Невозможность обеспечить на парусном корабле достаточные углы обстрела для стреляющих через порты орудий давно служила причиной головной боли у конструкторов разных стран. При переходе на паровую тягу идея создания вращающейся бронированной орудийной платформы — орудийной башни — была осуществлена практически одновременно сразу двумя конструкторами — знаменитым Эрикссоном и уже упоминавшимся Кользом.
Наряду с конструктором легендарного «Монитора» — Дж. Эрикссоном, Кользу принадлежит авторство в проектировании корабельной башни оригинальной конструкции. В устройстве башен каждого из этих изобретателей были свои преимущества и свои недостатки. Конструкция Кольза опиралась на ролики, перекатывающиеся по кольцевому погону, что обеспечивало ей большую устойчивость по сравнению с творением Эрикссона, башня которого вращалась на центральном штыре. Шведский изобретатель использовал для вращения механический (паровой) привод, тогда как Кольз ориентировался на ручную силу.
Оба конструктора не остановились на разработке самой башни и занимались также чисто кораблестроительными задачами. Эрикссон, начав с «Монитора», остался приверженцем этого типа, построив для флота США свыше десятка его подобий и создав тем самым одноименный класс кораблей. Кольз, также «отдав должное» мониторам, пошел дальше…
Триумф «Монитора» не оказался безоговорочным. Британское Адмиралтейство более чем холодно отнеслось к новому классу кораблей, несмотря на восторги общественности и прессы. О причинах этого мы уже рассказывали (см. «НиТ» №11, 12 за 2007 г. и №1 за 2008г.). Кстати, сам Кольз называл североамериканские мониторы «никудышними кораблями» (wretched vessels). Это он мог заявлять вполне авторитетно — отзывы об успехах построенных по проектам Кольза мониторов «Гуаскар» и «Рольф Краке» (см. «НиТ» №5 за 2008 г.) будоражили общественность и даже привели к эпидемии «мониторомании» в британской прессе и многих европейских флотах.
Именно Кольз был конструктором первых башенных кораблей британского флота, хотя, как говорится — «приобретенных по случаю». После сражения на Хэмптонском рейде (см. «НиТ» №12 за 2007 г.) южане не только развернули массированное строительство копий своего грозного «Мэрримака»-«Вирджинии», но, вовремя оценив и новаторские идеи Эрикссона, заложенные в «Мониторе», заказали в Англии сразу три корабля, которые по общей компоновке повторяли «северянина», но имели бы большую высоту надводного борта и парусное вооружение. Эти изменения «первоначального проекта» были вызваны тем, что кораблям, как-никак, пришлось бы пересечь Атлантический океан, чтобы добраться до берегов желанного Юга.
Для тех целей, что ставило перед собой правительство Конфедерации — прорыв федеральной блокады и прибрежные операции — башенные корабли отлично подходили. Но ко времени вступления кораблей в строй политическая ситуация изменилась, положение Юга стало практически безнадежным, и Англия, во избежание осложнений с вероятным победителем, конфисковала корабли у достроечного причала. Первый корабль серии — «Stonewall Jackson», практически готовый, был продан Японии и, совершив кругосветное путешествие, вошел в состав японского флота. Два других («Scorpion» и «Wivern») вошли в состав Royal Navy, короткое время охраняли Ла-Манш, а затем также были направлены на Дальний Восток. Таким образом Royal Navy получил свои первые рангоутные башенные броненосцы, которые, по осторожному выражению одного из морских офицеров, «сложно было назвать удачными». Осторожность, по отношению к кораблям непривычного для британского глаза типа, была резонной. Через шесть лет командир «Скорпиона» доложил в Адмиралтейство о вопиющем случае — экипаж корабля «уважительно, но твердо отклонил предложение выйти на корабле в море» в запланированное плавание к Бермудам. С другой стороны, нельзя не отметить, что сам факт успешного перехода столь необычных кораблей на Дальний Восток следует признать несомненным успехом их конструктора. В результате, к середине 60-х годов XIX века, успехи Кольза в «мониторо-строительстве» и разработке орудийных башен сделали его имя таким же известным, как и имена Эрикссона, Рида и Дюпюи-де-Лома.
