Итак, заявка:

    •  Время (дата, час, минута) и место падения самолета.
    • Имена членов экипажа, подавших заявку.
    • Тип уничтоженного самолета.
    • Национальная принадлежность противника.
    • Сущность причиненных разрушений: а) пламя и черный дым; б) распался ли вражеский самолет на части (назовите их) или взорвался; в) совершил ли он вынужденную посадку (укажите, в каком месте фронта и была ли это нормальная или аварийная посадка); д) если приземлился за линией фронта, загорелся ли он на земле.
    • Характер падения (только в случае, если его можно было наблюдать): а) в каком месте фронта; б) было ли оно вертикальным или он вспыхнул; в) если не наблюдалось, то по какой причине.
    • Участь вражеского экипажа (убиты, выпрыгнули с парашютом и т.д.).
    • Должен прилагаться личный рапорт летчика.
    • Свидетели: а) в воздухе; б) на земле.
    • Количество атак, которым подвергался вражеский самолет.
    • Направление, с которого выполнялась каждая атака.
    • Расстояние, с которого велся эффективный огонь.
    • Тактическая позиция атаки.
    • Были ли вражеские стрелки выведены из строя.
    • Тип применявшегося вооружения.
    • Расход боеприпасов.
    • Тип и количество пулеметов, использованных для уничтожения вражеского самолета.
    • Тип собственного самолета.
    • Что-либо еще, имеющее тактическую и техническую ценность.
    • Повреждения собственной машины в результате действий противника.
    • Другие подразделения, участвовавшие в бою (включая зенитную артиллерию).
Фотография воздушного боя времен Второй мировой войны
Фотография воздушного боя времен Второй мировой войны

К рапорту о сбитом самолете прикладывался доклад о проведенном бое, написанный свидетелем или очевидцем. Командир группы или эскадры после получения рапортов других летчиков, данных с наземных постов наблюдения (те самые «свидетели на земле», упомянутые в пункте 9б), расшифровки пленок фото-кино-пулемета и т.п. писал на бланке свое заключение, которое служило основанием для официального подтверждения или не подтверждения победы.

 

Из содержимого анкеты, во-первых, видно, что цель ее — сбор не столько доказательств индивидуальной победы, сколько подробностей успешных воздушных боев (для обобщения и распространения боевого опыта). А во-вторых… Свидетели — которые что в воздухе, что на земле служат в той же авиачасти… К тому же посты наблюдения следили за боем, как правило, с большого удаления, а солдатам и командирам наземных частей было чем заняться и помимо созерцания воздушного боя (зачастую они путали даже — свой или вражеский самолет был сбит).

Трижды Герой Советского Союза гвардии полковник А.И. Покрышкин и его ведомый, гвардии ст. л-т Г.Г. Голубев у «Аэрокобры»
Трижды Герой Советского Союза гвардии полковник А.И. Покрышкин и его ведомый, гвардии ст. л-т Г.Г. Голубев у «Аэрокобры». На этом истребителе Покрышкин сбил 47 немецких самолетов, Голубев — 15

Кроме того, перечень содержит вопросы, ответить на которые практически невозможно. Летчик, например, мог не знать, велся ли по врагу огонь с земли. А отслеживать, что именно отвалилось от подбитого самолета, характер его падения, судьбу экипажа, как побежденная машина встретилась с землей и что случилось потом — в условиях воздушного боя сбор такой информации запросто мог обернуться летальным исходом. А.И. Покрышкин, например, вспоминает, как, отвлекшись на зрелище падения своего первого сбитого врага, он сам был подбит и едва сумел дотянуть до взлетно-посадочной полосы (А.И. Покрышкин «Небо войны». — М.: Воениздат, 1980. — 448 с.).

