Бесспорно, что одной из причин сомнения во флоте была неопределенность в области техники. Флоты, созданные Дюпюи де Ломом, Уоттсом и Ридом в промежутке 1860…1880 гг., являлись самой странной коллекцией кораблей из когда-либо собранных, отражавшей не столько быстроту нововведений в области техники, сколько анархию, царившую в области идей относительно того, какими должны быть военные корабли. Английский подход к проблеме был в основном прост — подождать, пока за границей построят корабль нового типа, а потом построить у себя два таких же, причем — большего размера. Франция же не имела возможности идти таким путем…
Программа 1872 года определила развитие флота на следующие двадцать лет. Основной задачей флота ставилось… поддержание престижа Франции! Вместо сокращения своего присутствия за границей, как другие флоты поступили бы в подобных обстоятельствах, французские заграничные эскадры были оставлены в прежнем составе. В европейских же водах была оставлена единственная действующая эскадра — и та для подготовки личного состава. Из всех действующих французских кораблей в состав этой Маневренной Эскадры с 1 июня 1872 года входило лишь одиннадцать, «необходимый минимум для выполнения тактических маневров», тогда как для службы на заграничных станциях и выполнения задач береговой охраны предназначался восемьдесят один военный корабль. Хотя простое сравнение цифр и не вполне корректно, все же тот факт, что по всему миру было сохранено двадцать станций (военно-морских баз), показывал, насколько всетаки были живы старые идеи «Великого Флота». Честь республики требовала, чтобы повсюду, где императорские корабли и эскадры наносили ежегодные визиты местным властям, ее флот делал бы то же самое. Таким образом, республиканский флот сохранил минимум две черты своего предшественника: ориентация на поддержание престижа и акцент скорее на подготовке личного состава, нежели на укреплении материальной части флота.
Тем не менее, новая программа предавала забвению две другие характерные черты императорского флота: стремление достигнуть примерного равенства в силах с Англией (!) и веру в технический прогресс (!!!). Численность флота была определена в 157 единиц, и величина «основного капитала», определения которой Комитет по бюджету потребовал от Морского министерства, составила 400 миллионов франков. В состав флота вошли наиболее полезные корабли, оставшиеся от империи. Сумма, потребная для поддержания величины «основного капитала» флота на одном уровне, учитывая расходы на амортизацию, была определена в 64 миллиона франков. Бюджет 1872 года, однако, выделял на эти цели лишь 49 миллионов. Хотя имелось довольно много кораблей, недостроенных при империи, и которые следовало еще ввести в строй, программа предусматривала закладку нескольких новых кораблей, ради доведения силы флота до предусмотренного значения, и замены самых старых кораблей. Эти корабли должны были «не уступать наиболее совершенным аналогам соперничающих флотов».
По новой программе флот делился на три части — по типу действий, которые эти части должны были вести: в открытом море, война у берега, служба на дальних станциях. Основной упор делался на последние два варианта, — и в проектах новых броненосцев для открытого моря было заметно сильное влияние требований, предъявляемых к кораблям для действий у берега.
Основной задачей флота для ведения войны у берега было решительно атаковать побережье Германии. В этом должны были принимать участие даже самые большие броненосцы, и при их создании не слишком большая осадка и способность действовать на Балтике были основными требованиями к проектам. Для «прибрежных броненосцев» предусматривалась способность действовать наступательно у чужого берега, и, хотя возможность использования этих кораблей для обороны своего берега от английского флота также предусматривалась, это было в глазах их конструкторов уже второстепенным. Время противостояния двух флотов закончилось. Британия осталась первой…
Зажатый в финансовых тисках кораблестроительной программы 1872 года, французский флот был вынужден сделать… громадный шаг вперед! Прежде всего в конструкции кораблей совершенно отказались от дерева и впервые в широких масштабах стали применять сталь. Была уменьшена осадка проектировавшихся кораблей; ввели броневые палубы; стали устраивать пушечные порты уступами для возможно большего усиления носового и кормового огня.
