Но — и это было ключевым моментом заседания — благодаря новому типу корабля, разработанному во Франции кораблестроителем Дюпюи де Ломом, подобного которому никто еще не строил, Франция может, наконец, захватить лидерство. Доводы Тюпинье возымели действие, и 7 февраля 1848 года, за три недели до очередной революции, в Тулоне заложили корабль, «в раз» затмившего все английские «переделки». Машины для него изготавливали в Эндре, а вся постройка должна была завершиться за год. Революция, свергнувшая режим Луи-Филиппа, смешала все сроки, что позволило внести в проект некоторые изменения, не всегда — оправданные, как, например, тяжелую шестеренчатую передачу от паровой машины к винту. По-другому подошли французы и к возможности хода под парусами. Французский вариант, по которому винт и паровую машину «скрещивали» с парусами, заключался в отсоединении винта от вала машины, что позволяло винту свободно вращаться в потоке набегающей воды. В британском флоте применялась конструкция, требовавшая специального «колодца» в корме корабля для подъема тяжелого винта.
Корабль, названный «Наполеоном», был спущен на воду 16 мая 1850 года. Он был не самоходной батареей, а полноценным 90-пушечным линейным кораблем, основной движущей силой которого был не ветер (впрочем, он был и неплохим парусником), а мощная 900-сильная паровая машина. В записке Морскому министерству Дюпюи де Лом выражал уверенность, что скорость под парами составит минимум десять узлов. На самом же деле он предполагал, что скорость будет еще выше, и оказался прав: на испытаниях корабль развил более тринадцати (!) узлов. Но конструктор специально занизил оценку, чтобы не вызвать недоверия. Очевидным недостатком проекта был относительно малый объем запасов, которых — из-за размеров машины — можно было взять не более чем на два месяца плавания. Даже максимального запаса угля хватало лишь на десять дней хода под парами. Но взамен корабль — пока хватало угля — мог развить огромную по тем временам скорость. Даже десять узлов были пределом мечтаний для лучших винтовых линейных кораблей тех лет, «Бленхэймы» же англичан развивали скорость почти в два раза меньше. Это было превосходным достижением, делавшим возможным проведение операций, ранее невыполнимых. Как напоминал в своей записке Дюпюи де Лом, располагая определенным числом подобных кораблей, можно было бы развязать против Британии войну против торговли, так как «Наполеон» мог настичь даже быстроходные почтовые пароходы. Кроме того, можно было сделать численное превосходство англичан в числе военных кораблей несущественным — блокада, осуществляемая британскими винто-парусными линкорами, могла быть прорвана новыми быстроходными кораблями. Выйдя же в открытое море, эскадра могла сама выбирать место и время для нанесения удара. Более того — что было особенно важно для морского министерства, которое в те годы было также и министерством по делам колоний — быстроходные линейные корабли могли обеспечить надежное сообщение между Францией и Алжиром.
У нового проекта было и еще одно достоинство. До сих пор, говорил Дюпюи де Лом, переброска десанта на пароходах была делом возможным, но весьма рискованным: флот транспортов не мог сопровождаться могущими защитить его линейными кораблями из-за проблем со скоростью последних. Теперь же ситуация изменилась: «Наполеон» с легкостью мог идти наравне с пароходами и защищать их от любых вражеских кораблей.
Проект, казалось, отвечал принципу «многое в малом». Одной из его сильнейших сторон было соответствие его французской военно-морской политике. «Наполеон», с его уменьшенными запасами воды и провизии, с мощной паровой машиной, явно был создан для операций в европейских водах, вблизи от верфей и заводов, так редко встречавшихся в других частях земного шара. Но для французов это не было серьезным недостатком. Конечно, они помнили о своих планах, подразумевающих действия в дальних морях— защищать торговлю, поддерживать престиж Франции, обеспечивать свободу мореплавания. Но подразумевалось, что линейный флот будет развернут именно в европейских водах. В число основных задач входила еще одна, совершенно очевидная задача — защита французского побережья и прибрежного судоходства. Но надо признать, что для выполнения этой задачи созданный корабль и впрямь не слишком-то подходил.