 

Решение фактически ложилось на плечи командира. А для того совсем не последними факторами были боевой и моральный дух подчиненных, престиж подразделения да и всей Люфтваффе…

 

Кстати, вот на что Ю.Мухин обращает внимание совершенно справедливо, так это на странную взаимосменяемость понятий «сбитый самолет врага» и «воздушная победа» у немецких (а надо бы сказать, и не только у немецких) летчиков. Причину весьма убедительно разъясняет М.Спик в своей книге «Асы союзников»: «Очень редко количество потерянных машин врага совпадало с числом побед, заявленных летчиками-истребителями. Причины такого положения дел различны, и все они исходят из того, что в воздушном бою неизбежно возникает сильная неразбериха, в которой очень трудно разобраться и самим участникам событий. Бывало, что сбитый самолет обстреливали одновременно или один за другим сразу три-четыре истребителя. Летчик сбитой машины зачастую погибал, и дополнительной информации от него ожидать не приходилось, а если бой проходил над морем, то и тело убитого вместе с самолетом найти было невозможно. Поэтому, даже в ходе самого тщательного восстановления деталей сражения, не представлялось возможным установить наверняка, кто чем конкретно занимался в тот или иной момент схватки».

 

Объективности ради следует добавить: несовпадение потерь врага и объявленных побед «своих» летчиков характерно для всех воюющих сторон — в т.ч. и для финнов, и для японцев, и для СССР (особенно с 1943 г., когда в РККА были заметно упрощены правила подтверждения уничтожения самолета противника). Чтобы убедиться, достаточно внимательно почитать мемуары или обзорную литературу (например, А.В.Исаев «Антисуворов. Десять мифов Второй мировой». — М.: Эксмо, Яуза, 2004, 416 с.).

А.Покрышкин (слева) на фоне своего самолета
А.Покрышкин (слева) на фоне своего самолета. Количество звездочек впечатляет...

Но вот вывод, который делает Спик на основании предыдущего своего тезиса, что называется, без комментариев: «Таким образом, если мы хотим избежать нелепостей при подсчетах, нам, пожалуй, следует отказаться от выражения «уничтожил» и заменить его словом «победа», означающим то, что в ходе воздушного боя «победитель» убежден в уничтожении врага».

 

Следствием такого сверхлиберального подхода, вполне возможно, объясняется отмеченная в той же книге (и не только в ней) невероятная снайперская меткость некоторых асов. «В расцвете своей боевой карьеры эксперт Люфтваффе Ганс-Иоахим Марсейль, по словам сослуживцев, тратил всего 15 патронов на сбитый самолет. В Бирме Джим Лейси сбил «Хаябусу», затратив только пять патронов, а в Европе канадец Уолли МакЛеод израсходовал всего 26 патронов на два Фокке-Вульфа FW- 190A». А не означает ли такой фантастически экономный расход боеприпасов, что по самолету противника стрелял не один истребитель или велся огонь с земли?

 

Но, хоть все вышеизложенное и не могло не сказаться на соотношении официально зарегистрированных побед немецких и советских летчиков, главная причина, думается, все же не в этом. Эту главную причину, сам того не желая, назвал этот же автор в этой же книге. «Сам того не желая», потому что — вот ведь волшебная сила стереотипа! — на советских летчиков свое открытие М.Спик и не подумал распространять. Наоборот, он пишет: «Большинство самых результативных немецких асов сбили наибольшее количество самолетов на Восточном фронте, где русские, преимущественно в первые годы войны, отправляли в полет совсем необстрелянных «зеленых» новобранцев, становившихся легкой добычей для врага». Ну, полагаю, мы уже убедились, что версия про легкую добычу, мягко говоря, слегка надумана. Ссылки на крайне плачевное для Союза начало войны (в т.ч. по количеству потерянных устаревших самолетов, конструктивно уступавших немецким аэромашинам) тоже несостоятельны: тот же Хартманн свою первую воздушную победу одержал 05.11.42 г.; среди сбитых им самолетов нет ни И-15, ни «Чаек», и всего один И-16.

 

А вот следующая догадка М.Спика уже, что называется, в точку: «Если учитывать боевые вылеты, то 28 жертв Лейси пришлись на 80 встреч с врагом, а Боб Джонсон добился того же результата после 91 схватки. На основании этих достижений можно смело утверждать, что в «турнирной таблице» они заняли бы гораздо более высокое место, чем, скажем, Эрих Хартманн или Адольф Галланд».

