Собственно, «Пассаик» — это был тот самый отвергнутый проект, который и послужил прототипом для «Монитора»: чтобы уложиться в сжатые сроки, назначенные морским департаментом, Эрикссон упростил конструкцию «Пассаика», в сущности ухудшив ее, — и в результате получился снискавший себе славу «Монитор». Но как только грозовая военная обстановка разрядилась, появилась возможность вновь вернуться к первоначальному, более совершенному проекту. И по нему начали строиться сравнительно крупные корабли прибрежного действия (Coastal monitors), вооруженные одним 381-мм и одним 279-мм орудиями Дальгрена. Боевая рубка «Пассаика» была установлена на башне, но не вращалась вместе с нею, а оставалась неподвижной. Усилили и бронирование башни — 11 слоев железа толщиной по 25,4 мм, и боевой рубки — 8 слоев железа толщиной 25,4 мм. В отличие от прямолинейных, «рубленых» обводов «Монитора» «Пассаик» имел более плавные формы и уменьшенную деревянную наделку над палубой, благодаря чему его остойчивость и ходкость удалось улучшитью.
Говоря же о прогрессивности идеи, заложенной в проект «Монитора», отметим, что данный класс боевых кораблей более или менее интенсивно развивался во все последующие годы, нашел свое применение на прибрежных морских и речных театрах военных действий в годы как Первой, так и Второй мировых войн и исчез из состава военных флотов лишь к началу 60-х годов нашего века. Впрочем, его значение определялось отнюдь не этим. Он положил начало новому этапу в развитии военно-морского искусства, связанному с применением броненосных кораблей, поиску нового вида артиллерийских снарядов, способных пробить броню.
Но тогда, в 1862 году, хотя обе стороны объявили о своей победе, именно Север по-настоящему ликовал, — флот был сохранен (но кому и на что он теперь, в эпоху броненосцев, был нужен?), блокада Юга продолжалась, и «чудовище» «Мэрримак» уже не угрожал окнам Белого Дома…
Справедливости ради необходимо отметить, что потомки прославленного творения Эрикссона вступили в строй уже «под занавес» активных боевых действий, когда исход Гражданской войны уже не вызывал сомнений, хотя пороху «понюхать» они смогли предостаточно… Но основную тяжесть ратной работы вынесли на себе творения другого талантливого инженера — Дж. Идса (James Buchanan Eads). И, сравнивая контуры «Сент-Луиса» — его первого броненосца — с «Мэрримаком»-«Вирджинией» — еще больше понимаешь новизну идей Эрикссона…
Когда разразилась война между Севером и Югом, река Миссисипи — от города Кейро (Cairo) в среднем течении до Нового Орлеана в устье — оказалась в руках мятежников. Прекрасно понимая значение этой водной артерии, проходившей по плодороднейшим штатам и открывавшей прямой путь в сердце Северо-Американского континента, южане спешили укрепить оборону Миссисипи, лихорадочно сооружая и усиливая форты на ее берегах. Так, реки Теннесси и Кумберленд были заперты фортами Генри и Донельсон, на самой Миссисипи сильные батареи были установлены на Острове №10 близ Нью-Мадрида, на форте Пиллоу у Мемфиса, а Виксберг превратился в настоящий «Гибралтар Миссисипи». Далее следовали укрепления Порт-Гудзона и Батон Ружа. Что касается Нового Орлеана, то к нему доступ с Мексиканского залива был закрыт сильнейшими фортами Филлип и Джексон. Все эти укрепления делали невозможной для Севера доставку продовольствия и боеприпасов по рекам, а отсутствие надежного железнодорожного сообщения сковало действия сухопутных войск федерального правительства и придало устойчивость стратегическому положению южан. Даже овладение всем морским побережьем — и это руководители северных штатов прекрасно понимали — не укротило бы мятежа до тех пор, пока в руках Конфедерации оставался бассейн Миссисипи до реки Огайо. «Миссисипи — становой хребет мятежа, — твердил президент Линкольн. — Она — ключ всей проблемы». Вначале военное ведомство северян намеревалось заказать несколько обычных речных пароходов для снабжения наступающих войск по рекам. Первый же опыт показал, что для таких судов сосредоточенный артиллерийский огонь береговых батарей или даже обычных полевых орудий, как правило, оказывался роковым. Так, уже в самом начале войны, еще до поединка «Монитор» — «Мэрримак», со всей остротой стал вопрос о создании броненосцев, орудия которых могли бы соперничать с артиллерией фортов. И, хотя эти броненосцы в отличие от своих собратьев (которые хотя бы иногда рисковали выходить в открытое море) никогда не предназначались для открытых морских театров, мы все-таки остановимся и на их развитии.