«Редутабль» стал первым броненосцем, на котором были введены эти усовершенствования. Построенный по проекту корабельного инженера Де Бюсси, он формально являлся продолжением развития «Ришелье», но сильно отличался от своего прототипа. Набор его корпуса был уже сделан из только что появившейся стали, а обшивка корпуса — из железа. Высокий борт должен был дать ему возможность действовать в любую погоду, а сравнительно небольшая осадка позволяла маневрировать на мелководном побережье Балтики.
Весьма мощная артиллерия располагалась в центральном каземате и на бортовых спонсонах. В каземате стояли четыре 274-мм орудия; в двух спонсонах, находившихся над казематом по одному с каждого траверза, — еще два таких же орудия, и, наконец, на корме и в носовой оконечности — еще по одному орудию того же калибра. Орудия на спонсонах располагались совершенно открыто, но зато центральный каземат был окружен со всех сторон 10- дюймовой броней. Прямо по носу могли стрелять пять (!) 274-мм орудия: два в барбетах, два в центральном каземате и носовое орудие. Что и говорить — проблема сосредоточения огневой мощи корабля в носовом секторе, рожденная в таранном ударе «Фердинанда Макса» при Лиссе, французами была решена более чем успешно! Не была забыта и вспомогательная артиллерия, на баке и на шканцах размещались 138-мм орудия. По всей ватерлинии имелся броневой пояс толщиной 14 дюймов в средней части. Поверх нее в оконечностях была установлена броневая палуба. Общий вес брони достигал 2502 т! Скорость на испытании достигла 14,7 узла, и до появления «Александры» оставалась непревзойденной, вызывая завистливые вздохи адмиралов «туманного Альбиона». Вначале корабль нес полное парусное вооружение, которое впоследствии было заменено легкими боевыми мачтами. Единственным недостатком (но каким!) оказалось полное пренебрежение французов к живучести: «Редутабль» вообще не имел водонепроницаемых переборок, а его паровая машина для управления рулем располагалась над ватерлинией и легко могла быть выведена из строя.
Несмотря на некоторые существенные недостатки, проект сочли удачным, броненосец долгое время находился в составе действующего флота и дважды проходил модернизацию. Так, в 1894 году на нем прежние горизонтальные паровые машины заменили на вертикальные тройного расширения, работающими на один вал, а овальные котлы — на цилиндрические. Парусная оснастка и бушприт были сняты. Вместо трех мачт с рангоутом и такелажем появились две мачты с боевыми марсами, которые вместе с широкой трубой и массивным корпусом придали броненосцу весьма внушительный вид. Именно «Редутабль» своей долгой успешной службой показал, что тип современного французского броненосца можно было считать определенным. И важнейшей составляющей успеха французского броненосного кораблестроения в лице «Редутабля» являлось техническое совершенство — еще пятнадцать лет назад, во времена «Глуара», бывшее «ахиллесовой пятой» Франции…
При Наполеоне III французская металлургия, подобно морской торговле, была делом респектабельным и имевшим большие традиции, — но не слишком престижным. В течение 1860-х годов флот постоянно имел проблемы с дорогим, но довольно заурядным по качеству железом. Несмотря на усилия флота, французская сталелитейная промышленность сильно отставала от английской как по объему продаж, так и по качеству продукции. Броня броненосцев Дюпюи де Лома была сделана из железа, которое по качеству не слишком отличалось от того, что предназначалось для использования в гражданских целях. Частных фирм, производивших орудия, не существовало — пушки как для армии, так и для флота делались на государственных заводах.
Между 1866 и 1870 годами французские производители железа вообще были близки к полному разорению. Самые мощные фирмы в отчаянной попытке уцелеть в этом противостоянии принялись за модернизацию оборудования и начали открывать неизведанную до того территорию — производство стали. В 1870 году как во Франции, так и в Англии был широко распространен бессемеровский процесс изготовления стали, и начиналось использование печей Пьера Мартена (Pierre Martin).