С реализацией же своих идей на «капитальных кораблях» Кользу везло гораздо меньше. Еще в 1859 году он разработал интересный проект многобашенного броненосца, который был благополучно похоронен в архиве Адмиралтейства. Как часто получается, вместе с грязной водой «океанских мониторов», годных только для баталий на Миссисипи, лорды Адмиралтейства выплеснули и «ребенка» — те самые многочисленные конструктивные и технические новшества, которые и сделали «Монитор» «миной под вековыми традициями парусного флота». А ведь именно башня была наиважнейшим конструктивным новшеством на «Мониторе»…
Основное достоинство башни заключалось в том, что кораблю нового типа — в отличие от батарейного — не было необходимости маневрировать, чтобы навести свои пушки на врага. Говоря словами Кольза, теперь можно было «поворачивать пушку, а не корабль». С башнями, способными вести огонь в любую точку горизонта, можно было спокойно предпринимать маневры уклонения, не лишаясь при этом возможности вести точный огонь. Поскольку башни находились на верхней палубе, орудийные амбразуры, в отличие от портов казематов и батарей, захлестывались волнами; от ослаблявшей корпус и бронирование линии портов можно было избавиться. Само число амбразур в башне было намного меньше — равно как и их размер, т.к. порты казематов должны были быть заметно шире — для обеспечения должного угла горизонтального наведения. Вести залповый огонь, вместо стрельбы из отдельных пушек, как только она будет наведена на цель, опять же было проще. Для артиллерии безрангоутного башенного броненосного корабля теоретически не было мертвых зон. Вес размещенных в диаметральной плоскости, а не по бортам, башен снижал качку и облегчал наведение. Наконец, для обслуживания нескольких тяжелых башенных орудий требовалось меньше людей, чем для многочисленных батарейных орудий.
Учитывая столь мощные аргументы, тот факт, что башня конструкции Кольза не была немедленно признана британским Адмиралтейством, кажется почти невероятным. До какой-то степени это может быть объяснено нелюбовью английских лордов к переменам — наследием времен Нельсона, до какой-то — более обоснованным опасением, что новая революция в военно-морском деле опрокинет складывающееся превосходство Британии в батарейных кораблях и вновь заставит ее вести гонку вооружений с нуля.
Но кораблестроители — в первую очередь Д. Рид — выдвигали и более основательные аргументы против башен. Отмечалось, что океанский башенный броненосец не сможет вести огонь в любую точку горизонта (что сторонниками башен считалось столь важным достоинством) и тем самым не будет достаточно хорош как таран. Возвышенный бак, а возможно — и ют — были необходимы, чтобы предотвратить заливание волнами палубы низкобортного корабля. Поскольку мачты и паруса считались необходимыми, они неизбежно ограничивали углы обстрела башенных пушек. Большой вес башенной брони вынуждал уменьшать высоту надводного борта — со всеми негативными последствиями в виде ухудшения условий обитания, воды на палубе и проблем с остойчивостью. Если бы снаряду удалось пробить башенную броню, то половина наступательной мощи двухбашенного — и вся — однобашенного — броненосца была бы уничтожена. Башня также могла быть заклинена — что также нанесло бы урон боевой мощи корабля. Продолжая это описание, можно вскрыть еще немало технических препятствий на пути принятия многочисленных разработок кэптена Кольза.
Люди, определяющие направление кораблестроительной политики — Рид и адмирал Робинсон, — соглашались, что выгоды от башенного расположения могут проявиться на броненосцах береговой обороны. Требования к этим кораблям были не так высоки — и, соответственно, они не имели ни высокого надводного борта, ни полного рангоута, мешавшего наведению пушек. Кроме того, гораздо безопаснее и дешевле было экспериментировать с небольшими башенными броненосцами береговой обороны, нежели строить — не имея никакого опыта — перворанговый мореходный башенный броненосец. Адмиралтейство согласилось с доводами Рида, и Кользу, как стороннику башенного расположения артиллерии, был дан шанс опробовать свои башни на кораблях прибрежного действия.
При всем этом считать британских лордов ретроградами и консерваторами, как обычно их выставляют в популярной литературе, нет никаких оснований. Во-первых, во флотах всех других стран, напрягавших все силы для наполнения своих флотов хотя бы какими-нибудь броненосцами, ничего подобного просто не было в принципе. Во-вторых, Адмиралтейство согласилось отпустить деньги сразу на два проекта.