29 апреля 1861 года Идс, который действительно был одним из самых сведущих людей в деле речного судостроения и судоподъема, приехал в столицу с планом постройки канонерок, броненосцев и береговых батарей на западных реках. 7 августа Идсу удалось подписать контракт на их постройку. А всего через 65 дней после этого в Сент-Луисе сошел на воду первый в истории американского флота броненосный корабль. Им был «Сент-Луис», впоследствии переименованный в «Барон да Кальб». Вслед за «Сент-Луисом» 22 октября вступил в строй однотипный «Каронделе», потом пришла очередь «Цинциннати», «Луисвилла», «Маунт-Сити», «Кейро» и «Питтсбурга». Это были деревянные мелкосидящие корабли, обшитые броней, полным водоизмещением около 600 т. На палубе каждого высились казематы с 13 орудиями, защищенные железными полосами шириной 330 мм и толщиной в 50…70 мм (знакомая «мэрримаковская» конструкция, не правда ли?).
Первым крупным делом броненосной флотилии стало ее участие совместно с армией в штурме форта Генри — сильного укрепления на правом берегу Теннесси, почти со всех сторон окруженного водой и вооруженного семнадцатью крупнокалиберными орудиями.
3 февраля 1862 года корабли флотилии вышли из города Кейро, находящегося в месте слияния Теннесси и Миссисипи, и направились вверх по Теннесси. 5 февраля они высадили шеститысячный десант в нескольких милях от форта Генри ниже по течению. А на следующий день был назначен штурм.
В 10 часов утра речные броненосцы «Эссекс», «Цинциннати», «Каронделе» и «Де Кальб» снялись с якорей и двинулись на укрепление противника. За ними на расстоянии примерно одной мили шли деревянные канонерки. Около 12.30 с дистанции 450 м корабли открыли огонь из носовых орудий, и тотчас в ответ заговорили орудия фортов. В 13.00 бомба попала в «Эссекс». Пробив левый борт, она разорвалась в котельном отделении. Каземат и броневую рубку мгновенно заполнил вырвавшийся из недр котла пар. Матросы получили тяжелейшие ожоги. Для двадцати человек они оказались смертельными. «Эссекс» потерял управление, и его медленно понесло по реке. Остальные же броненосцы продолжали вести бой, несмотря на сильный вражеский огонь. Так, «Цинциннати» получил 31 попадание, «Де Кальб» — 7, «Каронделе» — 30. Но ни одно из ядер не пробило броню кораблей.
В 13.40 форт Генри выбросил белый флаг. Когда северяне заняли укрепление, их глазам представилась страшная картина разрушения и смерти. Людские потери составили треть защитников форта. Одна из пушек разорвалась на шестом выстреле. Большую же часть оставшихся орудий уничтожил огонь корабельной артиллерии.
Следующей операцией армии и речной флотилии северян стал штурм форта Донельсон на левом берегу реки Кумберленд. Действуя здесь так же, как и в предыдущем случае, флотилия выдержала 14 февраля жесточайшую полуторачасовую канонаду. Но на этот раз броня уже не выдержала попаданий тяжелых ядер. Пробоины насчитывались десятками, несколько орудий разорвались в казематах броненосцев, и корабли были вынуждены выйти из боя, потеряв 11 человек убитыми и 43 — ранеными. Потери защитников форта были также невелики, однако моральный эффект штурма оказался значительным. Когда 16 февраля войска генерала Гранта пошли на приступ, подавленный и деморализованный гарнизон не оказал практически никакого сопротивления. Северяне окончательно прорвали северную оборонительную линию мятежников, и с этого времени начинается постепенное очищение нижнего течения Миссисипи и ее притоков от войск южан.
