«С честью сражался при Гельголанде, блистательно победил при Лиссе...»
Надпись на памятнике Тегетгоффу в Вене
Новый австрийский флот (Kaiserliche und Königliche Kriegsmarine — Императорский и Королевский Флот) был создан в 1848-1849 годах, после войны с Пьемонтом, в течение которых многие морские офицеры австрийского флота — венецианцы (то есть, по сути, итальянцы по происхождению) — переходили на сторону врага.
В 1849 году во время войны с Пьемонтом австрийский флот блокировал Венецию с моря. Но в 1859 году, во время войны с Пьемонтом и Францией, из-за полного превосходства флота последней, сделать этого уже не удалось. Создание нового флота стало просто кричащей необходимостью…
Для того, чтобы сформировать из остатков старого флота новый, на новой же основе, был приглашен датчанин, граф Ханс Бирк фон Даглеруп (Hans Birch von Dahlerup). Начал он с нового принципа комплектования флота офицерскими кадрами, т.к. прежний принцип не соответствовал интересам Австрийской Империи. «Венецианское наследие» беспокоило австрийцев, опасавшихся нового проявления симпатий к Пьемонту, по сути возглавлявшему движение за объединение Италии.
Даглерупу пришлось столкнуться с уникальной австрийской бюрократической машиной. Его попытка добиться для флота и для морского министра большей независимости провалилась, поскольку фундаментальным принципом в Австрии являлась как раз зависимость вооруженных сил от Императора, его военной канцелярии и администрации. Несмотря на эти трудности, ему удалось ввести в качестве основного языка немецкий, установить строгую дисциплину, заменить многих офицеров-венецианцев австрийцами и германцами. Еще одной важной мерой, предпринятой фон Даглерупом, стал перенос базы флота из ненадежной и взрывоопасной (в национальном плане) Венеции — в Полу.
Однако основателем австрийской военно-морской мощи принято считать эрцгерцога Фердинанда Максимилиана (Ferdinand Maximilian Joseph), ставшего в 1854 году главнокомандующим австрийского флота. Сперва он хотел создать флот, ядром которого были бы «полдюжины деревянных линейных кораблей», но когда Италия заказала постройку броненосцев, он отказался от этой идеи. Он начал настоящее сражение против мнения, что Австрии достаточно флота, состоящего из второразрядных кораблей и занимающегося лишь обороной, противопоставляя ему идею о создании флота, по крайней мере столь же сильного, как и итальянский. В конце концов, после сражения на Хэмптонском рейде идея создания броненосного флота была в Австрии принята. До 1862 года, когда эрцгерцог покинул свой пост, став королем Мексики, он изучал организацию британского флота и стремился усилить организацию флота австрийского. Благодаря ему — а также мощной кораблестроительной промышленности, сосредоточенной в Венеции, Триесте и Поле — в 1866 году флот располагал семью броненосцами, построенными исключительно в Австрии.
Справедливости ради следует назвать еще одного «родителя» австрийского броненосного флота, вложившего немало усилий в его создание — главного кораблестроителя Йозефа фон Ромако. Это был талантливый инженер, спроектировавший более десятка броненосцев и внедривший множество новаций, впоследствии заимствованных флотами разных стран. Чтобы по достоинству оценить деятельность этих людей, достаточно привести красноречивый факт: Австро-Венгрия вместе с Англией стали единственными в Европе странами, чей броненосный флот был полностью построен на собственных верфях! (Даже Франция имела один большой броненосец береговой обороны «Рошамбо», купленный в 1867 году в США.) Конечно, кораблестроение «двуединой» монархии по размаху трудно сравнить с аналогичной отраслью «владычицы морей», но все же оно имело собственную школу, а некоторые решения даже оказали влияние на эволюцию линейных кораблей других куда более развитых стран.
Первыми броненосцами австрийского флота стали небольшие деревянные фрегаты «Драх» и «Саламандер», официально именовавшиеся «броненосными плавбатареями» и представлявшие собой сильно уменьшенный французский «Глуар». Задуманные как ответ на итальянские «Формидабиле», они были изготовлены полностью на отечественной судоверфи в Триесте.
