Во время одной из бесед с аборигенами острова Фату-Хива Хейердал впервые услышал полинезийскую легенду о таинственном вожде Тики в глубокой древности приплывшем на тихоокеанские острова из страны, расположенной далеко на востоке.
Провокационный разговор
Как известно, с востока Тихий океан ограничен американским континентом, а в тех же широтах, что и Полинезия лежат страны высокоразвитых доколумбовых культур — Перу и Эквадор. Позже у норвежского исследователя появилась возможность ознакомиться с археологическими памятниками Южной Америки, и он заметил сходство некоторых из них с полинезийскими. Кроме того, учёный обратил внимание на то, что на тихоокеанских островах распространены некоторые сельскохозяйственные культуры, характерные также для Америки, в частности батат и кокосовая пальма. Наконец, изучая индейскую мифологию, Хейердал натолкнулся на сказание то ли о боге, то ли о вожде по имени Виракоча или Кон-Тики (Солнце-Тики), который некогда правил в Андах близ озера Титикака, а затем ушёл в океан, вслед за заходящим солнцем. С именем этого вождя связывали исчезнувшую культуру, существовавшую на территории Перу до возникновения Инкской империи. Если верить преданию, Кон-Тики имел совсем не типичную для коренных американцев внешность: светлую кожу и густую рыжую бороду. Нечто подобное рассказывали и о полинезийском Тики. Чем дольше Тур Хейердал занимался этим вопросом, тем больше приходил к убеждению, что пришедший на тихоокеанские острова с востока Тики, и ушедший с южноамериканского континента на запад Кон-Тики — одно и то же лицо, а Полинезия была впервые заселена выходцами из Перу.
Вопрос о происхождении полинезийцев — один из самых интригующих вопросов в этнографической науке. Большинство учёных склонялись к мысли, что предками островитян были выходцы из Юго-Восточной Азии. Это казалось правдоподобным, поскольку западная часть Тихого океана, примыкающая к Азии, гораздо больше изобилует островами, чем пустынная восточная. К тому же древние жители перуанского побережья не считались сведущими в искусстве мореплавания, и теория о происхождении полинезийцев из Южной Америки не встретила понимания в академических кругах. Какое-то время Хейердал безуспешно пытался убедить коллег в своей правоте, рассылая всем авторитетным учёным свою исследовательскую работу. В конце в 1946 г. он беседовал с директором Нью-Йоркского музея этнографии. Заслуженный учёный завершил разговор следующим образом:
«Это верно, что в Южной Америке развилась одна из самых замечательных культур прошлого, и нам неизвестно, ни какой народ её создал, ни куда он исчез, когда власть захватили инки. Но одно мы знаем совершенно точно: ни один из народов Южной Америки не переселился на тихоокеанские острова.
Он пристально взглянул на меня и продолжал:
- И знаете почему? Ответ очень прост. Они не могли туда попасть, у них не было лодок!
- У них были плоты, - нерешительно возразил я. - Знаете, наверное, - бальсовые плоты.
Старик улыбнулся и спокойно сказал:
-Ну что ж, попробуйте пройти из Перу до тихоокеанских островов на бальсовом плоту».
Замысел созревает
Хейердал вышел из музея обескураженным и забрал свою так и непрочитанную директором рукопись, но последняя фраза разговора засела у него в голове настолько прочно, что уже через несколько дней он начал всерьёз думать о том, чтобы попробовать пройти из Перу до тихоокеанских островов на бальсовом плоту. Недели спустя он уже активно искал источники финансирования для экспедиции и подходящих спутников.