В ходе продвижения федеральной армии на юг на долю броненосцев выпала весьма напряженная боевая нагрузка. Так, в ночь на 4 апреля 1862 года броненосец «Каронделе» проскользнул незамеченным мимо грозных батарей Острова №10 неподалеку от Нью-Мадрида. Два дня спустя такой же прорыв повторил «Питтсбург». А 8 апреля они, действуя совместно с сухопутными войсками, принудили к сдаче пятитысячный гарнизон Острова.
К середине 1862 года флотилия капитана Дэвиса, спускавшаяся по Миссисипи, достигла Виксберга; с юга к нему приближалась эскадра морских кораблей капитана Фаррагута, прорывавшаяся на север от устья. Однако продвижение Фаррагута, не поддержанное действиями сухопутных войск, оказалось безуспешным. Ему пришлось снова уйти на юг, и Миссисипи перешла в руки северян лишь через год, после того, как 4 июля 1863 года пал Виксберг, а 9 июля — Порт Гудзон.
Итак, главная часть тяжелой боевой работы по «великому очищению» реки легла на казематные броненосцы Идса, — речные мониторы начали вступать в строй лишь с мая 1863 года. Три броненосца были уничтожены артиллерийским огнем и подводными электрическими минами южан, причем «Кейро» стал первым в истории кораблем, потопленным с помощью мины. Это случилось 12 декабря 1862 года, когда броненосец шел по притоку Миссисипи реке Язу неподалеку от Виксберга. Мину южане подорвали с берега в 11.15, когда «Кейро» оказался над ней. Мощный взрыв сотряс корпус, и он стал быстро заполняться водой. Уже заливало палубу «Кейро», когда удалось принять команду на борт другого корабля…
Огромное влияние на дальнейшее развитие американских речных броненосцев оказал сенсационный успех «Монитора» в бою на Хэмптонском рейде. В апреле 1862 года, всего через месяц после этого знаменитого сражения, Идсу, который продолжал проектировать новые речные броненосцы «мэрримаковского» типа, было предложено воспользоваться опытом Эрикссона. Идс спроектировал речной броненосец «Озарк», вооружение которого состояло из двух 279-мм орудий Дальгрена, установленных в эрикссоновской башне с толщиной брони 152 мм, одной поворотной 254-мм пушки на палубе и трех 229-мм орудий в броневом каземате с толщиной железных стенок 63 мм.
Чтобы среднее углубление этого корабля не превосходило 1,5 м, Идсу пришлось пуститься на небывалые ухищрения: на «Озарке» было установлено шесть котлов и четыре паровые машины, приводившие в действие четыре винта. Их диаметр достигал 2,13 м, так что лопасти больше чем на 70 см выходили из воды. Заказ на этот необычный корабль был выдан 14 мая 1862 года, а пару дней спустя в Питтсбурге заложили еще два близких к нему по конструкции речных броненосца: «Мариетта» (USS «Marietta»)и «Сендаски» (USS «Sandusky»). Их строительство, хотя и было щедро профинансировано, — Конгресс США выделил на каждый из этих кораблей по 188 тыс. долларов, — шло до такой степени неторопливо, что эти броненосцы так и не были приняты флотом до конца войны.
Трудности размещения силовой установки, связанные с требованием морского департамента уменьшить осадку до 1,35 м, побудили Идса спроектировать первый чисто речной монитор — корабль с кормовым гребным колесом диаметром 5,8 м и шириной 5,2 м, размещенным в броневом кожухе. Кроме того, он разработал оригинальную орудийную платформу, которая могла подниматься и опускаться внутри вращающейся броневой башни с помощью пара, впускаемого в вертикальный цилиндр. Однако морской департамент отверг этот вариант и обязал конструктора принять башни Эрикссона.
