Ситуация, сложившаяся в Испании к началу 1880-х годов, была очень непроста. Только что завершившаяся серия опустошительных гражданских войн привела к власти короля Альфонсо XII, с именем которого многие простые испанцы связывали свои надежды на стабилизацию ситуации в стране. На волне этих чувств в январе 1884 г. был сформирован кабинет министров из консерваторов, пост главы Морского министерства в котором занял контр-адмирал дон Хуан Батиста Антекера и Бобадилья.
Надо ли говорить, что деятельный и напористый адмирал, оказавшись на главном морском посту в стране, был озабочен только одним — построить эскадру под стать своим запросам. И это притом, что испанский флот этого периода находился в полном запустении. Кроме того, ни в Морском генштабе, ни в Морском министерстве не было единого мнения, на что в предстоящей судостроительной программе стоит сделать упор. Справедливости ради следует отметить, что вопрос не стоял столь радикально, как, например, во Франции, где «Молодая школа» предлагала вообще отказаться от крупных надводных кораблей, или в России, где дискутировали на тему о целесообразности применения брони вообще, защищая безбронные корабли. Тем не менее споры все-таки были на тему, что нужнее флоту — броненосец или броненосный крейсер. Фактически за этими спорами стояли сторонники и противники колониальной империи. Броненосцы, при их дороговизне и медлительности, позволяли более-менее надежно прикрыть берега метрополии, в то время как более дешевые и быстроходные крейсера предназначались исключительно для защиты колоний. Антекера, выступая за сбалансированный флот, заявлял: «Каждый класс имеет свои задачи, и невозможно обойтись без чего-либо». Но пока, лавируя между теми и другими, в апреле 1884 г. он разработал амбициозную десятилетнюю судостроительную программу, по которой предполагалось построить шесть больших океанских броненосцев, шесть броненосцев береговой обороны, два броненосных крейсера и множество кораблей других классов. Всего на нужды программы предполагалось потратить 231,17 млн. песет.
Пока в Кортесах еще только начинались прения по поводу целесообразности столь обширного судостроения, Антекера смог «пробить» за счет излишек 1883-84 финансового года включение в раздел расходов строительство нового броненосца. Не вдаваясь в подробности, что это будет за корабль, тогдашний Председатель Совета Министров Антонио Кановас дель Кастильо эту смету утвердил, отчасти развязав руки Антекере, заметил лишь, чтобы это был «как можно лучший корабль». И это притом, что Кортесы программу еще не утвердили! Отчасти благодаря такому самоуправству, парламентарии сочли себя обманутыми, и возникла сильная оппозиция программе, в итоге сильно отодвинувшая ее принятие. Но к ее разочарованию, новый корабль подпадал под седьмую статью финансирования Морского министерства, которая лежала целиком и полностью в ведении Морского министра, предназначенную для «приобретения за границей военных материалов и конструкций... а также на проведение международного конкурса проектов на строительство судна, которое будет строиться за границей». В сложившейся ситуации правительство консерваторов решило сделать ставку на иностранный заказ из-за его сравнительной дешевизны и скорости, что в итоге позволило избежать традиционного испанского долгостроя и, как оказалось, спасло новый корабль.
25 июня, когда программа была представлена в Кортесах, она показалась парламентариям чрезмерной и явно избыточной. И лишь 15 июня 1885 г. парламентская комиссия одобрила сильно урезанный вариант. Хотя наиболее радикально настроенные адмиралы и предполагали построить девять броненосцев первого класса, а сам Антекера настаивал на цифре шесть, парламентарии утвердили строительство пяти. На следующий день в Кортесы представили на утверждение техническое задание, уже фактически одобренное в министерстве и разосланное возможным строителям! А дальше закрутилась обычная бюрократическая процедура…
Но осенью 1885 г. остров Яп Каролинского архипелага, принадлежавшего тогда Испании, неожиданно для всех оказался занят десантной партией с германской канонерки «Ильтис». Разразился крупный скандал, ведь всего два года назад король Испании и кайзер Германии поклялись во взаимной дружбе, а Альфонсо XII при этом пообещал даже примкнуть к только что образованному Тройственному союзу. Последовавший затем министерский кризис и смерть короля привели к отставке правительства консерваторов и формированию нового кабинета министров из либералов. Новое правительство снова подняло вопрос о судостроении. На сей раз рассматривалась программа контрадмирала Беранхера, в основу которой были положены броненосные крейсера для защиты своих заморских владений.