 

Итак, остается только заглянуть во многажды уже упомянутую работу Р.Ф.Толивера и Т.Дж.Констебля, уточнить кое-какие боевые показатели Хартманна… Хотя нет. Сперва другая цитата из этого труда. «Если принять отсталость русских пилотов и самолетов за универсальное объяснение, придется просто не заметить значительные достижения советской промышленности и русских асов-истребителей. Следует отрешиться от неприятия идеологии или режима, когда речь идет о фактах из истории советской авиации». Не правда ли, будто специально для мистера Спика? Да и только ли для него… Режим-то доброго отношения не заслуживает, но причем здесь те, кто защищал не режим — Родину?

Младший лейтенант Лидия Литвяк — самая результативная женщина-истребитель, которая лично сбила 11 вражеских самолетов
Младший лейтенант Лидия Литвяк — самая результативная женщина-истребитель, которая лично сбила 11 вражеских самолетов и погибла в воздушном бою 1 августа 1943 г. Удостоена звания Герой Советского Союза (посмертно)

Итак, сравним показатели самого добычливого эксперта Люфтваффе и двух результативнейших истребителей РККА (а заодно и всей антигитлеровской коалиции). Двух, потому что хоть официальный показатель выше у И.Н.Кожедуба, есть серьезные основания полагать: реальные победы А.И.Покрышкина в меньшей степени удостаивались официального утверждения.

 

Эрих Хартманн: 825 воздушных боев, сбил 352 самолета противника — 1 сбитый самолет за 2,3 боя.

 

Иван Кожедуб: 120 воздушных боев, сбил 62 самолета противника — 1 сбитый самолет за 1,9 боя.

 

Александр Покрышкин: 156 воздушных боев, сбил 59 вражеских самолетов — 1 сбитый самолет за 2,6 боя.

 

В качестве числителя я взял количество не боевых вылетов, а воздушных боев. Ведь летчик не сам выбирает себе занятие. Целый ряд боевых заданий — патрулирование, барражирование, штурмовка, вылет с бомбовой нагрузкой — не предполагает непременной схватки с противником, а, скажем, при вылетах в разведку, как правило, вообще запрещается ввязываться в бой.

 

Итак, итог подсчетов. У Кожедуба результат чуть лучше, чем у Хартманна, у Покрышкина чуть хуже, но вообще-то у всех троих «удельные» показатели очень близки. Вот так казавшаяся с первого взгляда очевидной версия о многократно превосходящем мастерстве пилотов Люфтваффе, которых «Иваны» задавили числом недоучек на недоделках, при детальном рассмотрении превращается как бы не в свою противоположность. А если правда, что советские самолеты-истребители всю войну уступали немецким — что ж, значит, тем большее умение проявляли пилоты ВВС РККА.

 

Кстати, если бы М.Спик удосужился произвести аналогичные расчеты, он бы убедился: на основании приведенных им данных ни Лэйси (1 победа за 2,9 боя), ни Роберт «Боб» Джонсон (1 победа за 3,3 боя) отнюдь не заняли бы «гораздо более высокое место» — ни чем Эрих Хартманн, ни чем оба советских аса.

 

Выходит, персональная добычливость немцев — следствие их гораздо более интенсивной «эксплуатации» командованием. В качестве частичной компенсации, вероятно, могли и призакрываться глаза на случаи двух-трехразового учета. Ну, и общелюфтваффевские статистические показатели тоже следовало вздымать выше уровня мира. И не без идеологии, конечно же.

 

Вот А.Смирнов приводит два интересных примера: обер-фельдфебель X.Штрасль, имея к началу Курской битвы 37 официальных побед, в течение 5-8 июля 1943 г. добился еще тридцати. В.Шук, воевавший на Востоке с марта 1942 г., 98 из 198 своих официальных побед над советскими самолетами одержал за последние три с половиной месяца — с 16 июня по конец октября 1944 г. Автор, конечно, объясняет это численным преимуществом советской авиации, которое, как всегда, показывает совершенно подавляющим (и снова намекает на то, что советское командование забило небо «скородельными» пилотами, которых немцы валили десятками). Но, во-первых, не вполне корректны ссылки на общее количество самолетов сторон, даже если цифры верны. «Всего самолетов» и «количество воздушных целей» в каждом конкретном случае и месте — разные понятия. А во-вторых… Первый пример — начало Курской битвы, той самой, которая «должна ознаменовать начало конца варварской России». Второй — «орды большевиков рвутся к сердцу Рейха». Не кажется ли, что в обоих случаях сводки требовали ярких примеров непревзойденного боевого мастерства доблестных наследников тевтонских рыцарей?