Основой для успешного изготовления морских пушек — равно как и скопированных с них новых пушек для армии — была качественная сталь, и одним из направлений реорганизации военной промышленности после войны стало развитие фирм, могущих поставлять таковую. Расположенные в долине Луары фирмы «Крезо» («Le Creuzot, son histoire, son industrie») и «Сен-Шамон» («Forges et Acieries de la Marine et Homecourt à Saint Chamond»), решив начать производство стали, получили поддержку: при помощи правительства они смогли обзавестись оборудованием, имевшимся у лучших английских фирм. Как это ясно показал успех «Редутабля», к 1875 году французские сталевары обогнали английских. В 1876 году французская сталелитейная промышленность достигла успеха в производстве труб для орудий, стальных снарядов, стальной брони не в тиглях — по весьма дорогостоящему методу Круппа, — а в открытых печах. Две фирмы — «Терренуар» («Terrenoire») и «Фирминьи» («Firminy») — стали пионерами в деле использования марганца и хрома в качестве присадок.
Еще в 1869 году французы, положившись на мощь тарана и, как следствие, боя на острых курсовых углах, начали испытывать снаряды стрельбой под острыми углами к поверхности брони (Великобритания перешла на подобную практику спустя 20 лет!). В 1872 году это изменение методики испытаний привело к четырем важным результатам: отказу от снарядов цилиндрической формы, установлению превосходства французских остроконечных снарядов над английскими, и стальных снарядов над чугунными, а также пониманию того, что идеальным бронебойным снарядом является пустотелый снаряд со взрывчаткой внутри. Отказавшись от массивных цилиндрических снарядов, французы стали первыми, кто попытался начать пробивать броню вместо того, чтобы ее разбивать. Отныне их внимание было приковано к стальным бронебойным снарядам. Два года спустя новые испытания подтвердили эти выводы, и французы решили, что следует продолжить эксперименты со взрывчаткой на основе пикриновой кислоты. Таким образом, еще в 1874 году французы пришли к идее стального бронебойного снаряда, содержащего мощную взрывчатку.
Программа 1872 года положила конец постройке броненосцев с деревянными корпусами, каковыми, за несколькими исключениями, были все броненосцы Дюпюи де Лома. Хотя программа предусматривала использование железа, конструктор «Редутабля» предложил немедля перейти на сталь, что должно было уменьшить вес корпуса на 10 процентов. «Редутабль» и первые два броненосца береговой обороны, построенных по этой программе, «Тоннер» («Tonnere») и «Темпет» («Tempete») (см. «НиТ» №5 за 2008г.), заложенные в июле и августе 1873 года, ознаменовали переход французского военного кораблестроения от железа к стали.
Этот переход произошел за два года до первого использования стали Британским Адмиралтейством. Его нерешительность побуждала воздерживаться от применения стали даже строителей торговых судов, хотя, возможно, свою роль в этом сыграло и «определенно худшее» качество английской стали. Рабочие французских арсеналов того времени оказались более способны обращаться с новым материалом, и переход к стали возвестил новую эру французского превосходства в мастерстве рабочих и кораблестроительных технологиях. Условия в 1873 году разительно отличались от условий, в которых работал Дюпюи де Лом, попытавшийся сразиться с промышленной мощью Англии и потерпевший поражение. И именно на это время приходится расцвет французских казематных броненосцев.
Вскоре после торжественной церемонии по спуску «Александры» в Чатэме на французских верфях в Тулоне и Лориане были заложены два самых больших броненосца с центральным казематом — «Адмирал Курбэ» (или просто — «Курбэ») и «Девастасьон». Как Рид и Барнаби в Англии развивали идею «Беллерофона»-«Геркулеса»- «Султана»-«Александры», так и Де Бюсси, развивая проект «Редутабля» в последовавших за ним «Девастасьоне» и «Курбэ», продолжал линию развития «Маренго», удачно нащупанную Дюпюи де Ломом.
Строились эти два «долгомученика» чудовищно долго, но в момент своей закладки эти «козырные тузы Франции», как несколько высокопарно именовала эту парочку военноморская пресса, вызывали самую настоящую дрожь на другой стороне Ла-Манша (да и вообще у всех, кто имел хотя бы какое-нибудь отношение к флоту) — как своим вооружением, так и своим бронированием. Вступив же через 11 лет (время постройки «Курбэ») в состав флота, новые броненосцы (опять-таки — по выражению не привыкших сдерживать свои эмоции газетчиков) оказались «более годными войти в разделочный док, а не в состав флота».