В записках первых европейцев (преимущественно испанцев), достигших тихоокеанского побережья Южной Америки, имелось множество зарисовок и описаний больших индейских бальсовых плотов. Они имели мачту с прямым парусом, большое рулевое весло на корме и шверты — устройства в виде плавников, которые в опущенном состоянии могут служить средством против дрейфа (неуправляемого движения) судна. То есть, движением индейского плота вполне можно было управлять, хотя быть может, он и уступал в маневренности европейским судам. В тех же испанских рукописях говорилось о том, что индейцы совершали на своих плотах значительные переходы вдоль континента и даже уходили в море на 50 — 60 миль. Между тем, размышлял Хейердал, хорошо известно, что плавание вдоль незащищённого берега куда опасней плавания в открытом океане. Так почему бы не попробовать пересечь Тихий океан на судне, построенном по индейским образцам. Один из друзей учёного, бывший морской капитан, рассчитал, что при самых идеальных условиях плот достигнет Полинезии через 97 дней, но с учётом разных неожиданностей на путешествие надо отвести месяца четыре. Вскоре о готовящейся экспедиции заговорили все газеты. Хотя большинство специалистов отзывались об этом проекте как о чистом сумасшествии, нашлись люди, которые согласились его поддержать. В конце зимы Тур Хейердал и Герман Ватцингер, инженер из Тронхейма, пожелавший принять участие в путешествии, вылетели из Нью-Йорка в Эквадор, где рассчитывали раздобыть бальсовые брёвна.
Путешествие за бальсой
Одной из главных особенностей индейских плотов был уникальный материал, из которого их делали. Бальсовое дерево произрастает лишь в экваториальных лесах Южной Америки и некоторых районах Бирмы. Оно относится к семейству мальвовых, подсемейству баобабовых. Его древесина отличается исключительной прочностью и лёгкостью. В высушенном состоянии её плотность приблизительно в пять раз меньше, чем у берёзы, 120—160 кг/м³. В XX в. этот уникальный материал начали активно использовать в самолётостроении.
Однако, когда норвежские путешественники прибыли в Эквадор, они столкнулись с серьёзной проблемой. Знаменитые бальсовые леса на побережье были вырублены за годы Второй Мировой войны и послужили нуждам военной авиации. Бальса растёт очень быстро, и через несколько лет этот природный ресурс мог быть восстановлен, но Хейердалу и Ватцигеру было от этого не легче, они ведь собирались отправиться в путешествие в нынешнем 1947 году. Им сказали, что нужные им брёвна можно раздобыть в глубине континента, но попасть туда с побережья в настоящее время невозможно из-за начавшегося сезона дождей. В любом случае необходимо ждать несколько месяцев. Это также не устраивало начальника экспедиции. Он подсчитал: для того, чтобы избежать обычных в Тихом океане штормов, плот должен выйти из Перу не позже конца апреля.
Хейердал рассудил, что если в глубину леса нельзя проникнуть с побережья, то можно спуститься туда со стороны гор, а потом добраться до океана по реке, плывя по течению. Вскоре друзья вылетели в Кито, столицу Эквадора, расположенную в Андах на высоте почти 3000 м над уровнем моря. Оттуда они отправились на джипе в джунгли к бальсовой плантации под названием Киведо. Вот как Хейердал описывает один из эпизодов этой поездки:
«Только когда дорогу преградил прорывающийся сквозь лес широкий мутный поток, джип спасовал. Нет пути ни налево, ни направо, прочно застряли. На расчистке по соседству стояла хижина, и несколько метисов растягивали леопардовую шкуру на стене, освещённой солнцем, а по бобам какао, разложенным на земле для сушки, бродили, греясь в солнечных лучах, куры и собаки. Когда на расчистку въехал наш джип, сразу началось оживление. Говорящие по-испански рассказали нам, что река называется Паленке, а Киведо лежит на другом берегу, совсем близко. Моста нет, а река быстрая и глубокая, но они вызвались переправить нас на плоту вместе с джипом.
Мы спустились на берег и увидели заветное творение. Суковатые брёвна толщиной в руку или ногу человека, связанные вместе лианами и бамбуковыми прутьями, составляли неказистый плот вдвое шире и длиннее нашего джипа. Подсунув под каждое колесо по доске и затаив дыхание, мы въехали на плот. И хотя большинство брёвен ушло в мутную воду, они выдержали и нас, и джип, и ещё вдобавок четырёх полуголых смуглых перевозчиков, которые повели плот через реку, орудуя длинными шестами.