Адмиралтейство имело смутное представление о том, как распорядиться строившимися и готовыми двух- и трехдечными деревянными парусниками, боевая ценность которых по сравнению с броненосцами стремительно приближалась к нулю. Кольз предложил переоборудовать их в башенные корабли. Для эксперимента выбрали 131-пушечный корабль «Ройял Соверен», заложенный еще в 1849 году и практически законченный. С почти готового корабля срезали корпус над нижней палубой, обшили его 140-мм железной броней и установили в диаметральной плоскости четыре орудийные башни конструкции Кольза. В носовой башне поместились два орудия в 10,5 дюймов (267 мм), в остальных — по одному. Обнесенная поручнями носовая башня использовалась в качестве ходового мостика. Сразу же за этой башней находились высокая дымовая труба и бронированная боевая рубка. Отношение длины корабля к его ширине было самым наименьшим из всех английских броненосцев — менее 4:1. Корабль имел вспомогательное парусное вооружение по типу шхуны. Первоначально корабль развил скорость 12,2 узла. Но после усиления бронирования и увеличения водоизмещения скорость снизилась на 1,2 узла. В 1864 году «Ройал Соверен» вошел в состав британского флота как первый башенный броненосец, построенный в соответствии с идеями Кольза.
После того, как были выделены средства на строительство первого железного башенного броненосца, упорный кэптен переработал свой прежний проект, оставив только 4 башенные установки. Надводный борт корабля имел высоту в 7 футов (примерно 2м 13см), что обеспечивало вполне приемлемую (для корабля береговой обороны) мореходность — и было сопоставимо с таковым показателем у современных ему батарейных броненосцев. Вооружение было расположено в четырех броневых башнях системы Кольза, в каждом из которых находилось по одному орудию. 229-мм орудия, установленные на «Принце Альберте», были самыми тяжелыми и самыми мощными из тех, которые имело Адмиралтейство в своем распоряжении. Отсутствие кормы и полубака ограничило деятельность судна в штормовую погоду, но позволяло вести огонь прямо по носу и корме. Орудийные башни вращались вручную — восемнадцать матросов могли повернуть орудийную башню на 360 градусов за минуту.
Обычно считается, что только удовлетворяя требования консервативных лордов Адмиралтейства, Кольз предусмотрел и парусное вооружение. На самом деле сам Кольз был ярым сторонником сохранения полного парусного вооружения, считая симбиоз парусов с низким надводным бортом и бронированной башней залогом того, что гимн «Правь Британия, правь морями» не превратится в ретро-частушку.
Многочисленные переработки проекта и задержки в постройке отсрочили вступление в строй «Принца Альберта» на два года. Небольшой (водоизмещением менее 4000 т) броненосец, вооруженный четырьмя 229-мм дульнозарядными орудиями в четырех забронированных десятидюймовой броней башнях, был готов в 1866 году.
Еще до вступления «Ройял Соверена» в состав флота, Адмиралтейство уведомило нетерпеливого Кольза о том, что до окончания испытаний обоих кораблей не может быть и речи о строительстве башенных броненосцев с полным рангоутом для действия в открытом море.
Кольз был страшно разочарован. Он проектировал мореходный башенный броненосец и хотел его построить. Он раскритиковал свои же башенные броненосцы береговой обороны как «сравнительно бесполезные без мачт» в дальних плаваниях и заявил, что его изобретение (башни) будет испытано в невыгоднейших условиях. Адмиралтейство заметило Кользу, что и «Принс Альберт», и «Ройял Соверен» никогда не предназначались ни для чего иного, кроме как береговой обороны. Такая осторожность официальных кругов выглядела более чем уместной — поскольку нигде в мире не существовало башенного мореходного корабля, и ни один башенный корабль не был испытан в плавании в открытом море. Кэптен Кольз, однако, смотрел на положение дел по иному, и в феврале 1863 года потребовал, чтобы ему было дано разрешение представить на рассмотрение проект мореходного башенного броненосца.
Адмиралтейство, отнюдь не отвергавшее безоговорочно идею башенного мореходного броненосца, сформулировало свои требования к нему в марте 1863 года. Адмирал Робинсон и сотрудник департамента Главного Кораблестроения Натаниэль Барнаби (см. «НиТ» №10 за 2008г.) предложили проектировать корабль на базе следующих положений: скорость не менее тринадцати узлов, вооружение из 12-тонных или 20-тонных пушек. Высота надводного борта, «…при длине корабля 120 футов должна была быть не меньше пяти футов — и по футу на каждые дополнительные тридцать футов длины». 30 марта 1863 года наброски на базе этих требований были отправлены кэптену Кользу на комментарии. Впрочем, многие в Адмиралтействе считали, что построить корабль, удовлетворяющий всем требованиям лордов из Совета Адмиралтейства, окажется невозможным; чтобы обеспечить такую скорость и бронирование, было необходимо создавать корабль с большим водоизмещением — и, как следствие, более дорогой.