Водоизмещение — 5829 т.
Длина — 73,1 м.
Ширина — 18,9 м.
Осадка — 7,6 м.
Вооружение— 131 орудие.
Мощность паровой машины — 780 л.с.
Скорость хода (под парами) — 10,2 уз.
Предполагался к закладке в 1841 г. по проекту сэра Уильяма Симондса (William Symonds), но из-за различных причин не был заложен до мая 1849 в доке Пембрука (Pembroke Dock). К тому времени Симондс ушел в отставку, и проект был изменен Джоном Эйд (John Eyde). В этой стадии строительства корабль, первоначально названный при закладке HMS Windsor Castle («Виндзорский Замок»), все еще был чисто парусным линкором. Перестроен по Программе 1851 года в парусно-винтовой линкор Болдуином Волкером (cap.Baldwin Walker).
Судно было удлинено на 9,1 м., получило паровой двигатель, предназначавшийся для фрегата «Simoon», и винт. Судно было спущено на воду 14 сентября 1852 — в день смерти герцога Веллингтона (победителя Наполеона при Ватерлоо), в честь которого и был переименован.
Вступив в строй 4 февраля 1853, HMS «Duke of Wellington» оказался самый мощным военным кораблем в мире вплоть до вступления в строй французского «Bretagne» в 1855 году и самым большим из всех построенных для Королевского флота парусных линкоров.
После краткой службы у берегов Англии в составе Флота Канала (Western Squadron of the Channel Fleet) был назначен флагманским судном вице-адмирала сэра Чарльза Нейпир (Charles Napier), действовавшим в Балтийском море во время Крымской войны в 1854 году.
Был великолепным «ходоком» и под парами и под парусами, но паровая машина оказалась крайне неудачной конструкции, и поэтому после 1856 года корабль в море не выходил, а в 1863 году был переделан в портовое судно в Портсмуте. Был отремонтирован в 1896 году для участия в военно-морском параде в Портсмуте по случаю дня рождения королевы Виктории в качестве флагманского судна. Разобран в 1902 году.
Всего построено 4: «Duke of Wellington», «Marlborough», «Prince of Wales» и «Royal Sovereign».
Неудивительно, что проект завоевал много сторонников. Но также неудивительно — принимая во внимание стоимость такого корабля — нашлись и противники. Первый корабль нового проекта должен был обойтись в четыре миллиона франков — на миллион дороже, чем парусный линейный корабль первого ранга. Если бы одновременно было бы заложено несколько кораблей такого типа, то Франция могла бы захватить лидерство в военно-морской гонке. Но это было сочтено слишком опрометчивым, и в итоге решили подождать с закладкой таких кораблей до окончания испытаний прототипа.
В апреле 1849 года армия и флот Второй республики получили из Парижа приказ прибыть в Италию для поддержки Папы Римского против революционеров, и спустя десять дней после того, как приказ был получен в Тулоне, 7561 солдат, 344 лошади, две батареи полевой и одна батарея осадной артиллерии вместе с припасами на двадцать дней, пройдя по морю сотню лиг, были высажены в Чивитавеккье. Намек на возможность пересечения Ла-Манша был совершенно прозрачным... Но даже в 1851 году британское Адмиралтейство хотело сохранить резерв из пятидесяти парусных линейных кораблей. И только из-за угрозы, которую несло усиление французского флота, ему приходилось расширять программу создания винтового флота.
К октябрю 1851 года Королевский Флот располагал — не считая блокшивов — мощным винтовым линейным флотом (находившимся, однако, в основном в состоянии достройки). «Санспарей» был спущен на воду в марте 1851 года, «Агамемнон» — в мае 1852, «Джеймс Уатт» задержался, коснувшись воды лишь в апреле 1853, в результате чего был опережен другим винтовым кораблем, некоторое время остававшимся самым крупным в своем классе. Им был 131-пушечный «Дюк Веллингтон» (Duke of Wellington), корпус которого на стапеле удлинили на 30 футов, благодаря чему смогли поставить на него самую мощную — 780-сильную — паровую машину. Водоизмещение его в итоге составило 5829 тонн. Кроме указанных, велась постройка еще четырех линейных кораблей — как переделанных из парусных, так и спроектированных как винтовые, «с нуля».