 

И еще пример. Помните, я просил запомнить дату умопомрачительной результативности «звезды пустыни» Ханса Марсейля — той самой результативности, которую выводит на чистую воду Джонсон? Первое сентября. Если считать началом Второй мировой вторжение в Польшу (а немцы так и считали), то «величайший день» Марсейля пришелся аккурат на третью годовщину упомянутого начала. Увы, не только в Советском Союзе партийная верхушка считала хорошим тоном отмечать разнообразные даты ударным трудом и всяческими выдающимися победами — а если особо выдающихся не случилось, не грех и помочь, раздуть что-либо подходящее. Рейх (третий) — он ведь был хоть и национал, но тоже социалистический.

Петр Бринько (слева) (17.09.1915 — 14.09.1941) — советский летчик
Петр Бринько (слева) (17.09.1915 — 14.09.1941) — советский летчик, сбивший 15 самолетов врага за 2,5 месяца войны на И-16, причем два из них — тараном

А вот еще одна, по-моему, немаловажная деталь.

 

Тот же А.Смирнов в своем труде «Причины различной эффективности советских и немецких истребителей» сетует, что на Восточном фронте немецкие истребители преимущественно «расчищали небо» перед своими бомбардировщиками и занимались «свободной охотой», а советские использовались, главным образом, для прикрытия наземных войск и для сопровождения штурмовиков и бомбардировщиков. Т.е. немцы в большей степени практиковали, так сказать, розыскную тактику, а наши ВВС — оборонительно-защитную. Это, по мнению автора, лишало советских истребителей возможности активно искать врага и шансов пополнить свой боевой счет.

 

Особенность тактики советских истребителей автором подмечена верно. Всего один пример: приказ наркома обороны СССР № 0685 от 9 сентября 1942 г. запрещал считать вылет боевым, если истребители завязали бой с противником, а прикрываемые истребителями бомбардировщики понесли потери от вражеских истребителей (кстати, еще на заметку: если вылет не признан боевым, то и одержанные в его ходе победы не зачитываются).

 

Называя такую практику ВВС РККА нерациональной и даже порочной, А.Смирнов, как, к сожалению, и многие теперь (и не только теперь), путает внешние проявления с сутью боевых действий. Главной ударной силой авиации были не лихие истребители, а бомбардировщики и штурмовики, которые в годы Второй мировой весьма успешно оспаривали у артиллерии титул бога войны. Соответственно, и главная задача истребителя — отнюдь не носиться на «свободной охоте» в поисках случая пополнить личную статистику. По сути, единственная статистика, которой достойно бы ему руководствоваться:

 

— успешность удара по врагу своих бомбардировщиков; — минимизация потерь своих наземных войск под бомбами неприятеля.

 

Но истребители Люфтваффе равнялись на другие приоритеты. Вот что пишет «западник» Петер Хенн о боевой задаче по сопровождению штурмовиков и бомбардировщиков: «Для истребителей это самое неприятное дело из всех возможных. Начать с того, что это, прежде всего, задача прикрытия машин, которые мы эскортируем. Мы не могли атаковать противника в надежде на возможную победу. … Во всяком случае, это была точка зрения истребителей Люфтваффе, и в некоторой степени она была оправданной».

 

Так не показательно ли, что, например, И.Кожедуб и А.Покрышкин, гораздо прочнее привязанные то к району прикрытия, то к сопровождаемым самолетам, не уступали (мягко говоря) куда более вольному охотнику Хартманну по вычисленному нами раньше количеству боев, «затраченному» на одну победу?