Уже 14 апреля, отвергнув столь топорную попытку объединения своих представлений о башенном броненосце с идеями Адмиралтейства, Кольз представил чертежи и описание собственного башенного броненосца, вооруженного четырьмя 300-фунтовыми пушками в двух башнях, расположение которых Главный инспектор Адмиралтейства адмирал Робинсон оценил как «во всех отношениях отличное». Тем не менее, он же опять порекомендовал придержать эти чертежи до окончания испытаний «Принса Альберта» и «Ройял Соверена». Таким образом, дверь перед изобретателем формально закрыта не была, и он получил возможность усовершенствовать свой проект, приведя его ближе к требованиям Адмиралтейтсва.
Адмиралтейство по-прежнему выказывало заинтересованность в изобретении Кольза, хотя и не видело способа обеспечить на башенном мореходном корабле круговой обстрел кроме как удалением рангоута. Ведя переговоры с Кользом, Адмиралтейство выразило готовность рассмотреть любой «продуманный» план, который Кольз сможет предложить. Чтобы облегчить его работу, адмирал Робинсон щедро выделил Кользу из своего испытывающего сильное давление департамента чертежника (Натаниэля Барнаби) для «доведения до конца его идей по проекту башенного мореходного корабля, который он собирается представить на рассмотрение их Лордств». Такова была вторая попытка Кольза разработать проект мореходного броненосца.
Надо отметить, что изобретательность и настойчивость Кольза позволили выработать новое решение — треногие мачты. Благодаря отсутствию вант, башенные орудия при этом получили лучшие углы обстрела. Хотя и признав, что проект треногих мачт «делает честь» изобретателю, адмирал Робинсон усомнился, что развернуть на тяжелых треногих мачтах всю массу парусов окажется возможным без риска для остойчивости, и счел, что установка этих мачт на любом из предложенных к постройке башенных кораблей будет «очень опасным и дорогим экспериментом». Эти мачты так и не были приняты британским флотом, хотя и были установлены — в качестве эксперимента — на «Виверне» и, впоследствии, на «Кэптене» (и, спустя 40 лет, на британских дредноутах).
Испытания «Ройял Соверена» заняли большую часть 1864 года, и благодаря им были развеяны многие аргументы против башен. Контузии у артиллеристов если и случались, то ничтожные, палуба огнем пушек повреждалась не слишком сильно, и сам корабль — спроектированный как линейный 130-пушечный, а не пятиорудийный башенный броненосец — страдал от собственного огня на удивление мало. Единственную серьезную проблему составили деревянные, а не железные, орудийные лафеты. Описав свой корабль, как «более чем способный справиться с любым батарейным броненосцем», командир «Ройял Соверена», Шерард Осборн, завершил доклад утверждением, что «управляемость, скорость, вес залпа (а броненосец на тот момент нес самые тяжелые во всем британском флоте пушки) и малая площадь борта, подставляемая вражескому огню, десятикратно увеличивают его способности как к наступлению, так и уходу от противника». Доклад Осборна позволил, наконец, отмести предубеждения по отношению как к тяжелым пушкам, так и башням, и уверовать в преимущества башен Кольза над башнями Эрикссона. Адмиралтейство было, наконец, готово испытать изобретение Кольза в условиях, для которых оно и предназначалось — в открытом море.
«Монарх»
При обсуждении вооружения «Беллерофона» Совет одобрил для него новое 9'' орудие только после долгих дебатов. Пока корпус корабля стоял на стапеле, пришло уведомление из Управления морской артиллерии, что на испытания скоро поступит новое 10'' орудие, а металлурги в то же время предложили броневые плиты толщиной 230 мм, выдерживающие попадание 9'' снарядов с принятой тогда боевой дистанции в 900 м. Поскольку германская фирма Круппа тогда же начала выпускать стальные 300-фунтовые и 600-фунтовые орудия, превосходящие французские (в то же время и Россия проводила испытания нескольких 900-фунтовых моделей), Адмиралтейство не могло позволить себе не отреагировать, и для «Геркулеса», постройку которого начали в сухом доке Чатэма, вскоре после того, как оттуда вывели корпус «Беллерофона», решили принять новые орудия и более толстую броню.