К окончанию Гражданской войны в строй успели вступить последние мониторы этого класса — типа «Милуоки» («Milwaukee»). В 1863 году правительство Линкольна решило построить большую серию речных мониторов с еще меньшей осадкой — 1,2 м. Прославленный Эрикссон, взявшийся за осуществление проекта, убедился, что создать удачные корабли с такими параметрами невозможно. Тогда за дело взялся главный инженер бюро кораблестроения А. Стимерс. Решив, что размеры (и стоимость!) предыдущей серии оказались явно завышенными, северяне вернулись, практически, к проекту «Пассаика», уменьшили калибр главной артиллерии (т.к. промышленность просто изнемогала от заказанных 15-дюймовых мастодонтов) до привычных 11 дюймов и несколько увеличили скорость. Зато на этих «корабликах» было уже две башни, что конечно же выводило их на качественно новый уровень огневого воздействия: при грамотном управлении огнем противник оказывался практически под непрерывным обстрелом, что значительно уменьшало его возможности по маневрированию в целях ослабления вражеского огня. Но за удвоенную артиллерийскую мощь пришлось платить более чем удвоенным экипажем. По разработанному Стимерсом проекту весной 1863 года было заказано двадцать речных мониторов типа «Каско», о строительстве которых один историк говорил впоследствии как о «самом чудовищном в истории примере вмешательства гражданских властей в административную и техническую деятельность флота». В самом деле, грубейшие просчеты выявились уже при постройке «Чимо» (USS «Chimo») — головного корабля серии. Во время спуска его корпус целиком ушел под воду, а когда он наконец всплыл, выяснилось, что высота его борта составляет всего 7,5 см! И это без башни, орудий и боеприпасов!
Пришлось вновь обратиться к Эрикссону. По его совету первые пять кораблей этого типа переделали в миноносцы, вооруженные шестовыми минами. Вместо одной башни с двумя орудиями на них устанавливалось одно поворотное орудие: на «Чимо» — 150-фунтовое нарезное орудие Паррота, на остальных четырех — 279-мм гладкоствольные пушки Дальгрена. Борта оставшихся пятнадцати корпусов нарастили на 380 мм и сделали выгнутую к диаметральной плоскости карапасную (выпуклую) палубу со стрелой погиби 180 мм. Но после установки башни и штатного вооружения осадка увеличилась почти до 3 м. Разумеется, такие мониторы были приняты флотом, что называется, «со слезами на глазах».
В результате практически все «речные броненосцы», реально действовавшие на Миссисипи во время Гражданской войны, оказались спроектированными одним Идсом.
На морях и океанах же Север, «нащупав жилу», бросил все свои силы на то, чтобы «забить» своими мониторами все заливы Атлантического побережья. Удачно найденный тип копировался в серийных масштабах — от серии к серии только увеличивались размеры корабля и калибр орудий. Дальнейшим развитием класса прибрежных мониторов стали корабли типа «Каноникус» («Canonicus»), в которых увеличение водоизмещения (более чем в два раза по сравнению с «Монитором») пошло, главным образом, на увеличение площади бронирования — при заметно «подросших» геометрических размерах, установке двух огромных 15-дюймовых орудий и некоторого утолщения броневой палубы. Правда, увеличив мореходность и обитаемость новоиспеченных мониторов, конструкторам пришлось пожертвовать толщиной бронезащиты главного элемента корабля — башни. Но северяне резонно посчитали, что в условиях блокады южане просто не смогут разработать и воспроизвести в металле новые орудия, которые могли бы реально угрожать броне постоянно совершенствующихся мониторов.
