СИЛЫ СТОРОН

 

Хоругви формировались по территориальному признаку. Их размер зависел от населенности города, выставлявшего воинов. Естественно, Полоцкая и Несвижская хоругви значительно отличались по численности. От столичных городов — Вильны, Кракова, Троков — выставлялось по несколько хоругвей.

Для обмана и дезинформации противника враги часто искусственно увеличивали или уменьшали количество хоругвей, шатров, костров, создавая, например, видимость прихода большего пополнения к меньшему, чем у противника, войску. Поскольку войско Тевтонского ордена хотело, чтобы воины союзников первыми их атаковали, попав под огонь артиллерии, оно вполне могло выставлять меньшее количество знамен-хоругвей. В армиях средневековья всегда скрывали военную мощь полков, под знаменитую хоругвь могли поставить новобранцев или резервистов, отборные воины собирались под неизвестным знаменем, чтобы скрыть направление главного удара.

 

Поэтому нет ничего удивительного в том, что очень трудно установить хотя бы приблизительное количество участников той или иной битвы. Полагаться в этом на средневековых хронистов не стоит, поскольку они в подобных случаях часто грешат преувеличениями. Так, французский хронист Энгеранд Монстреле, утверждал, что под Танненбергом войско короля Польши составляло шестьсот тысяч человек, а в битве погибло более шестидесяти тысяч воинов с обеих сторон. В немецкой «Любекской хронике» войско противников ордена Святой Девы Марии исчисляется миллионами конных и пеших воинов. Согласно этой хронике союзниками королей Польши и Литвы являлись сарацины, турки, персы, мидийцы, а так же язычники из Дамаска и с Каспия. Ягайло имел 1 700 000 человек, Витовт — 2 800 000, «император татар» — 1 500 000, и, кроме того, «король Новгорода» стоял во главе большого числа людей. Общее число язычников определяется в 5 100 000 человек, хотя если сложить указанное автором хроники количество людей Ягайло, Витовта и татар, получается уже 6 000 000. Язычникам противостояли достойные рыцари, короли, герцоги и графы. В битве со стороны христиан погибло 24 000 человек, в том числе 500 рыцарей Тевтонского ордена.

Да и последующие поколения историков и романистов называли, конечно, не такие астрономические цифры, но тоже изрядно увеличивали количество участников сражения. Например, автор эпопеи «Крестоносцы», выдающийся польский писатель Генрик Сенкевич, в другом своем романе «Огнем и мечом» писал, что «двести тысяч железных немцев шли под Грюнвальдом на хоругви Ягелловы». Советские историки еще сравнительно недавно всерьез утверждали, что силы Тевтонского ордена составляли, якобы, более сорока тысяч, а силы «славянской» антиорденской коалиции — до девяноста тысяч конных и пеших бойцов! Между тем совершенно ясно, что таким громадным полчищам на поле битвы под Танненбергом было бы негде развернуться, да и набрать их у противоборствующих сторон не было никакой возможности.

 

Сейчас историки сходятся на том, что в Грюнвальдской битве участвовало около пятидесяти польских хоругвей и около сорока хоругвей ВКЛ. Кроме того, в надежде на помощь Витовта в возвращении владения отца из Золотой Орды пришел со своими татарами сын Тохтамыша — хан Джелал-эд-Дин. Численность татар в разных источниках варьируется в значительных пределах — от пяти до сорока тысяч воинов. Польский историк Ян Длугош, описывавший битву спустя сорок лет после нее, называет 50 польских и 48 литовских хоругвей. Из-за большого расстояния перехода, Витовт взял в поход преимущественно кавалерийские части. Из огнестрельного вооружения, брались с собой пушки только малых калибров и легкое стрелковое оружие (рушницы). Существует спорная версия о том, что пехота, составлявшая две трети армии ВКЛ, была оставлена в княжестве, чтобы блокировать возможный удар Ливонского ордена со стороны Риги.

Что же касается национального состава войска, приведенного под Грюнвальд королем Ягайло и князем Витовтом, то оно состояло из представителей самых разных народностей — поляки, мазуры, кашубы, воины из южно- и западнорусских земель, сербы, отряды моравских, силезских и чешских наемников (в числе последних — будущий гуситский полководец Ян Жижка), литовцев, жмудинов, валахов, татар, молдаван, армян, караимов, венгров и многих других.