К счастью, все эти пертурбации не сказались на уже одобренном броненосце. В морском министерстве вполне резонно отклонили заявку фирм «Samuda Brothers», предложившую дальнейшее развитие бразильского броненосца «Рихуэло», и «Thames Iron Works», приславшую проект модернизированного «Адмирала». В итоге заказ достался французской фирме «Forges et Chantiers de la Mediterranée» и проекту уменьшенного броненосца «Марсо». Несколько подредактировав техническое задание в соответствии с полученным предложением, испанцы подписали контракт, и уже 1 февраля французы смогли начать стапельные работы.
Корабль, получивший название Pelayo, представлял собой типично французский броненосец того периода: значительный прогиб шпангоутов в надводной части, сильно выдающийся таранный нос, развитый рангоут, буквально усеянный марсами со скорострельной артиллерией, боевыми прожекторами и различными постами наблюдения. Корпус строился по клетчатой схеме из стали французского производства, и своими обводами и конструкцией повторял французский прототип. Двойное дно, продолжавшееся почти по всей длине, было настлано на 3-х футовом удалении от основной обшивки корпуса. Стрингерами и шпангоутами все это пространство подразделялось на 98 водонепроницаемых отсеков. Пространство между двойным дном и броневой палубой на протяжении машинного и котельного отделений разделялось шестнадцатью поперечными и одной продольной переборками. Три носовых переборки представляли собой усиленные шпангоуты, установленные с обычной шпацией, их задача заключалась в предотвращении просачивания воды при таранном ударе. То, что водонепроницаемые переборки продолжались лишь до уровня броневой палубы, безусловно, было немаловажным упущением конструкции, но в то время все корабли строились аналогично. Кстати, по условию технического задания осадка корабля не должна была превышать 7,55 м, чтобы в случае военной необходимости пройти Суэцким каналом и вписаться в существующие испанские доки.
Две двухцилиндровые машины двойного расширения типа «компаунд» с вертикально установленными цилиндрами находились в отдельных водонепроницаемых отделениях, с выходом каждой на свой вал, так что каждая машина могла работать автономно. Двенадцать цилиндрических огнетрубных паровых котлов располагались в четырех водонепроницаемых отсеках, топками к бортам. Каждая группа котлов могла работать независимо и давать пар любой машине.
Производительности бортовых динамо-машин также с успехом хватило, когда в апреле 1904 г. появилась необходимость оборудовать броненосец станцией беспроволочного телеграфа германской фирмы «Telefunken». Кстати, «Pelayo», вместе с крейсером «Extremadura», стали первыми кораблями испанского флота, оборудованными этой новинкой. 28 июля 1904 г. в порту Маон впервые в испанском флоте эти два корабля обменялись радиограммами.
Одним из явно слабых мест броненосца была его автономность. Фактически «Pelayo» был не океанский броненосец, как это задумывал адмирал Антекера, а крупный броненосец береговой обороны. 655 тонн угля, которые могли разместиться в ямах броненосца, было явно недостаточно даже для плаваний в пределах Европы! Поэтому посылка «Pelayo» на Кубу была весьма труднореализуемой операцией, а на Филиппины и вообще невозможной без дополнительной бункеровки!
Главный калибр броненосца состоял из расположенных ромбом четырех крупнокалиберных орудий. Спереди и сзади стояли 48-тонные 320-мм орудия Онтория образца 1883 г. Эти орудия стали самыми крупными за всю историю испанского флота. Сектор обстрела носового орудия составлял около 250°, кормового — 220°. Возвышение цапф: для носового орудия 9,56 м, для кормового — 7,54 м. Для стрельбы по каждому борту располагались 33-тонные 280-мм орудия Онтория образца 1883 г. Возвышение орудийных цапф 280-мм орудий составляло 7,54 м. Теоретический сектор обстрела — 180°, хотя, конечно, на практике из-за опасения тяжелых повреждений от собственного огня вряд ли кто-нибудь попытался бы вести из них огонь по носу или по корме.