Неудивительно, что при таких настроениях весной и летом 1862 года морской департамент наряду с выдачей заказов на постройку мониторов для действия на реках и в прибрежной полосе заказал и несколько «быстроходных океанских крейсеров мониторного типа» (Seagoing monitors). Первым из них стал «Диктатор» (USS «Dictator»), спроектированный самим Дж. Эрикссоном. Это был крупный боевой корабль водоизмещением почти в 4,5 тыс. тонн, построенный из дерева и обшитый толстенной железной броней. Правда, для такого водоизмещения вооружение казалось слабоватым — две 15-дюймовки Дальгрена, т.е. как и на «Каноникусе» (при втрое меньшем водоизмещении!). Но, справедливости ради, надо признать, что две таких пушки или четыре — печальная судьба противника была предрешена… Предполагалось, что две паровые машины общей мощностью 5 тыс. л. с., вращая двухлопастный винт диаметром 6,6 м, сообщат кораблю скорость около 16 узлов (!). Но на испытаниях «Диктатор» не смог показать больше 12 узлов. Вступив в строй флота за пять месяцев до окончания Гражданской войны, этот монитор использовался только в прибрежных операциях.
Второй океанский монитор Эрикссона — «Пуритан» (USS «Puritan») — отличался от «Диктатора» еще большим водоизмещением (почти 5000 т), т.е. как у крупнейших парусно-винтовых линкоров и чуть меньше, чем у «полноценного» «Глуара»! Но к моменту окончания войны он еще не был готов, после окончания войны не достраивался и простоял на стапеле до 1874 года.
Заказывая Эрикссону эти корабли, департамент требовал, чтобы на них устанавливалось по две башни, но изобретателю удалось убедить моряков, что при данном водоизмещении и размерах однобашенная схема позволит смонтировать на кораблях более крупные орудия и более толстую броню. Однако моряки настаивали на своем, и в результате первым американским двухбашенным монитором стал «Онондага» (USS «Onondaga») — сравнительно небольшой корабль водоизмещением 1250 т. Непонятно почему, но этот корабль американцы также относили к классу мореходных мониторов, хотя по всем своим параметрам он был практически идентичен «Пассаику» и заметно уступал «Каноникусу». Четыре паровые машины суммарной мощностью 420 л. с. и два винта диаметром 3,05 м сообщали кораблю такую же, как у «речных братьев», скорость — до 6 узлов. В каждой из двух башен корабля размещалось по одному 381-мм гладкоствольному орудию Дальгрена и одному 150-фунтовому нарезному орудию Паррота. Вступив в строй флота в марте 1864 года, монитор участвовал в боях с броненосцами южан на реке Джеймс (James River), а после окончания войны строитель «Онондаги» Дж. Квинтард (George W. Quintard) выкупил ее у флота и продал во Францию, где она использовалась в качестве броненосца береговой обороны до 1903 года.
Вообще, разобраться в классификации американских мониторов довольно-таки сложно. Даже самые маленькие мониторы речного класса, действовавшие в составе речной флотилии на Миссисипи (Mississippi River Squadron), о которых мы рассказали подробно чуть выше, представляли из себя уменьшенные до 500 тонн копии «Монитора» с неизменными 11-дюймовками Дальгрена. Отличить их от океанских родственников без масштабной линейки достаточно проблематично. Та же округлая башня, та же палуба вровень с водной поверхностью, та же одинокая труба…
В операциях Гражданской войны успели принять участие только два двухбашенных монитора («Онондага» и «Монаднок»), но почти за год до постройки «Онондаги» в строю американского флота появился первый и единственный трехбашенный корабль, который, правда, нельзя считать монитором в строгом смысле слова. То был однотипный с «Мэрримаком» паровой фрегат «Роанок» («USS Roanoke») — свидетель схватки «Монитора» и «Вирджинии», который в декабре 1862 года решили переделать в броненосец. Для этого у корабля срезали всю верхнюю часть, установили железный таран и три вращающиеся мониторные башни. «Роанок» вступил в строй 26 июля 1863 года и стал, таким образом, первым в истории мореходным башенным кораблем.