В общих чертах главные конструктивные особенности «Редутабля» были без изменений приняты и на этих кораблях. Конечно же, «внушал уважение» главный калибр — четыре 340-мм орудия, размещенные в бронированном каземате, способные вести огонь прямо по курсу корабля. Над центральным казематом располагались спонсоны с открыто расположенными 274-мм орудиями, а в носовой и кормовой частях было дополнительно установлено еще по одному тяжелому орудию. Впервые огромные пушки вращал специальный гидропривод системы Рендела; пространство внутри каземата из-за кранов для подачи снарядов напоминало небольшой механический завод.
Пояс по ватерлинии шириной 2,3 метра имел толщину 380 мм в средней части, уменьшавшуюся в оконечностях до 305…260 мм. Батарея была забронирована 240- мм железными плитами, а амбразуры орудий усилены 305-мм сталью. Общий вес брони сотавлял 2700 тонн.
По единодушному мнению военно-морских «спецов», «Девастасьон» представлял из себя чуть ли не лучший из когда-либо спроектированных кораблей с центральным казематом, вступи он в строй вовремя, и благодаря своему круговому обстрелу он значительно превосходил современные ему английские броненосцы. Даже на ходовых испытаниях «Девастасьон» показал 15,1 узла, догнав по этому показателю рекордную «Александру». Запас угля равен 900 т.
Впрочем, критики проекта еще при закладке отмечали и очевидные недостатки проекта — могучие 340-мм пушки стреляли слишком редко (впрочем, этот недостаток был характерен для всех крупнокалиберных орудий того времени), а огромные амбразуры делали их легкоуязвимыми. Пришлось бронирование амбразур дополнять 305-мм стальными листами, ну а «улучшение» артиллерийского вооружения корабля продолжалось постоянно — вплоть до завершения активной службы броненосцев.
Для более полного понимания той ситуации в военноморском строительстве (о соперничестве говорить не приходилось ввиду безусловного количественного преимущества англичан) немного прольем свет на такие основополагающие стороны броненосцев, как их вооружение и бронирование.
Качество французской артиллерии и броневых плит контролировалось непосредственно представителями флота. Более того — морские офицеры придирчиво анализировали каждую новую идею и встраивали успешные идеи в единую научную систему, определявшую процесс создания пушек и бронирования. Кроме того, флот никогда не принимал новые разработки частных фирм на основе лишь описаний изобретателей — наоборот, все новинки подвергались тщательным испытаниям.
Англичане полагались на сравнительные испытания, проводившиеся каждые два-три года, на которые производители выставляли новые образцы снарядов и броневых плит. Эти испытания всегда широко рекламировались и привлекали внимание как прессы, так и многих сановников. С той фирмой, которой удавалось добиться наибольшего успеха, заключался контракт, и затем, пока Адмиралтейство, наконец, не решало заключить новый контракт, никаких испытаний не проводилось. С другой стороны, французы, следуя заведенному порядку, отбирали из каждой партии предназначенных для флота снарядов или броневых плит те, которые выглядели наихудшими, и подвергали их испытаниям стрельбой. В случае неудачи вся партия браковалась, или же производитель штрафовался. Если же отобранные для испытаний снаряды или броня показывали хорошие результаты, производитель получал премию, а требования к будущим снарядам или броне поднимались на новый уровень. В любом случае, все сведения об испытываемых пушках, снарядах или броне сохранялись как справочный материал для будущих испытаний. Испытания новых разработок всегда могли быть включены в установленную программу тестов.
Этот процесс был несколько более дорогим и намного менее зрелищным, чем английские «соревнования», но он обеспечивал постоянное стремление разработчиков к прогрессу и выступал в качестве дополнительной гарантии того, что изъяны могли быть обнаружены — т.к. проверка могла быть проведена даже после поставки партии. Кроме того, большое количество точных данных было хорошим подспорьем для осуществления этого стремления. Эти испытания могли служить более солидным фундаментом для репутации производителей, нежели успех нескольких броневых плит.
В результате, с середины 70-х годов XIX века, качественное превосходство французского военного кораблестроения в общем, и французских артиллерии и бронирования — в частности, стали неоспоримым фактом. Увы, но время для того, чтобы использовать все эти преимущества в военно-морской гонке с британским «львом», было упущено….
Статья была опубликована в ноябрьском номере журнала "Наука и техника" за 2008 год