Впервые в испанском флоте для управления орудий применялась гидравлика. Впрочем, из-за стремительно развивавшегося технического прогресса гидравлика стала уже вчерашним днем, и для самих французов «Pelayo» стал одним из последних кораблей с неэлектрическим управлением орудий. Заряжание орудия производилось при любой наводке по азимуту, но его следовало привести к углу возвышения 11° — в этом положении ось орудия совмещалась с осью погрузчика и телескопический досылатель досылал снаряд в казенник.
В 1895 г. руководство флота приняло решение отказаться от дальнейшего использования 280-мм орудий в качестве основного орудия главного калибра из-за его устарелости и чрезмерной массы. В качестве замены на вооружение приняли 240-мм, но по ряду причин модернизация не состоялась.
Вооружение дополняли орудия среднего калибра. Одно 160- мм орудие Онтория стояло прямо в форштевне, еще 12 120-мм Онтория располагались на батарейной палубе и стреляли через бортовые порты (по одному орудию стояло перед 280-мм орудием, остальные сзади). Секторы обстрела артиллерии среднего калибра составляли лишь 45° и чуть меньше для носового орудия из-за ограниченного пространства кокпита. В 1899 г. броненосец поменял свою среднюю артиллерию. На места 160 и 120-мм орудий установили девять 140-мм скорострелок Канэ (одно орудие, как и прежде, устанавливалось в носу, еще восемь — в каземате позади 280-мм орудий). К сожалению, завершить в полном объеме модернизационные работы не удалось, и броненосец принял участие в войне со старой артиллерией и демонтированной броневой защитой средней артиллерии.
Главная защита броненосца состояла из сравнительно узкого броневого пояса, шириной всего около 2.1 м, из которых 0.6 м находилось над ватерлинией. Броневые плиты на верхней кромке в центре имели толщину 450 мм, уменьшаясь к оконечностям до 300 мм.
По всей длине корпуса была настлана выпуклая броневая палуба, кромка которой соприкасалась с нижней кромкой броневого пояса. Палуба настилалась из трех стальных листов так, что суммарная толщина защиты над жизненно важными частями составляла 70 мм, в остальных местах — 50 мм. Для лучшей непотопляемости палуба выполнялась водонепроницаемой, и число люков и отверстий в ней было весьма ограничено. Кроме того, все они были окружены бронированными комингсами и коффердамами толщиной в 300 мм. Два из них, высотой около метра, окружали дымовые трубы, а остальные, высотой в 60 см, — люки, прорезанные в броневой палубе.
По прошествии двадцати четырех месяцев стапельных работ, 5 февраля 1887 года, в тулонском военном порту состоялся спуск броненосца на воду, сопровождающийся небывалой праздничной церемонией. А уже в августе 1888 г. состоялись официальные испытания броненосца, на которых присутствовали приглашенные офицеры и инженеры различных иностранных флотов, проявивших к данным тестам неподдельный интерес. Символическая передача флоту состоялась на тулонском арсенале 9 сентября 1888 г.
А ровно через год началась первая военная кампания нового корабля. В сентябре 1889 г. в Марокко произошел очередной инцидент, в который оказались втянуты испанские подданные. Тогда Мадрид, в подтверждение серьезности слов, 23 сентября выслал из Кадиса к Алукемасу для демонстрации силы Практическую эскадру (фрегат «Gerona», крейсера «Castilla», «Navarra», «Isla de Cuba» и «Isla de Luzón»), куда вошел «Pelayo», на котором, кстати, пока еще не успели установить главную артиллерию. Во время этого похода произошло одно курьезное событие, в которое невольно оказался втянут «Pelayo». Дело в том, что командующий эскадрой адмирал Хосе де Карранса решил сделать его своим флагманом, на что командир броненосца П. Сервера возразил, что по существующему Морскому уставу «флагманом может быть назначено судно с боеготовым главным калибром». А поскольку такового не было, адмирал Карранса оказался в дурацком положении, подняв флаг на совершенно устаревшем деревянном фрегате «Gerona». И лишь в апреле следующего года броненосец снова зашел в Тулон, где на него смонтировали артиллерию главного калибра, полностью укомплектовав корабль.