 

Впрочем, национальный состав армии Ордена на поверку оказывается еще более пестрым. Гроссмейстер Ульрих фон Юнгинген привел под Танненберг представителей двадцати двух народностей. Сразу оговоримся — были среди них, конечно, и немцы. Но «немцы» в средневековом понимании этого слова, т. е. члены ордена и их союзники из числа подданных «Священной Римской империи германской нации», в том числе фризы, голландцы, фламандцы, валлоны, бургундцы, люксембуржцы, швейцарцы, австрийцы, и опять-таки чехи, силезцы, моравы. Эти «братья-славяне» сражались под Грюнвальдом с обеих сторон.

 

В армии Тевтонского ордена имелась целая хоругвь Святого Георгия, состоявшая из венгерских, французских, английских и шотландских рыцарей. Летописцы сохранили для нас имена прославивших себя на поле брани гостей Ордена — нормандца Жана де Ферьера, пикардийца дю Буа д’Аннекена, венгерского графа Миклоша Гарая, трансильванского воеводы Стибора и многих других славных рыцарей, прибывших на зов гроссмейстера в качестве добровольцев со всех концов Европы.

Большинство рыцарей, прибывших на помощь ордену из австрийских земель, сражались не в составе хоругви Святого Георгия, а под знаменем своего земляка — великого комтура Конрада фон Лихтенштейна — правой руки гроссмейстера фон Юнгингена.

 

В битве на стороне Ордена участвовали во главе своих войск два знатных польских князя из древнейшей польской династией Пястов — Казимир Щецинский и Конрад Олесницкий.

 

Против девяноста хоругвей союзников Тевтонский орден выставил около пятидесяти своих. Однако эту цифру называют только польские хронисты, определяя ее по числу рыцарских знамен, после битвы выставленных в Кракове. Известно также, что по приказу Витовта тевтонские знамена, захваченные литвинами, были вывешены в соборах Вильны, но их описания, к сожалению, нет. Так что, скорее всего, хоругвей у крестоносцев было больше.

Число самих тевтонских рыцарей, единственных в орденском войске, кто имел право носить белый плащ с черным крестом, не превышало двухсот пятидесяти. После крещения Литвы в 1389 г. число добровольцев, желающих участвовать в вооруженных набегах Ордена на Литву, резко снизилось. А ведь до той поры вооруженное «паломничество» в Пруссию и Прибалтику считалось не менее достойным и богоугодным делом, чем «странствие» в Святую Землю. В результате, тевтонцам пришлось прибегнуть к помощи наемников, которые обходились весьма недешево. Орденская казна, не рассчитанная на столь высокие расходы на оборону, очень скоро стала истощаться. Орденскому правительству пришлось вводить все новые и новые налоги и подати, от которых его подданные и вассалы, в том числе города, раньше были освобождены, что вызвало среди них недовольство и даже волнения.

 

Таким образом, на поле между Грюнвальдом и Танненбергом встретились, по разным подсчетам, от двадцати до сорока тысяч польско-литовских войск и примерно столько же тевтонских рыцарей и их союзников.

 

ГРЮНВАЛЬД-ТАННЕНБЕРГ 15 ИЮЛЯ 1410 г.

 

Утром 15 июля 1410 г., во время мессы, королю Ягайло сообщили, что его войско провело эту ночь в непосредственной близости от расположений тевтонцев. Союзники даже не выставили на ночь часовых, что многоопытному Ульриху фон Юнгингену и в голову не могло прийти, не то бы он атаковал их лагерь и одержал легкую победу. Вместо этого гроссмейстер на рассвете выстроил свое войско и стал поджидать противника.

Войска крестоносцев построились в три линии, но затем, чтобы удлинить свой фронт до трех километров, перестроились в две. Правым флангом из двадцати хоругвей командовал великий комтур Конрад фон Лихтенштейн, левым, из пятнадцати хоругвей, руководил великий маршал Фридрих фон Валенрод. Резервом из шестнадцати хоругвей руководил гроссмейстер Ульрих фон Юнинген, находившийся на левом фланге. Гостей, прибывших из Европы, возглавляли Криштоф фон Герсдорф, Фридрих фон Бланкенштейн, Ганс фон Вальдов, Отто фон Ностиц. Бомбарды и арбалетчики стояли перед рыцарским фронтом. Вопреки распространенному мнению, никаких «волчьих ям» перед своими рядами крестоносцы не делали — у них просто не хватило бы на это времени¹ .

