко времени ввода корабля в строй оказалась уязвимой даже для снарядов средних калибров — развитие артиллерии не стояло на месте. Броня составляла в весовой характеристике корабля почти 34%, в то время как на долю его четырех орудий приходилось лишь 4,8%. Орудия могли дать два выстрела в минуту, так что диспропорция между его оборонительными и наступательными характеристиками оказалась даже большей, нежели у «Девастейшна».
Первоначально «Фьюри» спроектировали под 25-тонные 12-дюймовки, но уже в процессе постройки их заменили на 38-тонные такого же калибра, которые вели огонь 360- килограммовыми снарядами. Как и на «Девастейшне», привода орудий были гидравлическими, а башни поворачивались с помощью пара. При этом вращающиеся части башен располагались поверх палубы, а гидравлические и паровые привода наведения находились под ней и не имели собственного бронирования (как это обычно делалось), и их защита всецело зависела от брони цитадели. Поэтому пробивший ее и разорвавшийся внутри снаряд мог вывести из строя сразу обе башни. Первоначально более низкий бруствер конструкции Рида уменьшал этот риск в пропорции меньшей площади вертикального бронирования цитадели. При расширении бруствера до размеров цитадели потребовалось значительно большее количество брони. Положительной стороной этого спорного проектного решения стали дополнительные защищенные объемы, позволившие увеличить остойчивость и запас плавучести, дали кораблю просторную верхнюю палубу и также существенно улучшили условия обитаемости для офицеров и команды.
На корабле широко применялись различные вспомогательные механизмы: вентиляторы, пожарные насосы, рулевые машины, привода поворота башен, шпилей и т.п. «Дредноут» примечателен еще тем, что он стал первым кораблем с продольной переборкой, разделяющей пополам машинные и котельные отделения, которая проходила почти по всему кораблю. Это позволило расположить котлы вдоль переборки тыльными сторонами друг к другу, а не рабочими, как прежде, когда кочегарам приходилось сновать между двумя топками. По опыту плаваний в Средиземном море на корабле была устроена искусственная вентиляция.
На волне «Дредноут» оказался весьма жестким, бортовая качка была меньше, чем у «Девастейшна», но обнаружилась склонность к килевой качке. При шторме, по словам первого капитана «Дредноута», «встречная или попутная волна могла пройти по верхней палубе из конца в конец», и хотя «Дредноут» имел гораздо лучший ход, чем «Девастейшн», но все-таки он оказался более «мокрым» кораблем.
Все эти три корабля совершили в своей флотской карьере поворот «оверштаг» — от полного неприятия до восторженного умиления. И это несмотря на то, что прогресс корабельной артиллерии очень быстро сделал их устаревшими. Надо сказать, что в это время вряд ли какой корабль, спускаемый на воду, не становился устаревшим еще на стапеле! Прекрасная мореходность — хотя опасались повторения трагедии «Кэптена», приемлемые условия обитаемости — при ожидании «плавучей железной тюрьмы», лаконичный и по-своему притягательный внешний вид — как антитеза уходящему и поруганному парусному рангоуту, четыре орудия в двух башнях с почти круговыми секторами обстрела — вместо угловых казематов цитадельных «утюгов». Именно эти кульбиты кораблестроения овладели умами военно-морской общественности, когда она оценила прозорливость Рида. И если первые два корабля прошли в середине 90-х годов модернизацию своего артиллерийского вооружения, то «Дредноут» даже не стали трогать, как бы боясь нарушить то чудное сочетание боевых, ходовых и эстетических качеств, заложенных в конструкцию Ридом и облагороженных Уайтом. Да, Рид, несомненно, был эстетом. Все его корабли — от «Беллерофона» до «Дредноута» — были по-настоящему красивы! У англичан бытовала поговорка: «Каков корабль при спуске на воду — таков он и на воде!», суть которой по-русски можно было бы перевести так: «Красивый корабль будет хорошим кораблем!» («Как вы яхту назовете, так она и поплывет!»). Именно концепция «Девастейшна» стала классической и образцовой для всех броненосцев на 35 лет вперед. Даже такие известные «морские модники», как французы, никогда не повторявшие строителей «туманного Альбиона» и сами обладавшие прекрасной морской и кораблестроительной школой, в конце концов перешли от своих спонсонов и открытых барбетов к тем решениям, которые были применены Ридом.