Примечательно, что решение об их строительстве Фердинанд Макс принял самостоятельно еще до утверждения рейхстагом плана создания нового флота. Ромако оперативно подготовил проект, а завод столь же быстро выполнил заказ. В результате головной броненосец «Саламандер» вступил в строй через 15 месяцев после закладки, — этот рекорд не удалось побить ни самим австрийцам, ни итальянцам.
Разумеется, такая поспешность в проектировании и изготовлении в сочетании с отсутствием опыта броненосного кораблестроения не могла не сказаться на боевых качествах первенцев нового флота. Эти композитные броненосцы (железный набор, деревянная обшивка, железная броня) оказались слабыми, маломореходными и имели в своей конструкции множество анахронизмов, доставшихся от парусной эпохи. Чего стоят, к примеру, гигантские носовые фигуры дракона и саламандры, выполненные мастером Апостоло Сеньяном! (Хранящиеся, кстати, по сей день в морском музее Специи.) Но особое недовольство команды вызвали машины и движители. Поначалу корабли имели по одному трехлопастному винту и развивали скорость чуть более 9 узлов. И только в 1872 году после замены котлов и винта на двухлопастный системы Гриффита они достигли 11-узловой скорости.
Следующие серии австрийских броненосцев — типа «Кайзер Макс» и «Эрцгерцог Фердинанд Макс» — представляли собой все увеличивавшиеся в размерах «саламандры», вмещавшие машины повышенной мощности и большее число пушек.
Три корабля типа «Кайзер Макс» составили вторую серию австрийских броненосцев. Они получили более сильное артиллерийское вооружение, более мощную паровую машину, а также паруса большей площади.
Правда, качество артиллерии оставалось прежним: в основном это были дульнозарядные 48-фунтовые орудия. Заказанные для последних кораблей современные 210-мм пушки Круппа так и не были получены из-за войны с Пруссией; а впоследствии броненосцы перевооружили 177-мм артиллерией Армстронга.
Много нареканий вызывала и недостаточная маневренность австрийских броненосцев. Так, «Фердинанд-Макс» на полной скорости имел огромный диаметр циркуляции —1260 м или 16 длин корпуса!
Вместе с тем у броненосцев Тегетгоффа имелись и достоинства. Они были защищены отличного качества броней (производства штирских заводов) и, кроме того, имели немало усовершенствований, внедренных главным конструктором Ромако. Вот, например, одно из его изобретений: для предохранения вредного влияния железа на дубовый корпус деревянная обшивка австрийских кораблей покрывалась сначала толстым слоем белил, затем листами свинца, а потом резиной. И лишь на последнюю ставилась броня, причем на оцинкованных болтах. Столь тщательная отделка предопределила долгий срок службы деревянных корпусов. Большинство кораблей даже после исключения из состава флота еще по 10—15 лет служило в качестве учебных баз, блокшивов и других вспомогательных судов. Скажем, флагманский «Фердинанд Макс» был разобран только в 1916 году.
Именно корабли перечисленных типов и составляли костяк эскадры Тегетгоффа в бою у Лиссы.
Теперь в Центральной Европе была готова разразиться еще одна война. После того как «вопрос» о Шлезвиге и Гольштейне был «решен» благодаря военному поражению Дании и австро-прусской оккупацией указанных провинций, Бисмарк стремился объединить германские государства под началом Пруссии — взамен имевшей место гегемонии Габсбургов. Итогом стала война 1866 года, в которой государства Южной Германии и Саксония выступили на стороне Австрии, а Пруссия вступила в союз с только что созданным Итальянским королевством. В то же время и Франция, и Британия придерживались политики невмешательства.
Итак, австрийский флот, базирующийся в «австрийском Портсмуте» — военно-морской базе Пола (Pola) на Адриатическом побережье, оказался вынужден сражаться против недавнего союзника. Бисмарк спровоцировал войну, оккупировав Гольштейн. Австрия потребовала исключить Пруссию из Германской Федерации 14 июня. 17 июня Австрия объявила войну Пруссии, которая ответила тем же в тот же день. Италия объявила войну Австрии 20 июня.