 

¹ Несмотря на результаты археологических исследований, показавших, что на поле боя «волчьих ям» не было, остаются историки, которые придерживаются точки зрения об их существовании, делая из этого вывод о том, что Ульрих фон Юнгинген пытался осуществить оборонительный план сражения. Гроссмейстер лишь хотел, чтобы противник первым начал атаку и попал под обстрел артиллерии.

Польские военачальники стали убеждать короля немедленно связаться с Витовтом, а затем совместно атаковать противника. Отправив гонцов к литвинам, Ягайло вернулся к молитве. Главнокомандующий польской армии Зындрам из Машковиц² начал строить передовые отряды. Пока происходили эти события, Витовт уже успел построить всю свою армию и татар. Поскольку Ягайло все молился, в построении польских войск возникла пауза. Тогда Витовт прискакал к королевскому шатру и обратился к своему кузену со следующими словами: «Брат мой! Сегодня день сражения, а не молитвы!»

 

² Краковский мечник Зындрам из Машковиц командует всей польской армией только в сочинении Яна Длугоша. Во всех остальных хрониках главнокомандующим польских войск является король Владислав Ягайло.

Этот призыв возымел действие — Ягайло, одев доспехи, сел в седло и отправился осматривать свои полки. Прибыв в войска, король приказал всем обозникам отойти к Фаулену. Затем он обратился к воинам с напутственной речью, после которой посвятил в рыцари несколько сотен оруженосцев. После этого, согласно описанию польского историка Яна Длугоша, король со своими приближенными и телохранителями, занял позицию на холме, который был его командным пунктом на протяжении всей битвы. Правда, есть сомнения относительно того, что Ягайло лично не принимал участия в сражении. К этому я еще вернусь несколько позже.

 

Союзные войска построились в три боевые линии с фронтом в два километра к югу от Грюнвальда. Первая линия являлась авангардом, вторая составляла главные силы, третья была резервной. Впереди и по бокам боевого клина хоругвей стояли лучшие воины. На левом крыле встали поляки Зындрама из Машковиц, на правом — воины Витовта, в центре стали чехи и три хоругви мстиславского князя Лунгвена Ольгердовича — Смоленская, Мстиславская и Оршанская.

 

После того, как все участники событий заняли свои места, на поле начала разворачиваться рыцарская сцена вызова на бой. Несмотря на то, что эта сцена больше напоминает легенду, она происходила на самом деле и описана во многих источниках. Когда солнце подошло к зениту, от орденских войск к Ягайло прибыли два герольда под орденским и папским знаменами. Они принесли два обнаженных меча для вождей союзников. Это был рыцарский вызов, отказ от которого означал трусость. Герольды вонзили мечи в землю у ног польского короля — именно так вызывали на смертный бой ³ : «Не прячьтесь по лесам и болотам, выходите на битву. Если вам мало места на поле, то мы можем отойти».

 

³ В художественной литературе встречается упоминание об этих мечах как о подарке. Конечно, современный человек зачастую не знает тонкостей средневекового этикета. Оружие дарится только в ножнах. Получатель подарка может вынуть меч до половины, чтобы полюбоваться клинком. Меч, обнаженный целиком, всегда символизировал смерть и вонзенный в землю, перед ногами противника, означал вызов на смертный бой.

Ягайло собственноручно описал этот эпизод в письме жене после сражения:

«После того, как мы стояли и наблюдали друг друга какое-то время, гроссмейстер послал два меча нам с таким сообщением: «Знайте Вы, король и князь Витовт, что в этот самый час мы будем бороться с Вами. Для этого мы посылаем эти мечи Вам в помощь». Мы ответили: «Мы принимаем мечи. Вы посылаете их нам, и от имени Христа, пред кем должна была бы склониться вся Ваша упрямая гордость, мы дадим Вам бой». После этого с отрядами, стоящими в полном порядке, мы выдвинулись на поле боя без задержки».

 

Затем первые шеренги крестоносцев отошли назад на сотню метров. Позже станет ясно, что они лишь вернулись к основным силам и приготовились по команде расступиться и дать бомбардам возможность для стрельбы. Поляки запели свою старинную боевую песнь «Богородице Дево радуйся...». Бомбарды крестоносцев дали первый залп — Грюнвальдская битва началась.