Но этого не было достаточно. В декабре 1852 года Британия начала новую большую программу, призванную скомпенсировать предпринятые французами меры. К переделке были предназначены еще восемь кораблей, к которым в мае-июне следующего года добавился еще один, а также — два заложенных винтовых корабля. На этом этапе численное превосходство было удержано британцами, которые построили или еще только заложили (не считая блокшивов) девятнадцать винтовых линейных кораблей, против четырнадцати французских. Безопасность Британии, как казалось, была надежно обеспечена.
Водоизмещение — 5120 т.
Длина — 77,8 м.
Ширина — 17,0 м.
Осадка — 8.4 м.
Вооружение — 90 орудий.
Мощность паровой машины — 960 л.с.
Скорость хода (под парами) — 12,1 уз.
Заложен в арсенале Тулона. Первый специально построенный паровой линкор в истории. Спроектирован и построен под руководством выдающегося кораблестроителя Дюпюи де Лома (Dupuy de Lome). Первоначально имел название «Prince de Joiville». Переименован на стапеле 24 мая 1850 г. в результате революции. Его успешные испытания, в частности — очень высокая скорость (до 14 уз.) вынудили начать коренную перестройку флотов во всех крупных морских державах. Хорошо показал себя во время Крымской войны, принимал участие в бомбардировках Севастополя и Керчи. В мае 1859 года принимал участие в блокаде Венеции. Прошел в 1863 году ремонт. Совершил плавание к Канарским о-вам. Разоружен в 1872 и разобран в 1885 году.
Построенные винтовые парусные линейные корабли условно можно разделить на два типа. К первому относились корабли, специально спроектированные для установки на них паровой машины и винта, размещения угольных бункеров. Они могли быть спроектированы как «с нуля», или же заложены — и даже частично построены — как парусники, но средняя часть корпуса и корма были изменены еще на стапелях, с тем, чтобы разместить новое оборудование и уголь без катастрофического уменьшения запасов провизии и воды. Полностью новые или переделанные, они относились, тем не менее, к одному типу — в котором паровая машина была «привита» к прежним парусным кораблям с их огромной дальностью плавания. Представителем этого типа является «Агамемнон» (см. №7 за 2006г.). Он имел 600-сильную машину и мог развивать под парами скорость до одиннадцати узлов. 485 тонн угля должно было хватить на шесть с половиной суток плавания под парами. Его рангоут практически не был сокращен, запасов же провизии и воды должно было хватить соответственно на четыре и три месяца.
Представителем другого типа, отражающим общее положение дел, был «Ройал Джордж» (“Royal George”). Он являлся довольно старым — спущенным на воду еще в 1827 году — кораблем, и его деревянный корпус попросту устарел. Переделка парусного линейного корабля в винтовой стоила недорого, машина и уголь были буквально «впихнуты» в существующий корпус за счет провианта и балласта. Последний был урезан на две трети, запас воды — на три четверти, провизии — наполовину. В результате 500-сильная машина обеспечивала скорость в девять узлов, запас угля — ход в течение пяти дней, а автономность плавания сильно сократилась — восемьдесят четыре дня. Более того, пострадала и мореходность: сокращение балласта и установка паровой машины привели к тому, что центр тяжести переместился вверх, и корабль стал валким под парусами. Хотя он часто подвергался переделкам, проблему решить так и не удалось. Был уменьшен рангоут, затем срезали полуют, затем — одну палубу, в результате чего 120-пушечный корабль превратился в 90-пушеч- ный. Команда также не находила корабль приятным для несения службы. Вентиляция была совершенно недостаточной, и во время летней кампании 1855 года в Черном море температура в кочегарке достигала 68°С. Как, с истинно английским сарказмом, отмечал его первый командир в письме Первому Морскому Лорду: «...он (корабль) пригоден для установки машин, но не для того, чтобы в нем жили офицеры и матросы, и не для того, чтобы быть военным кораблем». По крайней мере, кочегары были с ним полностью согласны. Но в смысле своего «малого стратегического значения» — небольшой дальности плавания — он не слишком выделялся среди прочих винтовых линейных кораблей британского флота. Из девятнадцати имевшихся или строящихся на июнь 1853 года кораблей восемь были схожими с ним недорогими переделками парусников в винтовые корабли, лишь ненамного превосходившими блокшивы.