Немецкий ас Ганс Йоахим Марсейль у своего истребителя Мессершмитт Bf.109F на аэродроме Мартуба (Северная Африка)
Немецкий ас Ганс Йоахим Марсейль у своего истребителя Мессершмитт Bf.109F на аэродроме Мартуба (Северная Африка). На киле самолета отметки о 48 победах пилота, а всего ко дню его гибели 30 сентября 1942 года на счет Марсейля было официально записано 158 побед

Кстати, истинное назначение истребительной авиации прекрасно понимало и высшее командование Люфтваффе. Джеймс Джонсон, много беседовавший с пленными немецкими летчиками, пишет: «После начала войны на два фронта немцы ввели систему зачетных баллов, в соответствии с которой производились награждения. Согласно этой системе одномоторный истребитель, уничтоженный на Западном фронте, приносил пилоту 1 балл, двухмоторный бомбардировщик — 2 балла, четырехмоторный — 3 балла». Нужно ли вдумываться, почему сбитый бомбардировщик ценился выше истребителя и тем «дороже», чем больше бомб мог поднять (а, следовательно, сбросить)?

 

И еще добавляет Джонсон: «К концу войны пилот на Западном фронте мог получить рыцарский крест, имея 40 баллов. На Восточном фронте эта цифра была значительно выше, что ясно показывает разницу в интенсивности воздушных сражений на двух фронтах». Что ж, «условия работы» истребителей на Западном фронте (после высадки англо-американских войск в Нормандии) действительно были не из легких — достаточно почитать Хенна. Но только ли в этом дело? Возможно, сыграл свою роль стереотип, сложившийся еще в сорок первом (не охота на уточек, так ломка фанеры). Возможно, «западники» — и не только рядовые — завидовали умопомрачительным счетам Хартманна и иже с ним: чужая тарелка всегда кажется глубже, особенно если она и впрямь такова. Либо легко сбивать, либо приписывают — недаром же сам Геринг позволил себе озвучить такую оскорбительную версию. И высшее начальство решило не снижать достоинство ордена. Возможно.

 

Но, как мы раньше видели из высказывания А.Гартнера, истребители Люфтваффе с Восточного фронта тоже имели свои претензии к соратникам, служившим в Западной Европе.

 

И вот чтоб понять корни этого антагонизма, а заодно и причину большей «стоимости» сбитого вражеского самолета на Западном фронте, давайте-ка вдумаемся: а что такое Западный фронт? Это ведь для нас и теперь все, что не Восточный фронт — то Западный (не считая, конечно, Тихоокеанского ТВД). Но вообще-то применительно к войне в Европе четко различаются два театра военных действий: Средиземноморский (боевые действия на Балканах, на Ближнем Востоке, в Северной Африке, Италии и Южной Франции) и Западноевропейский. К последнему относятся Странная война, вторжение Германии в Норвегию, Данию, Бельгию, Голландию, Францию, Битва за Британию с последующей войной бомбардировок и, наконец, второй фронт в Западной Европе. В мемуарах Д.Эйзенхауэра термин «Западный фронт» появляется только после высадки союзных войск в Северной Франции (Д.Эйзенхауэр «Крестовый поход в Европу». — Смоленск: Русич, 2000. — 528 с.)

Летчики-асы 9-й гвардейской авиационной дивизии у истребителя Белл P-39 «Аэрокобра» Г.А. Речкалова
Летчики-асы 9-й гвардейской авиационной дивизии у истребителя Белл P-39 «Аэрокобра» Г.А. Речкалова. Слева направо: Александр Клубов, Григорий Речкалов, Андрей Труд и командир 16-го гвардейского истре- бительного авиаполка Борис Глинка

 

А теперь рассмотрим очень показательный пример, для чего снова придется потревожить память «звезды Африки» — Ханса Марсейля. Первый воздушный бой — 24 августа 1940 г., в районе Дувра. Результат — сбитый «Спитфайр» (истребитель). Участие в сражениях над северо-западом Европы продолжалось до февраля 1940 г. Всего за этот период Марсейль заявил о семи победах, из которых официально были подтверждены только три. А еще за этот период он был дважды награжден железным крестом — сперва второй, а затем первой степени. В конце апреля 1941 г. прибыл в Ливию; второго декабря, уже имея на счету около тридцати сбитых в Африке самолетов, награжден немецким крестом в золоте, занимающим промежуточное место между железным первой степени и рыцарским.