 

* * *

 

Действия крестоносцев вызвали немедленный ответ союзнической армии. Великий князь Витовт заметил в рядах тевтонцев, стоящих напротив своего правого крыла, временный беспорядок и немедленно послал в атаку татарскую конницу. Приходится только догадываться, что побудило Витовта первыми пустить в бой именно татар: данные разведки, интуиция, доскональное знание тактики тевтонцев, многие из которых когда-то были его союзниками, или нарочито унизительный тон послания, призванный спровоцировать поспешную атаку? Так или иначе, но это решение Витовта определило ход всей битвы.

Несмотря на яростную атаку татар, строй крестоносцев не дрогнул. Стрелы легких татарских луков отскакивали от рыцарских доспехов. Видя, что в бой вступают вторая, а затем и третья линии литовско-русского войска, Юнгинген приказал маршалу Валенроду перейти в контратаку. Первыми не выдержали удара тяжелой рыцарской конницы татары и начали отступать. Валенроду удалось смять и отбросить назад основную часть литвинов, но смоленцы, мстиславцы, оршанцы и волынцы не дрогнули. К ним примкнула хоругвь волковысцев, которые давно хотели отомстить тевтонцам за нападение на их город в вербное воскресение 16 марта 1410 г.⁴ Несмотря на большие потери, волковысцы врубились в строй хоругви под командованием Кульмского комтура. Тевтонцы не выдержали натиска литвинов и бросились бежать с поля боя.

 

⁴ По обычаям средневековья, в дни праздников, связанных с Христом и Богородицей, военные действия, как правило, не велись.

 

Крестоносцы усилили натиск, тесня остальные хоругви Витовта. Дольше всех продержались Виленская и Трокская хоругви, но и они начали постепенно отходить. Девять хоругвей Валенрода преследовали отступавших литвинов. Часть литовской армии, в том числе и три хоругви мстиславского князя Лунгвена продолжали упорно сражаться против шести хоругвей крестоносцев. В этой схватке Смоленская хоругвь была уничтожена, а Оршанская и Мстиславская, сражавшиеся рядом, отошли к правому флангу поляков. Вместе с хоругвями из Смоленского княжества к полякам отошли, отчаянно сопротивляясь, Виленская, Трокская, Городенская, Жемайтская хоругви и наемная хоругвь Святого Георгия.

 

Ян Длугош, считающийся в нашей стране непререкаемым «источником истины», несмотря на то, что жил через пятьдесят лет после описываемых событий, в своем сочинении «Грюнвальдская битва» писал:

«Великий князь литовский Александр тщетно старался остановить бегство побоями и громкими криками. В бегстве литовцы увлекли с собой даже большое число поляков, которые были приданы им в помощь. Враги рубили и забирали в плен бегущих, преследуя их на расстоянии многих миль. И считали себя уже вполне победителями. Бегущих же охватил такой страх, что большинство их прекратило бегство, только достигнув Литвы; там они сообщили, что король Владислав убит, также и Александр, Великий князь литовский, и что, сверх того, их войска совершенно истреблены».

Приведенная реляция послужила причиной распространения в историографии мнения, согласно которому правое крыло войск союзников, которое составляла армия князя Витовта, действительно обратилось в бегство с поля боя, а вся тяжесть сражения легла либо на три смоленские хоругви, которые единственные остались на месте, либо на левое крыло, которое составляла армия короля Ягайло. В дальнейшем, однако, хроника Яна Длугоша сообщает об участии литовской армии в осаде Мальборка, что побудило некоторых исследователей поставить под сомнение описание бегства литвинов.

 

Польский историк Станислав Куйот в своей монографии «Война», опубликованной в 1910 г., указывал на противоречивость описания Яна Длугоша. Удивляясь, каким образом бежавшие с поля боя литовцы приняли непосредственное участие в последующей осаде Мальборка, Станислав Куйот пришел к выводу, что «за их бегством скрывалась татарская хитрость. Легкая литовская кавалерия, которая не могла устоять под натиском вражеских хоругвей, бежала — как бывало у них часто — маленькими группами отдельно друг от друга, чтобы избегнуть поражения и дезориентировать преследователей. Без сомнения, группы начали собираться вскоре после этого, когда предполагаемые победители уже находились на поле сражения, наверное, вступив в бой со смоленскими хоругвями. Это было литовским методом, хорошо известным Витовту».

 

Так что же на самом деле произошло на поле боя 15 июля 1410 г.? Бежало ли крыло Витовта или нет? Или, может быть, Ульрих фон Юнгинген попал в хитроумную ловушку, устроенную ему союзниками?