Приготовления к битве
Тегетгофф, будучи подчинен командующему Южной армией эрцгерцогу Альберту, получил приказ поддерживать с моря сухопутные операции. В начале войны австрийский флот располагал пятью батарейными броненосцами — «Драх», «Саламандер», «Принц Ойген», «Кайзер Макс», «Дон Хуан де Аустрия» плюс еще двумя, вошедшими в строй уже после начала войны. Верфям пришлось обеспечивать в кратчайшие сроки готовность кораблей, броненосцы «Эрцгерцог Фердинанд Макс» (Erzherzog Ferdinand Max) и «Габсбург» (Habsburg), строящиеся в Триесте, были введены в строй даже раньше срока. Лихорадочная активность позволила установить на них броню и подготовить их к бою соответственно 21 и 27 июня. Старый деревянный линейный корабль «Кайзер», находившийся в ремонте, также был готов к бою 25 июня. Наконец, еще один старый военный корабль «Новара» (Novara), пострадавший 3 мая от возможно вызванного саботажем пожара, присоединился к стоящему на якоре в канале Фазана — к северу от Полы — флоту уже 4 июля.
Кроме того, были еще семь небронированных кораблей и семь канонерок. Защита слабейших кораблей флота — деревянных — была усилена железными цепями и рельсами, в духе Гражданской войны в США, которыми тогда прикрывали котлы и пушки. Также корпуса кораблей были усилены по ватерлинии. Нехватка угля не помешала австрийцам постоянно проводить учения в открытом море, хотя им и пришлось двигаться ночью только под парусами, а днем под парами развивать ход не более пяти с половиной узлов. В основном учения заключались в стрельбе залпами по мишеням, совместному маневрированию и поворотам, а также таранным ударам.
Непрерывная боевая подготовка, проводимая Тегетгоффом, поднимала дух австрийских моряков, в отличие от действий Персано, который не проводил целенаправленных учений даже у комендоров.
Тем временем в планы моряков вмешалась политика. Австрийцы предложили перемирие и пообещали передать Венецию Наполеону III (с которым они достигли секретной договоренности 12 июня). Наполеон III позднее передал бы эту провинцию Италии, что позволило бы австрийцам сохранить лицо. Итальянский морской министр, Агостино Депретис (Agostino Depretis), до определенного момента терпеливо ожидавший от Персано каких-либо действий, неожиданно оказался в совершенно другом положении. Депретис потребовал от Персано немедленных действий, которые показали бы миру, что Италия получила Венецию не как подачку, а силой своего оружия. Вынужденный проявлять активность, Персано решил атаковать Лиссу…
Еще раньше Тегетгофф, пригласив командиров кораблей на совещание на борт своего флагмана «Фердинанд Макс», описал им тактику, которую он собирался применить в случае боя с итальянцами. В ситуации, когда противник превосходил его как в количестве, так и в качестве артиллерии, ему оставалось уповать только на таран. Эта идея не была чем-то новым — австрийский флот воспринял опыт Гражданской войны в США. Поэтому можно утверждать, что бой «Монитора» и «Мэрримака» оказал несомненное влияние на тактику ведения боя между первыми броненосцами в открытом море.
Сражение у о. Лисса (окончание)
Тегетгофф шел к острову, снизив из-за бурного моря ход до 5.5 узлов. Он намеревался использовать то же самое построение, что и при вылазке к Анконе — три дивизиона, выстроенных каждый выступающим вперед углом, один позади другого, образуя что-то вроде птичьего клина. Броненосцы шли в первой линии, деревянные корабли во второй и канонерки — в третьей. Каждый угол имел один корабль на вершине, стороны образовывались тремя кораблями каждая. Перед каждым «углом» шел малый корабль. Это был как походный, так и боевой порядок. Задачей броненосцев было прорвать вражескую линию и затем атаковать максимально агрессивно и с малых дистанций. Действия деревянных кораблей должны были определяться командиром этого отряда, коммодором фон Петцем (von Petz), канонерки же должны были помогать деревянным кораблям, возможно, подвергая вражеские корабли продольному огню. Если бы Тегетгофф пал в сражении, командиры кораблей должны были скрыть этот факт от команд до конца боя. Согласитесь, уважаемые читатели, — разительное отличие по сравнению с бардаком, царившем на кораблях Персано!