 

Итак, один и тот же человек, один и тот же противник, разные лишь ТВД — но «стоимость» наград несопоставима.

 

Дальше, правда, дело пошло веселее. На Марсейля обратил персональное внимание Геринг. Возможно, рейхсмаршал счел, что африканскому корпусу необходима своя авиазвезда, или кто-то из приближенных воспринял интерес «наци номер два» как руководство к действию (более чем характерно для свит разнообразных вождей)… Так ли, иначе, но 21 февраля 1942 г. Ханс-Йоахим заявил о 50-й победе, а 22 февраля был награжден Рыцарским Крестом, который ему вручили два дня спустя (http://www.renascentia.ru/marseille.htm). Скорость присуждения награды, по-моему, более чем красноречива. И тем не менее, даже это не идет ни в какое сравнение с началом карьеры Марсейля — два креста за не то три, не то пускай даже семь сбитых. На другом ТВД.

 

Несоответствие между количеством «наградных» побед или баллов на различных театрах военных действий, как видим, появилось отнюдь не в конце войны, как это представлено Джонсоном. Кстати, и его версия о причине пресловутого несоответствия (разная интенсивность воздушных боев) не единственная. Например, в статье Большой военной энциклопедии, посвященной рыцарскому кресту, говорится, что количество побед, оценивавшееся этим орденом, увеличивалось по мере ухудшения ситуации на фронте. Похоже. Например, в истребительной эскадре JG 52, воевавшей на Восточном фронте, упомянутое количество действительно равномерно росло: в среднем от 35-40 в 1941 до 74-90 в 1945 г. Только с января по декабрь 1942 г. «цена» рыцарского креста для пилотов этого подразделения выросла с 42 (24.01.42 г., лейтенант Герман Граф) до 51 победы (21.12.42 г., майор Хубертус фон Бонин).

 

В эту картину хорошо вписывается показатель Марсейля, хотя по счету JG 52 он соответствует не началу, а концу сорок второго. Вполне объяснимо. В африканскую кампанию Германия была, по сути, втянута помимо воли и вопреки планам — пришлось помогать итальянцам, развязавшим эту авантюру.

 

А вот иной пример. Лейтенант Эгон Майер. Воевал в Западной Европе. Первого августа 1941 г. награжден рыцарским крестом, имея на счету всего-навсего 20 сбитых самолетов. Один нюанс: 18 из этих двадцати — четырехмоторные бомбардировщики (К.А.Залесский. «Люфтваффе. Военно-воздушные силы Третьего рейха. — М.: Эксмо, 2005. — 736 с.).

 

Здесь очень уместно вспомнить, что «Битва за Британию» и последующие воздушные битвы над европейским северо-западом — это не только немецкие налеты на Англию. Это еще и британские (а с августа сорок второго — и американские) налеты. И не только на оккупированные немцами территории, но и собственно на Германию. Причем в том же сорок втором королевские ВВС признали неэффективными удары по конкретным военным объектам и перешли к ковровому бомбометанию — начали осуществлять так называемое «обездомливание» германской рабочей силы и другие подобные проекты. Да и американские бомбардировки военных объектов сводились к засыпанию бомбами и самого объекта, и всего вокруг. Получается, так называемые «охотники с канала» не просто сбивали вражеские самолеты — они спасали население рейха.

 

 

Но вернемся к тактике немецких истребителей на Восточном фронте.

 

Вот, например, в книге Р.Ф.Толивера и Т.Дж.Констебля приведены данные о победах «белокурого рыцаря». К сожалению, сохранилась только первая летная книжка Хартманна, в которой зафиксированы данные лишь о его первых 150 победах. Среди них 7 штурмовиков Ил-2, 5 пикирующих бомбардировщиков Пе-2, два самолета, обозначенные как У-2 и один — как Р-5. Даже если предположить, что три последних — ночные бомбардировщики По-2, а не связные или почтовые самолеты, девяносто процентов из ста пятидесяти побед — истребители.