- Бальса? - в один голос спросили мы с Германом.
- Бальса, - кивнул один из парней и непочтительно ткнул ногой бревно».
На плантации в Киведо норвежцы раздобыли дюжину могучих бальсовых брёвен и переправили их сначала по реке Паленке к океану, а затем на пароходе в порт Кальяо на перуанском побережье. Вскоре туда прибыли остальные участники экспедиции. Кроме Тура Хейердала (3-й слева на фото) и Германа Ватцингера (6-й слева на фото) в плавании через Тихий океан решили принять участие ещё три норвежца: Кнут Хаугланд (1-й слева на фото), Эрик Хессельберг (1-4 слева на фото), Торстейн Робю (5-й слева на фото), а также шведский этнолог Бенгт Даниельссон (2-й слева на фото).
Рождение «Кон-Тики»
Строительство плота велось на военной верфи Кальяо по соседству со стальными крейсерами. Для его основы выбрали девять самых толстых брёвен. Их спустили на воду и подождали, пока они сами не улягутся рядом друг с другом, придя в равновесие. После этого плот начали скреплять. Для этого применяли тот же способ, что и индейцы, не пользуясь ни гвоздями, ни проволокой. Брёвна связывали верёвками, для лучшей фиксации сделав в них глубокие зарубки. Самое длинное, четырнадцатиметровое, бревно лежало посередине, выдаваясь вперёд и сзади. По бокам следовали по росту всё более короткие брёвна. Длина стороны плота равнялась 10 м, а нос выдавался вперёд тупым углом. Три средних бревна слегка выступали сзади и служили опорой для уложенной поперёк колоды с уключиной для рулевого весла. Сверху поперёк плота положили девять брёвен потоньше с просветами примерно в 1 м, а затем настелили палубу из прочных бамбуковых реек, и накрыли их матами, сплетёнными из прутьев бамбука.
Посреди плота, чуть ближе к корме устроили бамбуковую хижину, крытую банановыми листьями. Перед хижиной была установлена мачта, материалом для которой служила не мягкая бальса, а твёрдое, как железо, мангровое дерево. Мачта была не прямая, а двойная наклонная. Две её верхушки скрещивались, образуя треугольник, и были крепко связаны между собой. На них укрепили доску, служившую смотровой площадкой. Рея была сделана из бамбука, на ней закреплён прямой парус. На носу плота для защиты от волн укрепили небольшой бортик, по бортам уложили сверху по дополнительному бревну.
В широкие щели между бревнами просунули вертикально вниз на 1,5 м пять дюймовых сосновых досок шириной в два фута, закрепив их клиньями и канатами. Доски были размещены беспорядочно и играли роль маленьких параллельных килей или швертов. Инки оснащали свои плоты такими же швертами, чтобы воспрепятствовать боковому сносу судна под напором ветра и волн.
Когда плот был готов, ему дали имя «Кон-Тики», а на парусе изобразили бородатую голову мифического героя, скопировав её с древнего барельефа, найденного в Андах. Путешественники запаслись продовольствием на четыре месяца и взяли с собой 1100 л воды. Все эти запасы в водонепроницаемых упаковках закрепили под палубой между брёвнами, где их свободно омывала морская вода.
Команде «Кон-Тики» пришлось выслушать немало мрачных пророчеств от специалистов по морскому делу. Говорили, что пористые брёвна не пройдут и четверти пути: пропитаются водой и затонут. Или того хуже: плот не протянет и двух недель, потому что могучие брёвна, колыхаясь вверх и вниз на волнах перетрут канаты, и судно рассыплется. Наиболее оптимистично настроенные полагали, что тяжёлому, неуклюжему плоту потребуется года два, чтобы достичь Полинезии. Перед выходом начальник экспедиции дал расписку капитану порта в том, что он всецело отвечает за последствия своей затеи.