Никто из летописцев, за исключением Яна Длугоша, не представлял ситуацию в подобной интерпретации. «Хроника конфликта…»⁵ сообщает по данному поводу следующее:

«Другая же часть врагов среди тех, самых лучших людей крестоносцев, сошлись с большим запалом и криками с людьми Витовта, и после без малого часа взаимной битвы потери с обеих сторон были настолько велики, что люди князя Витовта вынуждены были отступить. Тогда враги, преследуя их, решили, что уже одержали победу и, нарушив строй, отдалились от своих хоругвей и рядов своих отрядов, и перед теми, кого вынудили бежать, начали отступать. В скором времени, когда пожелали вернуться, отрезанные от своих людей и хоругвей королевскими людьми, которые их хоругви напрямую от крыльев прорезали, были либо схвачены, либо порублены мечами. Те же, что стояли с левой стороны от тех, что были отрезаны, остались в живых, вернулись к своим людям от войск противника и, снова соединившись, сошлись с большой хоругвью кастеляна краковского, воеводы сандомирского, земли Велюньской, земли Галицкой и многочисленными другими хоругвями. В этой стычке разгорелся очень жестокий бой, и поэтому тогда многие пали. Битва длилась шесть часов, и только после начали крестоносцы отступать. В этот раз бежали до самого лагеря».

 

⁵ Манускрипт, получивший в историографии название «Хроника конфликта Владислава, короля Польши, с крестоносцами в год Христов 1410», был обнаружен в 1857 г. в библиотеке графов Дзялыньских в Каурнике польским историком Августом Беловским. Предположительно хроника написана в 1411 г. польским вице-канцлером Николаем Тромбой, возглавлявшим во время Великой войны полевую канцелярию Ягайло.

 

Об этом же говорится в хронике Иоганна фон Поссильге и его продолжателей, а также в анонимном письме⁶ , написанном предположительно в 1411–1413 гг. и адресованном одному из ландмейстеров Ордена. Все это косвенно подтверждает версию о том, что Витовт и Ягайло заранее спланировали весь ход сражения.

⁶ Письмо без подписи и даты было обнаружено при изучении архива Тевтонского ордена в Геттингене в 1948 г. Эри-хом Иоахимом и Вальтером Губачем. Однако широкую известность оно получило после выхода в 1963 г. статьи профессора Геттингенгского университета Свена Экдаля, посвященной вопросу бегства армии ВКЛ под Грюнвальдом.

 

Такая версия развития событий более всего популярна в среде литовских и белорусских историков, но есть несколько сомнительных моментов в этой теории. Во-первых, для осуществления такого маневра, нужно было досконально изучить местность, чтобы подготовить крестоносцам засаду. Во-вторых, необходимо было иметь представление о численном и качественном составе противника. Для этих действий необходим был такой фактор, как время. А времени не было ни у Тевтонского ордена, ни у союзников: источники единогласно сообщают, что противники встретились утром после совершенных значительных переходов и случайно обнаружили один другого, что само по себе уже свидетельствует о невозможности устройства засады, без которой осуществление так называемого маневра «заманного бегства» теряет какой-либо смысл.

 

Скорее всего, знакомый с тактикой татар Витовт, действительно пытался с ходу совершить маневр ложного отступления, но из-за несогласованности с командирами отрядов или по иной причине — вид несущейся на тебя тяжелой рыцарской конницы — зрелище не для слабонервных — большая часть литовского войска, решив, что татары и легкая кавалерия Витовта бегут, поддалась панике и начала неорганизованное отступление, перешедшее в бегство.

Ситуация полностью проясняется, если предположить, что бежало, не выдержав удара рыцарской конницы, только левое крыло армии ВКЛ, находившееся на стыке с польской армией. Большинство атаковавших крестоносцев устремились в образовавшийся проем во вражеских рядах и оказались между польскими отрядами с одной стороны и частью литовских хоругвей, оставшейся на поле боя, — с другой. Вместо того, чтобы атаковать фланги союзников, они, расстроив ряды, увлеклись преследованием и упустили возможность использовать критическую для польской армии ситуацию, когда упало большое королевское знамя. Правый фланг крестоносцев в этот момент сражался с польским крылом союзников, и часть левого фланга Ордена продолжила сражение с оставшимися на поле отрядами ВКЛ.