После обнаружения вражеского корабля в 7.00, флот Тегетгоффа шел на юг. Когда в 10.00 австрийцы вышли из дымки, они увидели итальянский флот, собравшийся к северу от Лиссы. Немедленно были подняты друг за другом следующие сигналы: «Корабли к бою приготовить», «Сомкнуть строй», «Кораблям занять позиции», «Полный вперед» и в 10.35 — «Броненосным кораблям атаковать и топить врага». Последний приказ — «Лисса должна стать победой» — Тегетгофф отдать уже не успел. Битва началась.
По числу кораблей отношение итальянских сил к австрийским было 1,99:1, по числу орудий — 1,66:1, по водоизмещению — 2,64:1 и по мощности паровых машин — 2,57:1. Судя по кораблям, Австрия не могла иметь надежды на успех, однако это не смутило Тегетгоффа.
Корабли Тегетгоффа на 10 узлах сближались с итальянской колонной и прорезали ее именно в том месте, где корабли Вакка оставили разрыв в линии. Линия Тегетгоффа оказалась правым бортом к основной группе итальянских кораблей, и левым — к кораблям Вакка (контр-адмирал, командовавший авангардом итальянцев). Основная часть итальянской колонны повернула на левый борт, атакуя вторую линию австрийцев, состоящую из деревянных кораблей, которые по очереди атаковали последние корабли колонны. В результате началась свалка, в которой корабли проходили друг мимо друга, предпринимая попытки таранить врага и самому избежать подобного, и разряжая орудия в центр увеличивающегося густого облака, образуемого как дымом из труб, так и пороховым дымом. В это время «Аффондаторе», пытающийся таранить черные корабли (австрийцы красили свои корабли в черный цвет, итальянцы — в серый), вышел из дыма и предпринял две попытки протаранить деревянный линейный корабль «Кайзер», ведя по нему огонь из своих тяжелых пушек Армстронга и сбив одним из выстрелов пушку с его верхней палубы. Во время второй попытки бортовой залп «Кайзера» причинил значительный урон надстройкам «Аффондаторе», после чего корабли прошли друг мимo друга, обмениваясь ружейным огнем. В 11.00 «Кайзер» и «Ре ди Портогалло» попытались утопить друг друга. Корабли сцепились, и итальянский корабль дал по австрийцу залп из бортовых орудий. «Кайзер» сильно пострадал в этом столкновении, оставив свою носовую скульптуру на палубе итальянского броненосца. Получив еще и залп с «Мария Пиа», он вышел из свалки и двинулся к порту Сан-Джорджио. В это время «Террибиле», подошедший к месту боя вместе с деревянными кораблями Альбини, сделал по нему несколько выстрелов с дальней дистанции, не достигнув никакого результата. Отступление «Кайзера» прикрывали «Эрцгерцог Фридрих», «Зеехунд» и «Река», которым удалось затруднить «Аффондаторе» в его попытке протаранить линейный корабль. Далее появились броненосцы «Дон Хуан де Аустриа» и «Принц Ойген», и «Аффондаторе» отказался от своего намерения. Еще одна попытка тарана, впрочем, провалилась из-за приказа Персано (!) отвернуть в сторону. Однако у «Аффондаторе» появился шанс всадить в «Дон Хуан де Аустриа» несколько своих 300-фунтовых снарядов, которым он и воспользовался. Австрийский броненосец получил три попадания, разбивших несколько броневых плит.
Несмотря на частую канонаду с предельно малых дистанций, устаревшие дульнозарядные пушки австрийцев не пробивали относительно слабую броневую защиту неприятеля, а современная итальянская артиллерия оставляла лишь вмятины на отличной броне кораблей Тегетгоффа.