Водоизмещение — 5000т.
Длина — 71,5м.
Ширина — 16,9м.
Осадка — 7,5м.
Вооружение — 92 орудия.
Мощность паровой машины — 960л.с.
Скорость хода (под парами) — 13,0уз.
Экипаж — 910чел.
Заложен на верфи в Тулоне 2 сентября 1853 году, спущен на воду в марте 1855 и в сентябре 1856 вступил в строй. Являлся дальнейшим развитием проекта «Наполеона». Принимал участие в операциях против Генуи, Венеции и блокаде побережья Адриатики в 1859 году. В 1865 году был разоружен, а с 1869 года использовался в качестве койскового транспорта. В 1871 году перестроен. В 1888 году передан в качестве плавбазы для школы мининосцев. Случайно затонул 25 ноября 1906 года. Всего построено 9 кораблей: «Ville de Bordeaux», «Ville de Nantes», «Wagram», «Arcole», «Algésiras», «Redoutable», «Impérial», «Intrépide», «Ville de Lyon».
У переделанных кораблей имелись и свои преимущества — дешевизна и быстрота постройки, малая потребность в новом — столь дефицитном — корабельном лесе. Но насколько они были полезны для Великобритании с ее многочисленными колониями? Можно ответить так: несмотря на понимание важности колоний и необходимости располагать хоть небольшим числом кораблей с высокой автономностью, оборона империи всегда зависела от ситуации в европейских водах. За единственным относительным исключением — флотом США — за пределами Европы не было ни одного настоящего флота. Это, вкупе с географическим положением Британских островов относительно континента, давало Адмиралтейству возможность сконцентрировать в британских водах большую часть флота и при этом все равно пользоваться всеми выгодами господства над морями.
Возникает закономерный вопрос — насколько успешно «Ройал Джордж» или «Агамемнон» могли противостоять «Наполеону»? Современники явно отдавали предпочтение французам. Даже лучшие линейные корабли Британии были спроектированы как «парусники». Это было логично — дальность плавания позволяла им противостоять любым силам, которые французы могли развернуть в дальних морях. Высокая автономность имела значение и при действиях в европейских водах, главным образом при блокаде французского побережья и портов. Но как британцы могли рассчитывать осуществлять ближнюю блокаду со своим флотом, располагающим несколькими вполне удачными «парусниками», но при том и многими тихоходными кораблями (типа «Бленхейма») с малой дальностью плавания, если бы им пришлось иметь дело с эскадрой «Наполеонов»? На что вообще могли рассчитывать англичане, когда с одной стороны выступал бы британский флот, а с другой — не столь многочисленный и обладающий меньшей автономностью, но однородный, и благодаря превосходству в скорости, способный сам выбирать — вступать в бой или отступать — французский флот? Дюпюи де Лом действительно предложил французскому флоту кораблестроительную политику, которая позволила ему, вместо того, чтобы наверстывать отставание, разом захватить лидерство и создать корабли, лучше отвечающие стратегическим потребностям страны. Благодаря этому флот получил возможность если и не добиться победы в морской войне с Британией, то, по крайней мере — чего так не хватало в прошлых войнах — наносить врагу быстрые и опасные удары.
Таким образом, кораблестроительные политики Англии и Франции в конце 1840-х годов сильно отличались. С одной стороны можно было увидеть склонность к краткосрочному планированию, традиционной стратегии, следованию накопленному опыту. С другой — дерзость, готовность положиться на удачу, стремление скорее смотреть в будущее, нежели опираться на уроки прошлого.