 

Самым положительным результатом во всей этой истории было то, что хоругви Валенрода и «гости» из Европы, считая битву выигранной, стали преследовать отступавших литвинов и так увлеклись грабежом союзнического обоза, который попался им на пути, что когда позже попытались вернуться в линию орденского войска, почти все были либо перебиты, либо пленены поляками.

 

После бегства литвинов началось наступление первой линии поляков в составе семнадцати хоругвей под началом Зындрама из Машковиц. Против них гроссмейстер бросил двадцать хоругвей под командованием Лихтенштейна. Завязался упорный бой, в результате которого поляки прорвали линию крестоносцев. В этот момент возвратилась часть хоругвей Валенрода и ударила во фланг поляков. Несмотря на потери и не устрашившись поражением левого крыла литовских войск, поляки продолжали теснить правое крыло Ордена.

Все это время князь Витовт сражался в самой гуще битвы. Вот как описал его действия известный белорусский писатель Константин Тарасов в своем историческом романе «Погоня на Грюнвальд»:

«Великий князь Витовт весь бой находился среди полков. Уже за полдень давно перевалило, уже земля напиталась кровью, а на воинах обсыхал десятый пот, уже многие, утомившись держать меч одной рукой, бросали щиты и рубились двуручно — князь не уставал. Хриплые рыки голоса князя действовали на хоругви подобно сигналу труб, понимались точно, и за ним немедленно следовало дело. Вокруг князя гремела битва — крики, стоны, мольбы, визг, вой — и смерть метила свои жертвы, направляла копья, стрелы, мечи, звездыши на тех, кого желала взять к себе. Витовта смерть обходила или не успевала за ним, когда он мчался со своей половины на польскую, потом обратно; если конь, исходя кровавой пеной, валился, князь вскакивал на другого, которому тоже недолго приходилось скакать среди крушившихся жизней».

 

И это при том, что Витовту на момент сражения исполнилось шестьдесят лет! Быстрые перемещения Великого князя литовского позволили ему находить хорошие тактические ходы, и он посылал гонца за гонцом к королю Ягайло с просьбой немедленно показаться перед союзными отрядами и вдохновить их на дальнейшую борьбу.

 

Внезапно, один из тевтонских рыцарей прорвался к краковскому хорунжему Марцину из Вроцимовиц, который держал в руках большое знамя короля Владислава Ягайло (Краковскую хоругвь), и поразил его. Вся армия видела, как главный флаг польских войск упал на землю. Тевтонцы запели победную песнь, но их ликование было недолгим — другой польский рыцарь подобрал упавшее знамя и снова поднял его над головой — «чтобы загладить это унижение и обиду, польские рыцари в яростном натиске бросаются на врагов и всю ту вражескую силу, которая сошлась с ними в рукопашном бою, опрокинув, повергают на землю и сокрушают».

 

* * *

 

Теперь пора вернуться к действиям короля Владислава Ягайло во время Грюнвальдской битвы. На основании описания, созданного Яном Длугошем, складывается впечатление, что король Польши Ягайло практически не принимал участия в сражении и не участвовал в преследовании крестоносцев, наблюдая за происходящим с холма. «Хроника конфликта…» рисует абсолютно

«…король же… сняв в чрезмерном запале свой шлем, со всеми своими людьми подошел к лагерю крестоносцев. В лагере же многие, увидев, что отступление не позволит избежать смерти, построив из возов подобие вала, там же все начали обороняться, но все-таки, побежденные, в пасти меча погибли. В этом же месте больше полегло, чем во всей битве…

…пройдя сквозь небольшой лес, прибыл на вершину холма, где в тот же миг слез с коня и, став на колени, начал благодарить Бога за победу, которую тот позволил ему одержать над врагом».

 

О непосредственном участии Ягайло в битве, а затем и в преследовании бегущего врага свидетельствуют также письма польского короля, адресованные его жене королеве Анне Цельской⁷ :

«…упомянутых великого магистра и маршала, шварцбургского и эльбингского и других комтуров крестоносцев посекли, других же в бегство обратили и лично начали гнать. Две мили они были гонимы, а, убегая, в озерах и реках, которые находились на их пути, в большом количестве утонули, другие же были убиты, так что очень немногие спаслись», а также познаньскому епископу Альберту Ястжембцу:

«И так врагов победили и в бегство обратили, тех же немногих, которым в живых остаться было позволено, лично собственной персоной преследовали и преследованию отдавались до четырех миль. Там было убито бесчисленное множество беглецов, и многие беглецы в воде утонули».