То, что Совет рассматривал концепцию мореходного башенного корабля с точки зрения экономии, видно из предварительных чертежей, которые показывают, что предложенная квота водоизмещения была очень мала и позволяла нести только 15-тонные орудия и 152-мм броню. Рид настаивал на большем тоннаже, чтобы применить 25-тонные орудия и 178-мм защиту, что и было в конце концов принято.
Корпус был просто корпусом корабля с центральной батареей — с тремя палубами, возвышенным полубаком, но без полуюта, имел заметный таран и скругленную корму, как и у предыдущих кораблей Рида, но с лучшими обводами. Отношение длины к ширине составляло 5,7:1 вместо 5,5:1 у «Геркулеса». Таким образом, отношение главных размерений «Монарха» не было превзойдено ни одним британским линкором вплоть до «Дредноута» (1906 г.), который имел почти 6:1. Высота надводного борта в средней части корпуса равнялась 4,27 м, орудия находились в 0,9 м над палубой или в 5,2 м над водой — на 2,1 м больше, чем батарейные орудия находившихся в строю кораблей. Большая доля изобретательности была проявлена при переделке конструкции верхней палубы во избежание, насколько возможно, ограничения площади обстрела башенных орудий.
При отсутствии обычного фиксированного фальшборта, который был заменен легкими железными щитами, заваливаемыми за борт на петлях при подготовке корабля к бою, 500 матросских коек хранились на навесной палубе, протянувшейся от фок-мачты до шканцев. Эта конструкция поддерживалась стойками-кожухами, которые защищали трапы из жилой палубы, основанием трубы и кожухом вокруг грот-мачты. Будучи уязвимой надстройкой, эта навесная палуба не могла нести ничего такого, чтобы могло в случае ее повреждения завалить находящиеся внизу башни, хотя позднее на ней были размещены несколько скорострельных мелкокалиберных пушек. Шлюпки были сгруппированы впереди и позади бизань-мачты и обслуживались грузовой стрелой.
Впереди дымовой трубы находилась небольшая боевая рубка, имеющая только боковой обзор. В ней находился штурвал парового привода руля. Штурманская рубка миниатюрных размеров размещалась на мостике шканцев, и управление кораблем обычно производилось оттуда, несмотря на недостаток обзора из-за находившихся вокруг в большом количестве снастей и надстроек, управление рулем осуществлялось посредством строенного штурвала в корме, еще одного, расположенного ниже, и румпелей на главной и нижней палубах (ручное управление).
Вооружение
Две башни располагались в средней части корабля в диаметральной плоскости, и из их овальных портов выглядывали стволы первых 12'' орудий британского флота. Эти 25-тонные орудия, заряжающиеся с дула, стреляли 272-кг снарядами на 6000 м, давая двойной залп в 2 минуты. Горизонтальная наводка осуществлялась паровым приводом, но предусматривался и вспомогательный ручной. Эти 600-фунтовые пушки, которыми Кольз предлагал вооружить свой корабль однобашенного проекта, намного превосходили предшествующие 10'' орудия, а опытный образец был прозван на флоте «Большой Уилл». Но вскоре после принятия на вооружение стало ясно, что орудия и станки явно неудачны.
Короткий полубак разделялся полукруглой переборкой на две части: носовую и кормовую, в которой были установлены два погонных 7'' дульнозарядных орудия. Они вели огонь через амбразуры с обеих сторон от диаметральной плоскости, высота над водой которых составляла 5,1 м. В корме находилось третье такое же 7'' орудие, имеющее на главной палубе три порта в 2,4 м от воды. После первой же кампании все эти орудия заменили на 9''. В 1878 г. на «Монархе» на главной палубе установили две торпедных трубы.
Бронирование
По уже сложившейся системе защита корпуса обеспечивалась полным поясом по ватерлинии толщиной 114-178 мм, который поднимался над водой до уровня главной палубы и опускался ниже ватерлинии нормальной нагрузки на 1,5 м. В середине корпуса находилась цитадель с бортовой броней в 178 мм и травер зами в 102…114 мм, кромки которых были скошены к бортам. Эта броня охватывала основания башен и часть погребов боезапаса. Носовые орудия прикрывались полукруглой переборкой, огибающей полубак и опускающейся вниз до пояса в качестве защиты от продольных попаданий. В общем, это прикрытие в 114…127 мм было недостаточным, чтобы защитить от огня орудий даже среднего калибра, и только утяжеляла нос корабля, снижая его скорость против встречной волны, которую корабль не мог держать из-за риска потерять мачты. Аналогично защищалось и кормовое орудие. Диаметр башен был таким же, как и на «Принсе Альберте» — 7,9 м, но высота их над верхней палубой составляла только 2,14 м. Башенная броня имела толщину 203 мм, а лобовая часть вокруг портов — 254 мм.