Но у Франции оставалась одна проблема. Четыре миллиона франков за один корабль — это не то, что французскому правительству было легко проглотить, и оно не было готово повторить заказ прежде, чем прототип не покажет свои достоинства в море.
Водоизмещение — 6875 т.
Длина — 81,0 м.
Ширина — 18,1 м.
Осадка — 8,5 м.
Вооружение — 130 орудий.
Мощность паровой машины — 4800 л.с.
Скорость хода (под парами) — 13,5 уз.
Экипаж— 1170 чел.
Заложен на верфи Бреста (Brest Arsenal) в январе 1853 года, спущен на воду 17 января 1855 года и в том же году вступил в строй. Являлся сильнейшим кораблем мира. В 1856 году перевозил из Крыма войска, не успев принять участие в Крымской войне. В 1859...1863 годах принимал активное участие во многих демонстрациях французского флота на Средиземноморье. В 1865 году частично разоружен и превращен в плавучую казарму. В 1866 исключен из списков флота. Списан в 1879 г. и разобран в 1880 г.
В докладе Морскому министру от марта 1851 года отмечалось, что у Франции недостаточно средств, чтобы тратить их так расточительно, как это делает Британия: «Нам надо озаботиться составлением хорошо продуманного плана, в котором будут учтены и наши ресурсы, и операции, которые нам надо будет проводить во время войны». Министерство сделало какие-то выводы из британского опыта и избежало наиболее бесплодных экспериментов. Французское Морское министерств привлекало проекты кораблей, значительно более совершенных, чем «Бленхейм». В 1849 году было решено переделать в «парусно-паровые линкоры» два почти готовых, но остающихся пока на стапелях парусника — «Шарлемань» и «Аустерлиц». Осторожность конструкторов и частые проверки, сопровождавшие переделку, позволили добиться удачного компромисса между мощностью машины, ходкостью под парусами и автономностью без серьезных переделок корпуса. Другими словами, эта пара в целом напоминала «Ройал Джордж» — хотя и заметно превосходила его. В апреле 1850 года было решено переделать по тем же чертежам «Жан Бар».
Решив строить одновременно блокшивы и быстроходные линкоры, Франция не поступила противоречиво. Конечно, в ряде случаев одновременное использование кораблей обоих типов было невозможно: включить в одну эскадру блокшивы и «Наполеон» означало ограничить и эскадренную скорость, и возможности командующего. Но у французского флота были и другие задачи, для выполнения которых можно было задействовать оба типа кораблей. Если же не оставалось ничего другого, кроме войны с Британией, то «Шарлемани» могли, выступая в качестве блокшивов, помочь береговой обороне, — в самом деле, использовать для этой цели «Наполеоны» было бы слишком расточительно. И, конечно же, парусные линкоры были бы гораздо полезнее в переделанном, а не своем первозданном виде. Как и в случае с «Ройал Джорджем», переделка была недорогим способом привести в относительно современный вид боевые единицы, которые в противном случае оказались бы совершенно устаревшими. Единственный минус состоял в том, что на переделку отвлекались ресурсы, которые в другом случае можно было пустить на создание «идеального флота» Тюпинье и Дюпюи де Лома.
В целом строительство французского винтового линейного флота велось достаточно последовательно. Единственным безусловным «ляпом» была постройка блокшива «Монтебелло» с машиной мощностью всего 150(?!) л.с. Предполагалось, что такие корабли смогут удовлетворять стратегические нужды страны, и вести длительные операции в дальних морях. Но вскоре иллюзии развеялись. Еще до выхода «Монтебелло» в море возникли серьезные сомнения в его полезности.