 

Последняя победа в летной книжке датирована 13.12.1943 г. Данные об остальных победах Хартманна взяты из его писем или из дневника истребительной эскадры JG 52. Кстати, состояние последнего лучше всего показывает, действительно ли немецкое командование придирчиво анализировало каждую победу эксперта (во всяком случае, в 44-45 годах). Только в двенадцати случаях из двухсот двух значатся названия сбитых самолетов — надо ли говорить, что среди них только истребители? Зато много записей типа: «02.03.44 (10 побед за день) Кировоград».

 

Кстати, и с «африканцем» Марсейлем практически та же ситуация: из 158 сбитых им самолетов только 4 были бомбардировщиками (двухмоторными). Прочие — истребители.

 

А теперь для сравнения — показатели И.Н.Кожедуба: 21 истребитель Fokke-Wulf FW-190; 18 бомбардировщиков Junkers Ju- 87; 3 штурмовика Henschel Hs-129; 2 бомбардировщика Heinkel He-111. Остальное — «чистые» истребители (М.Ю.Быков. «Победы сталинских соколов» — М.: Яуза, ЭКСМО, 2008. — 608 с.). «Чистые», потому что FW-190 — истребитель-бомбардировщик. Во всяком случае, судя по воспоминаниям И.Н.Кожедуба, ему приходилось иметь дело преимущественно с такой модификацией «Фокке-Вульфа». В числе прочего ас описывает не только то, как атакованные им «фоккеры» вынуждены были сбрасывать бомбы куда попало, но и различные приемы использования этих самолетов. «Теперь при воздушных налетах фашисты предпринимали такой тактический маневр. Вперед выпускали «фоккеров». Сбросив бомбы, они связывали боем наши истребители. Затем прилетали пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87», — пишет он в книге «Верность отчизне».

Немецкий самолет «Фокке-Вульф Fw. 190», сбитый в мае 1942 года. Этот момент зафиксирован камерой, установленной на борту британского истребителя «Спитфайр»
Немецкий самолет «Фокке-Вульф Fw. 190», сбитый в мае 1942 года. Этот момент зафиксирован камерой, установленной на борту британского истребителя «Спитфайр»

К концу 1944 г. «Фокке-Вульф» вообще остался единственным бомбардировщиком Люфтваффе. «Со стороны Верховного командования это был «гениальный» ход: роспуск тактической авиации именно в тот момент, когда враг достиг полного господства в воздухе. Нет больше бомбардировщиков, нет больше самолетов-разведчиков, нет больше «Штук», а только истребители и истребители-бомбардировщики», — пишет П.Хенн в своем «Последнем сражении».

 

Итак, из 64 жертв И.Н.Кожедуба (это даже считая с «Мустангами») штурмовики и бомбардировщики составляют от тридцати шести до шестидесяти девяти процентов. Иными словами, от «больше трети» до «больше двух третей» — в зависимости от того, сколькие из сбитых им FW-190 принадлежали к специализированно-истребительным модификациям. А, повторюсь, судя по воспоминаниям аса, вариант «две трети» куда ближе к истине. Но даже и 36% несопоставимо больше аналогичных показателей «восточника» Хартманна и «африканца» Марсейля.

 

Потому-то, наверное, расценки на победы немецких истребителей Восточного и африканского ТВД и были иными, чем для «охотников с канала», экспертов Западного фронта, пилотов ПВО территории Германии. Вероятно, где-то в верхах Люфтваффе все-таки витало мнение: кое-кто чрезмерно заботится о личной статистике в ущерб тому, что, по сути, составляет долг истребителя. Так это или нет — наверное, все же судить не нам.

 

Но вот тему «охоты на уточек» и превосходства асов-экспертов Люфтваффе мы, надеюсь, аргументированно закрыли.

Нашли опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Новости о науке, технике, вооружении и технологиях.

Подпишитесь и будете получать свежий дайджест лучших статей за неделю!