Однако надежд строителей он не оправдал: корпус его оказался слишком слабым для тяжести трех башен. Корабль сильно качался даже на умеренной волне и представлял собой весьма уязвимую цель для вражеских канониров, потеряв главное преимущество своего «прародителя» — отсутствие надводного борта. Вот почему энтузиасты с нетерпением ожидали вступления в строй мониторов, спроектированных специально для океанской службы. Определившись на троице («Диктатор»-«Онондага»-«Пуритан») со своими приоритетами для «океанских мониторов» (словосочетание эквивалентное «сверхзвуковому дирижаблю» или «реактивному биплану»), Север заложил целую серию однотипных кораблей типа «Миантономо» («Miantonomoh»), являющихся развитием идей, заложенных в «Онондоге», но в увеличенном варианте. При водоизмещении в 3,4 тыс. тонн они были вооружены четырьмя 15-дюймовками в двух башнях. Напоминая по внешнему виду «Онондагу», эти корабли были на 12 м длиннее ее и почти втрое больше по водоизмещению — 3400 т. Продолжая логическое развитие этого класса «океанских мониторов» от «Онондаги» к «Пуритану», «Миантономо» послужили прототипом для еще более крупных океанских мониторов следующей серии типа «Каламазу» («Kalamazoo», «Passaconaway», «Quinsigamond», «Shakamaxon») — самых крупных боевых кораблей, спроектированных в США во время Гражданской войны по проекту Б. Дилано (Benjamin F. Delano). При водоизмещении 6160 т и длине 105 м они должны были нести по две башни, в каждой из которых устанавливалось по два 381-мм орудия Дальгрена. Достройка этих кораблей была приостановлена после окончания войны, а в 1884 году они были разобраны на стапелях.
Но к 4 октября 1864 года, когда в списках флота появился первый «океанский монитор» — «Монаднок», — произошли события, сильно пошатнувшие репутацию кораблей такого типа.
Неприятности начались с гибели «Монитора». Спустя год — 6 декабря 1863 года — еще более нелепо погиб другой монитор — «Уихаукен» (USS «Weehawken», типа «Пассаик»). Он утонул средь бела дня, стоя на якоре в гавани Чарльстона. В открытый для вентиляции носовой люк неожиданно хлынула вода — от случайно набежавшей волны. Монитор получил дифферент на нос, и внутрь через клюзы полились новые потоки. Находившиеся в недрах корабля моряки бросились к единственному выходу через башню, возникла страшная давка... И не прошло трех минут, как «Уихаукен» скрылся под водой, унося с собой тридцать человек.
Ничтожная плавучесть мониторов самым пагубным (для их экипажей) образом сказалась при столкновениях с минами южан, от которых «боевые корабли», в отличие от мэрримакоподобных «утюгов», тонули почти мгновенно. Первым от них погиб «Текумсех» (USS «Tecumseh», типа «Canonicus») во время прорыва эскадры адмирала Фаррагута (David Glasgow Farragut) в залив Мобил (Battle of Mobile Bay) 5 августа 1864 года. Также погибли мониторы «Милуоки» (USS «Milwaukee»), «Осейдж» (USS «Osage», типа «Neosho») и «Патапско» (USS «Patapsco», типа «Passiac»).
Быстрота, с которой уходили на дно корабли, и обилие человеческих жертв сильно пошатнули репутацию мониторов. Поэтому, как только закончилась война, руководители морского департамента решили продемонстрировать всему миру высокую мореходность кораблей этого класса. Весной 1866 года стало известно, что помощник секретаря морского департамента (Assistant Secretary of the Navy) Густав Фокс (Gustavus Vasa Fox) должен отправиться в Кронштадт на мониторе «Миантономо» и передать послание Конгресса русскому царю. Узнав об этом, противники мониторов ехидно писали в газетах, что наконец-то Фокс будет наказан — погребен на дне океана в одном из тех «плавучих гробов», постройке которых он так энергично содействовал во время войны.