Но не бывает в кораблестроении бочки меда без ложки дегтя! На «троице» «Девастейшн»-«Тандерер»-«Дредноут» линия развития башенных броненосцев с полным броневым поясом не закончилась! В состав Royal Navy вошел еще один корабль, не предусмотренный никакими решениями Комитета или Совета Адмиралтейства. Этим кораблем британский флот был обязан Бразилии. В 1872 году представители бразильского военноморского флота заказали англичанам «самый современный парусно-паровой броненосец». В то время наиболее передовым броненосцем являлся «Девастейшн». Попытки убедить горячих латиноамериканских адмиралов, что наличие парусов и рангоута снижает боевую эффективность орудийных башен и не способствует улучшению ходовых качеств, — успеха не имели. Бразильцы были непреклонны. Тогда Э. Рид, не относящийся к людям, которые быстро меняют свои взгляды и убеждения, внезапно решил уступить заказчику. В результате этой черты характера бывшего главного кораблестроителя Британской Империи бразильские адмиралы получили парусный вариант… все того же «безрангоутного башенного броненосца»! Истины ради хотелось бы добавить, что именно таким экстравагантным способом Рид решил не только выполнить условия бразильского заказа, но и попутно доказать «достопочтенной английской общественности», что все нападки на «Девастейшн»-«Дредноут» — не более чем блажь. И именно за счет того, что ПАРУСНЫЙ вариант «Девастейшна» должен был оказаться в открытом море просто «божьим наказанием» для сомневающихся любителей парусной старины. За их же деньги!
В результате появился странный корабль, напоминавший монитор с полубаком, который лишил броненосец возможности вести огонь по носу и корме. Но бразильцам он настолько понравился (!), что когда в связи с русско-турецкой войной Адмиралтейство решило воспользоваться правом покупки строившихся на своих верфях кораблей, его владельцы заломили несусветную цену — 600 тысяч фунтов стерлингов, к которым пришлось прибавить еще 90 тысяч, чтобы привести броненосец к английским стандартам.
Таким образом Адмиралтейство получило плохой корабль почти за ту же цену, что «Девастейшн» и «Дредноут» вместе взятые. Этот «рекорд» глупости удалось превзойти очень нескоро.
У бывшего бразильского «Индепендесии» («Independencia»), получившего название «Нептун» («Neptune»), неприятности начались еще при спуске. Броненосец два раза (!) застревал на слипе, и его пришлось спускать в третий раз, исправив после сомнительного торжества многочисленные повреждения корпуса.
На службе он также отличался плохой мореходностью: его команду преследовала сильная и резкая качка. Недостаточную маневренность «дополняла» невозможность использовать полностью парусное вооружение, поскольку паруса грот-мачты быстро прогорали от близко расположенных дымовых труб. Краткая флотская карьера этого броненосца, построенного «на страх врагам внутренним», имела яркое окончание: при выводе его на буксире из Портсмута для сдачи на слом он сначала чуть не потопил исторический флагман адмирала Нельсона «Victory», стоящий на вечном якоре, а затем столкнулся с таранным броненосцем «Хироу» («Hero»).
Один из ключевых кораблей в истории кораблестроения, «Девастейшн» стал в какой-то мере стимулом к развитию и российского океанского флота. Дело в том, что все первые броненосцы России, начавшие активно вступать в строй в 60-е годы, представляли собой ярко выраженные корабли береговой обороны. Более мореходные собратья — переоборудованные деревянные фрегаты «Петропавловск» и «Севастополь» — несли в себе явные черты архаичности в виде бортового расположения артиллерии. Таким образом, к созданию первого настоящего океанского броненосца в России приступили только после появления информации об английских «брустверных броненосцах». Но это — уже тема отдельного рассказа.
Статья была опубликована в апрельском номере журнала "Наука и техника" за 2009 год