 

⁷ После смерти в 1399 г. королевы Ядвиги Владислав Ягайло женился на внучке Казимира Великого Анне, графине Цельской.

 

В «Хронике конфликта…» участие Ягайло в сражении не ограничилось штурмом обозов и преследованием бегущего врага. Она сообщает также, что король, «закончив молитву, в тот же миг приказал всем повязать какие-нибудь повязки из соломы для взаимного распознавания⁸ и установил для рыцарей слова боевых кличей — «Краков» и «Вильно»; сам же, сев на коня, лично поспешил взглянуть на врага и в то же время начал построение боевых порядков на поле между двумя рощами», таким образом осуществляя непосредственное командование, по крайней мере польской стороной, во время сражения.

 

⁸ Вооружение польских рыцарей и крестоносцев, за исключением орденских братьев — у них поверх доспехов были надеты белые туники с черными крестами — было практически одинаковое, а знамена, под которыми они шли в бой, почти все имели сочетание красного и белого цветов, поэтому в битве очень трудно было отличить своего от чужого. Чтобы не было путаницы, Ягайло придумал повязки из соломы для распознавания своих рыцарей.

 

* * *

 

Ульрих фон Юнгинген подождал, пока поляки прочно увязнут в битве и, понадеявшись на опыт маршала Валленрода, хоругви которого скрылись за холмами, преследуя литвинов, ввел в бой свой резерв из шестнадцати хоругвей. Юнгинген мог нанести свой удар через линии Валленрода, приказав им расступиться и пропустить его, мог бросить свой резерв вдогонку за литвинами, что могло привести к быстрой и решительной победе. Но Юнгинген выбрал наиболее сложный, обходной маневр через позиции разбитых литовских хоругвей левым флангом мимо Танненберга с дальнейшим поворотом на юг, чтобы атаковать поляков с их правого фланга. Чем он руководствовался? Возможно, он хотел избежать таинственных «волчьих ям», вырытых накануне по фронту собственных линий (может они все-таки были, но не в том месте, где копали археологи?), или, возможно, собирался усилить свой удар за счет объединения оставшихся в живых разрозненных рыцарей, находившихся в тылу союзнического войска. Место удара по полякам было выбрано с оставшегося неприкрытым литовского фланга.

 

Летописец говорит нам, что поляки, которые сражались вблизи этого места, видели, что рыцари приближаются к ним сзади, и сначала предполагали, что это литвины вернулись на поле боя. Но радость была недолгой, когда они увидели столкновение вновь прибывших со своими товарищами. Тевтонская рыцарская конница на всем скаку врубилась в польский строй. Была недолгая паника, но поляки сумели развернуть свои задние ряды, и схватка продолжалась. Храбро бились краковские хоругви. В их первых рядах сражался самый сильный, прославленный польский рыцарь Завиша Чарный. Рядом с ним бились Ян Фарурей, Флориан из Корытницы, Карбек из Гур, Якса Грый и много других храбрых польских рыцарей. Еще один доблестный польский рыцарь Добеслав Олешницкий пробился через строй тевтонцев и пробовал сразить копьем гроссмейстера, но тот увернулся и ранил коня поляка.

В свою очередь, Ягайло со своего левого фланга отправил отряд для того, чтобы через лес, вокруг деревни Людвигсдорф выйти в тыл орденского войска. Однако этот маневр требовал много времени, да и,отправив все свои резервы в битву, польский король остался только со своими телохранителями. В этот момент тевтонский рыцарь Леопольд фон Кекритц прорвался к королю и пытался его убить. Ягайло ранил Кекритца, а королевский секретарь Збигнев Олешницкий⁹ добил его. Командир чешского отряда — будущий предводитель гуситов Ян Жижка был ранен тевтонцами в голову, и у него вытек левый глаз¹⁰. Среди чехов началась паника. Наступил критический момент битвы.

 

⁹ В дальнейшем, став епископом, Збигнев Олешницкий испытал немало трудностей как церковнослужитель, из-за того, что он пролил кровь в битве — вот такая благодарность человеку, спасшему жизнь польскому королю.

¹⁰ Потеря глаза, а затем и второго, никак не помешали Яну Жижке стать самым прославленным полководцем гуситских войн, грозой немецких крестоносцев и национальным героем Чехии.