Машинная установка
Оснащенный самой мощной машинной установкой среди британских боевых кораблей, «Монарх» развил 14,9 уз и побил, таким образом, долго продержавшийся рекорд «Уорриора», установленный им на мерной миле, и превзошел на четверть узла остальные корабли своей эскадры. То, что он имел только один винт, было практически единственным, в чем он отстал от «Кэптена».
В его котлах впервые применили искусственную тягу, которая, хотя и оказалась эффективной мерой повышения скорости, приводила к расточительному расходу пара и угля. В 1870 г. кочегарки были оснащены принудительной вентиляцией, а форсированная тяга и закрытые кочегарки не применялись еще десять лет, и только в 80-е и 90-е гг. это уже широко использовалось для повышения скорости.
Необходимой и неотъемлемой частью оборудования на «Монархе» были различные вспомогательные механизмы, так что этот броненосец, с его паровыми приводами башен, шпиля и руля, может считаться предшественником современной системы вспомогательных механизмов для всех цепей.
Оснастка
Когда Кольз решил снабдить «Кэптен» наибольшим из возможных типов стандартного рангоута Королевского флота, Рид получил разрешение Совета Адмиралтейства на увеличение парусности на «Монархе» со 2-й шкалы на 1-ю, чтобы «даже малейшая вероятность поражения корабля адмиралтейского проекта в парусной гонке была бы пресечена в зародыше». В результате принятого расположения башен расстояние между мачтами было необычным — фок- и грот-мачты разделялись пространством в 47,3 м. «Монарх» нес полную корабельную оснастку, и его рангоут был таким же, как и у шести линейных кораблей, оснащенных парусами по максимальной шкале. С такой оснасткой он однажды показал по лагу скорость 13 уз, неся прямые паруса и штормовые лиселя (больше «выжал» только «Ройал Оук» — 13,5 уз). В 1872г. бизань-мачту перевооружили по типу барка, а все остальные реи заменили на деревянные меньшей длины; неподвижный железный бушприт был заменен на убирающийся деревянный, который лежал на возвышенном полубаке.
Рид сетовал на трудности устройства оснастки, которая не перекрывала бы секторов обстрела башенных орудий в пределах 20° от диаметральной плоскости на оба борта. На «Кэптене» бегучим такелажем управляли с навесной палубы, а на «Монархе» эта палуба несла в кормовой части несколько шлюпок и предназначалась, главным образом, для прогулок офицеров. Рид говорил: «С бегучим такелажем будут работать на верхней палубе, над которой должны стрелять башенные орудия, следовательно надо применить тысячу приспособлений и уловок, чтобы стоячий и бегущий такелаж как можно меньше загораживали орудия».
На самом деле главной уловкой было уменьшение числа нижних фор- и грот-вант, которые в виде компенсации утолстили. По сравнению с другими рангоутными башенными кораблями в данном случае проблема вант была решена очень удачно.
Мореходные качества
«Монарх» под парусами ходил хорошо, но не мог с гарантией сделать ни поворот «оверштаг», ни «фордевинд», если не прибегал к помощи машины. Пока не была срезана передняя часть его балансирного руля, он управлялся плохо и, когда шел по ветру, его почти невозможно было удержать от разворота лагом к волне. Но в условиях плохой погоды он был «тем, что только можно пожелать в качестве мореходного корабля — плавучим и в то же время заметно остойчивым. Не было случая, чтобы он кренился более, чем на 15°, да и это было редким исключением. Он никогда не черпал бортом воду, его орудия могли действовать и на наведенный и на подветренный борт с одинаковой легкостью». Кроме того, «он мог нести большую площадь парусов, при галсировании идти круто к ветру, а в свежий бриз обгонял под парусами другие корабли».
Его метацентрическая высота составляла всего 1,03 м и, стоя на якоре, «Монарх» редко оставался на ровном киле, в общем кренясь на 3-4° по маятнику — а затем мог перевалиться на другой борт без видимой причины. С пустыми бункерами он имел крен 5°, а перевод орудий из положения заряжания в положение для стрельбы также вызывал заметный наклон корпуса.
Статья была опубликована в декабрьском номере журнала "Наука и техника" за 2008 год