С этого момента началась карьера под испанским флагом единственного броненосца, вполне законно составившего гордость Испанского флота, из-за чего, выражаясь на испанском жаргоне, он участвовал во всех «bodas y bautizos» (свадьбах и крестинах), выполняя многочисленные дипломатические миссии как дома, так и за рубежом. Pelayo присутствовал на национальных выставках и презентациях, представлял испанский флаг на всякого рода праздниках и всевозможных военно-морских парадах.
В 1897-98 годах броненосец прошел модернизацию на заводе Ла Сена. В ходе нее предполагалось срезать заднюю оконечность с кормовым балконом. В новом качестве заваленная вовнутрь корма стала бы похожей на корму новейших французских броненосцев. В результате этой операции максимальная длина корпуса могла сократиться на 0,8 м. Однако переделке помешала начавшаяся испано-американская война. После войны от переделки кормовой части отказались, но в ходе модернизации корабль лишился одной из своих «визитных карточек» — мощных боевых марсов.
В ходе модернизации полностью заменили старые котлы. Теперь на броненосце поставили шестнадцать водотрубных котлов Никлосса. С новыми котлами и перебранными машинами корабль смог развить на испытаниях скорость в 16.7 узлов при форсированной до 9473 л.с. тяге.
Эта модернизация, предпринятая незадолго до начала испано-американской войны, вероятно, спасла корабль от судьбы эскадры Серверы. Поспешно вернувшись в Испанию, не завершив полного комплекса ремонтных работ, броненосец весь май месяц спешно пытались привести в боевую готовность, так что он вошел лишь в состав Резервной эскадры контр-адмирала Камары, совершив с ней совершенно бесцельный поход в Суэц и обратно. А по окончании войны «Pelayo» снова отправился во Францию, где на нем, наконец, завершили так некстати прерванный ремонт.
Сейчас много пишут по поводу планов покупки Россией во время русско-японской войны кораблей для Дальнего Востока. Но как стало известно из недавно рассекреченного личного архива адмирала Феррандиса (кстати, во время испано-американской войны командовавшего «Pelayo»), русская военно-морская миссия вела переговоры с Испанией о покупке броненосца и даже посетила корабль, чтобы удостовериться в его техническом состоянии. Но судьба снова спасла броненосец от гибели, теперь в Цусиме.
А впервые открыть огонь по врагу броненосцу довелось лишь в 1909 г., во время очередной операции в Марокко. Что интересно, наиболее интенсивный обстрел пришелся по тому месту в заливе Алукемас, где в 1925 г. произойдет известная десантная операция. Поскольку к этому времени «Pelayo» уже практически полностью потерял боевую ценность, испанцы привлекали его для службы в Марокко весьма и весьма активно, причем в последнее время его статус определили весьма оригинально — «корабль для разнообразных поручений», этакий броненосец на побегушках! И лишь в 1923 г. старый корабль исключили из списков флота.
Итак, желание Антекеры пополнить флот серией броненосцев не увенчалось успехом. «Pelayo» так и остался единственным настоящим броненосцем испанского флота. По своим тактико-техническим характеристикам он настолько отличался от остальных кораблей, что включение его в состав какого-нибудь отряда обычно лишь снижало общую боевую ценность. Так одно время его предполагалось свести в отряд с капитально отремонтированными и перестроенными фрегатами «Vitoria» и «Numancia», но ценность такого соединения была весьма и весьма проблематичной, поскольку «старье» времен Мендеса Нуньеса связывало новейший испанский броненосец по рукам и ногам. С другой стороны, включение «Pelayo» в Резервную эскадру также лишь прибавило головной боли Камаре, ведь броненосец стал самым худшим ходоком его соединения, да вдобавок еще и с самым ограниченным радиусом действия.
В результате в среде острого на слово военно-морского офицерства броненосец стал известен под прозвищем «El Solitario», что в дословном переводе означало «одиночка, отшельник».
Статья была опубликована в августовском номере журнала "Наука и техника" за 2014 год