 

Разбить польскую армию помешали хоругви Витовта, уничтожившие, в конце концов, крыло Валленрода и ударившие в тыл тевтонскому резерву. Все перемешалось на поле битвы. Во фронт поляков атаковало крыло Лихтенштейна, с тыла на них наседал резерв Юнгингена, а у резерва в тылу были литвины, добивающие остатки крестоносцев и готовые с минуты на минуту прийти на помощь полякам. Тевтонцы видели, как армия Витовта окружает их немногочисленные отряды, и заботились уже не о нападении, а о том, как самим вырваться из этого котла. Первыми дрогнули и сдались тевтонские рыцари из Хелминской земли. Сдали свою хоругвь и сорок оставшихся в живых наемников. Однако хоругви гроссмейстера, окруженные Витовтом, не желали сдаваться его православным воинам и язычникамжмудинам. Чувствуя скорую гибель, тевтонские рыцари дрались как львы. Они бились до последнего и были уничтожены полностью.

 

В этой последней схватке пали смертью храбрых великий комтур Конрад фон Лихтенштейн, великий маршал Фридрих фон Валенрод, великий шатный (церемониемейстер) Альбрехт фон Шварцбург, великий казначей Томас фон Мергейм, комтуры Торна (Иоганн фон Зейн), Меве (граф Иоганн фон Венде), Шлохау (Арнольд фон Баден) и других городов, а также двести пять из двухсот пятидесяти участвовавших в сражении орденских братьев. Юнгингену предложили бежать с поля боя, на что он ответил: «Не дай бог мне покинуть это поле, где лежит столько знатных рыцарей, не дай бог». Гросмейстер бросился в самую гущу битвы и там нашел свою смерть. До сих пор так и не установлено, кто же нанес Юнгингену смертельный удар. По мнению одних историков, это был простой литовский ратник, по мнению других, в основном белорусских и татарских, — ордынский мурза Бах-эд-Дин.

 

Генрик Сенкевич в своем романе «Крестоносцы» так описывает эти события:

«Польские и литовско-русские хоругви вновь обрушились на врага со всею силою. Вновь возвысился до небес копейный стон и лязг железа, но что-то уже сломалось в немецком войске: с утра еще неодолимые, хвастливо заявлявшие, что со своими мечами пройдут всю Польшу из конца в конец, они начали все чаще и чаще валиться под мечами. Наемники откатывали назад, и Витовт, бледный от восторга, прорубался к немецкому знамени, а Ягайло, ободряя своих, так орал, что охрип, и назавтра едва мог говорить только шепотом. «Потемнела слава немецких (Продолжение следует) знамен». В рядах этих последних шестнадцати хоругвей, полностью изрубленных, пали: магистр Пруссии Ульрих, маршалы Ордена, командоры и все виднейшие рыцари прусского войска».

Остатки войск Ордена, продолжая сражаться, отступили к Грюнвальду и заняли круговую оборону в лагере, создав из телег и повозок вагенбург¹¹. Решительной атакой вагенбург был взят, почти все его защитники убиты. Большое число погибших здесь орденских воинов объясняется участием в этом эпизоде битвы пехоты союзников, состоявшей из крестьян и горожан. По обычаям того времени, простолюдины не могли получать выкуп за пленников. Поэтому пехота пленных не брала…

 

¹¹ Вагенбург — установленные в линию и скрепленные цепями или веревками повозки, используемые в качестве оборонительных укреплений. Наибольшую популярность вагенбурги приобрели во время гуситских войн в Чехии, а затем войн украинского казачества с Речью Посполитой. Послужили прообразом русских «гуляй-городов» и тачанок времен Гражданской войны в России.

 

К семи часам вечера армия Тевтонского ордена, да и сам Орден, как военная сила прекратили свое существование. Крестоносцы потеряли убитыми около восьми тысяч человек, а пленными около четырнадцати. Потери союзников оцениваются в четыре-пять тысяч воинов. Было захвачено множество рыцарских знамен. В одном из источников сказано:

«…поляки собрали народов разных важнейших пятьдесят хоругвей с очень большой добычей, забранной у убитых, и с триумфом в Краков вернулись, у гроба Святого Станислава, который также в саркофаге находится, все знамена вывесили, где и находятся по настоящий день».

 

Кроме того, по приказу Витовта, еще какая-то часть трофейных тевтонских знамен была вывешена в соборе Святого Станислава в Вильне.

 

(Продолжение следует)

 

Статья была опубликована в декабрьском номере журнала "Наука и техника" за  2016 год