Однако сообщения о том, что однотипный с «Миантономо» монитор «Монаднок» успешно совершает переход с восточного побережья США в Сан-Франциско через мыс Горн, заставили газеты притихнуть. И 5 июня 1865 года «Миантономо» с Фоксом на борту, под командованием коммодора Бьюмонта (Comdr. John C. Beaumont), сопровождаемый двумя колесными пароходами «Августа» («Augusta») и «Эшелот» («Ashuelot»), вышел из порта Сент-Джонс на Ньюфаундленде в свой первый трансатлантический переход. Спустя десять дней — 16 июня — он вошел в ирландский порт Куинстаун (Queenstown).
В своем отчете морскому департаменту Фокс отзывался об океанском плавании на «Миантономо» не иначе как о «приятной прогулке». «Мы можем быть уверены, — писал он, — что броненосцы типа мониторов гораздо лучше бортовых судов как для боевых целей, так и для крейсерства (!?). Хорошо построенный монитор, обладающий всеми качествами, требуемыми от крейсера, должен иметь только одну башню, вооруженную не менее как 20-дюймовыми (503-мм) орудиями, два отдельных винта и обыкновенную парусность. Удобства, предоставляемые монитором для офицеров и команды, значительно лучше тех, какие имеют прочие суда нашего флота, потому что он обладает остойчивостью, хорошей вентиляцией, ярким светом, проходящим не через бортовые иллюминаторы, а через палубные люки, и всеми другими приспособлениями».
Это оптимистическое заявление резко расходилось с мнением других моряков, плававших и воевавших на мониторах. Так, из семи мониторов, участвовавших в первом штурме Чарльстона, четыре в течение почти часа не могли вести бой из-за «расслабления» команды. Командир «Монаднока» в своем рапорте писал, что температура в котельном отделении порой достигала 50…60°, и что однажды шестнадцать кочегаров были вынесены на палубу в бессознательном состоянии. Да, кстати говоря, и сам Фокс не решился вторично испытать прелести «приятной прогулки» на мониторе, и обратно в США через Атлантику «Миантономо» шел на буксире за пароходом.
Из огромной, насчитывавшей 61 корабль, эскадры мониторов, заложенных на американских верфях во время Гражданской войны, шесть погибли в боях и от несчастных случаев, три были проданы — «Онондага» во Францию, а «Катавба» (USS «Catawba») и «Онеота» (USS «Oneota») — в Перу. На стапелях были законсервированы недостроенные крупные мониторы типа «Каламазу», а у достроечного причала — многострадальный эрикссоновский «Пуритан». Остальные же 55 речных, прибрежных и океанских мониторов были выведены в резерв и впоследствии проданы на слом.
Соединенные Штаты Северной Америки не извлекли для себя ничего поучительного из опыта этой войны, по крайней мере, в военно-морских вопросах; напротив, они забросили флот самым ужасным образом. Флот потерял всякий интерес для государственных деятелей, политиков и деловых людей, и даже для конструкторов. Уже через несколько лет сильному на море противнику ничего не стоило применить против них такую же морскую блокаду, какую Север провел против Юга.
В событиях этой войны особенно явственно проявилось значение господства на море. Только флот сделал возможной окончательную победу Севера над Югом; его прямо можно назвать «спасителем» Севера. А вот слава мониторов оказалась недолговечной, хотя они и оказались весьма востребованными кораблями, но — для речных и озерных флотилий.
Почему мы на страницах нашего Корабельного каталога так много места уделили этим кораблям? Прежде всего потому, что именно сражения Гражданской войны в США наглядно показали и доказали всему миру — время «деревяшек» ушло безвозвратно. Это стало предельно ясно сразу после сражения на Хэмптонском рейде. Также, после последующих операций флота Севера против фортов Юга на Миссисипи, стала насущной перестройка всей системы береговой обороны — перспектива, которая ввергала в отчаяние военных министров и министров финансов всех великих держав. И последующие события во время англофранко-русского кризиса, вызванного польским восстанием, подтвердили необходимость таких действий…