Начало сомнениям положили испытания «Шарлеманя» в конце 1851 года. Этот корабль с 450-сильной машиной, оснащенный подъемным винтом, показал прекрасную управляемость под парусами и хорошую скорость под парами: девять с половиной узлов. Морским министерством, наконец, было осознано, что будущий линейный флот должен быть исключительно паровым. Совет Адмиралтейства также порекомендовал начать работы по переделке «парусников» в «пароходы» как можно скорее, с чем министерство согласилось: четыре, позднее — семь парусных кораблей были предназначены для установки на них паровой машины. Надо отметить, что они должны были стать весьма быстроходными «переделками» — мощность их машин составляла 650 л.с. Испытания «Шарле- маня» показали, сколь плачевна будет судьба тихоходного корабля наподобие «Монтебелло», при встрече с вражеским парусно-винтовым линкорам. О блокшивах отныне было забыто. Морской министр отмечал, что: «Франция намеревается сосредоточить основную часть парового линейного флота в европейских водах, где скорость и огневая мощь кораблей будут играть большую роль. Отныне, в случае войны с Англией, вести боевые действия в дальних морях под трехцветным флагом будут корабли рангом не выше фрегата».
Испытания «Шарлеманя» дали еще один результат. Стало ясно, что если уж он смог развить девять узлов, то оценка скорости «Наполеона» с вдвое более мощной машиной, данная Дюпюи де Ломом, слишком занижена. В целом испытания поспособствовали дальнейшему росту репутации «Наполеона», начавшемуся еще в конце 1851 года. Несколько членов Национальной Ассамблеи даже сочли, что быстроходные линейные корабли могут воплотить в жизнь их мечты о морском могуществе.
В мае 1852 года, еще до окончания испытаний, Совет Адмиралтейства предложил заложить еще два таких же корабля. Но работы не были начаты — возможно, потому что ведущаяся переделка парусных кораблей в винтовые поглотила все ресурсы, но более вероятно — потому, что ждать испытаний оставалось совсем недолго. Они прошли летом и завершились триумфом, омраченным лишь относительно плохой управляемостью «Наполеона» под парусами в легкий бриз. Таким образом, даже успех «Шарлеманя» был полностью превзойден. Как было заявлено Совету: «... все предположения о превосходных качествах быстроходных линейных кораблей были слишком осторожными.»
В результате французская кораблестроительная политика еще больше склонилась в пользу более мощных кораблей, улучшенных «Наполеонов», которые и должны были составить основу будущего флота.
Французам повезло — в 1852 году экономия перестала быть фактором, в первую очередь определявшем планы моряков, бюджет — благодаря оживающей экономике и интересу к флоту Луи-Наполеона — стал заметно солиднее и позволил, наконец, приступить к работам.
Первым делом изменения коснулись переделок парусников в пароходы: отныне в первую очередь средства должны были направляться на постройку новых винтовых кораблей. Но самое главное — началось создание впечатляющей и не имеющей себе равных эскадры быстроходных линейных кораблей. В январе 1853 года начались работы по переоборудованию «Бретани» (Bretagne) — только что начатого постройкой парусного линейного корабля первого ранга — в быстроходный 131-пушечный винтовой. В итоге «Бретань» стала самым большим линейным кораблем, превзойдя даже «Дюк Веллингтон». С марта по сентябрь заложили пять кораблей второго ранга, по сути — усовершенствованных «Наполеонов». В следующем году заложили еще два, а заодно начали установку на уже почти достроенный парусный корабль «Эйлау» 900-сильной паровой машины (для чего пришлось сильно изменить центральную часть корпуса корабля).
Англичане были «смяты и раздавлены». В 1853-54 годах французский флот занял относительно английского Royal Navy более выгодные позиции. Преимущество французам обеспечила постройка кораблей не только мощных, но составлявших однородную силу, специально предназначенную для решения стоявших перед их флотом задач. По правилам игры Британии пришлось принять брошенный вызов. Британское Адмиралтейство поняло, что его обыграли — чему поспособствовали испытания «Наполеона». Качество французов смотрелось явно весомее количества англичан. Возможно, что именно вследствие этого в июле 1853 года британцы заложили свой первый быстроходный 101-пушечный линейный корабль «Конкерор» (Conqueror). Но настоящим откровением стала Крымская война.