Но важнейшими событиями этого сражения стали гибель от таранного удара «Ре д’Италиа» и взрыв боезапаса на «Палестро». Ошибочный маневр Вакка позволил австрийцам сосредоточить основные свои силы против центра итальянской линии, в котором, по их предположениям, находился флагманский корабль противника. Надо отметить, что правилами ведения боя в то время кораблям предписывалось поддерживать своего флагмана. Две попытки австрийского флагмана «Фердинанд Макс» атаковать итальянские корабли провалились, поскольку тем удалось от него увернуться, — хотя во время одной из них итальянский флаг, развевавшийся на «Палестро», упал на палубу австрийского корабля и стал военным трофеем. В это время «Ре д’Италиа», все еще считавшаяся флагманом, стала мишенью четырех австрийских броненосцев. Попытавшийся прийти на помощь «Палестро» был обстрелян двумя австрийскими кораблями и вынужден был, увернувшись от таранного удара «Фердинанда Макса», отойти.
Тем временем «Ре д’Италиа» получил попадание в рулевой привод, находившийся выше ватерлинии, и стал легко уязвимой мишенью. Теперь броненосец мог управляться только машиной. Корабль был практически неподвижен и неспособен к маневру, что позволило «Фердинанду Максу» нанести смертельный удар на полном ходу. Удар в борт, произведенный 4500-тонным кораблем, двигавшимся со скоростью 11.5 узлов, образовал огромную пробоину, приблизительно половина которой находилась под водой. Австрийский корабль тут же дал задний ход, стремясь высвободить свой таран из вражеского корабля, ушедшего на дно почти сразу после удара. При виде тонущего «итальянца» по австрийским кораблям прокатилось «Ура!». В этот момент «Анкона» попыталась протаранить австрийский флагман, но потерпела неудачу, ограничившись залпом, не давшим никакого эффекта.
После стычки с «Фердинандом Максом» «Анкона» столкнулась с «Варезе», пытавшимся оказать помощь «Ре ди Портогалло». Удар причинил повреждения обоим кораблям, на «Варезе» даже были смещены несколько броневых плит. Другое столкновение произошло между «Мария Пиа» и «Сан Мартино», когда первая, после маневра, которым она пыталась перехватить два австрийских броненосца, провалившейся попытки тарана и обмена с ними ружейным огнем, шла на соединение с контр-адмиралом Вакка.
В этот момент одна из бомб, выпущенная броненосцем «Драх», вызвала пожар на борту «Палестро», который оказался фатальным.
В 12.10 Тегетгофф сигналами приказал своим кораблям присоединиться к командующему и выстроил их тремя колоннами, развернутыми на северо-восток, причем ближайшая к врагу колонна состояла из броненосцев. Заняв позицию между итальянцами и Лиссой, он не стремился к продолжению боя. Персано же собирался продолжить бой после сбора флота вместе, но столкнулся с рядом препятствий. «Ре д’Италиа» утонула, «Палестро» горел, «Сан Мартино» из-за повреждений был не в состоянии немедленно вступить в бой. С «Аффондаторе» адмиралнеудачник запросил о судьбе «Ре д'Италиа», получив в ответ, по иронии судьбы, сигнал «affondato» — «затонул». Вскоре после этого на «Палестро», экипаж которого вместе с командиром корабля Альберто Каппелини отказался покинуть корабль и продолжал борьбу с огнем, пожар добрался до артиллерийских погребов. В 14.30 корабль взорвался и затонул. Кроме того, деревянные корабли продемонстрировали полнейшее нежелание идти в бой, хотя Персано и поднял сигнал «is not in action is not in her station», что напрямую являлось обвинением Альбини в невыполнении приказа! После того, как для Персано стало ясно, что его численное превосходство сократилось, его решение продолжать бой улетучилось. Итальянский флот покинул место сражения, и австрийский флот к вечеру собрался в гавани Сан-Джорджио.
Г.У.Вильсон
Австрийцы потеряли убитыми трех офицеров и 35 матросов, 15 офицеров и 123 матроса были ранены. Итальянцы потеряли команды «Палестро» (11 офицеров и 193 матроса) и «Ре д’Италиа» (408 убитых, 159 были спасены и еще 18 добрались вплавь до Лиссы). Кроме того, на остальных кораблях 7 офицеров получили ранения, было убито и ранено соответственно 7 и 32 моряка.
Тегетгофф не стал преследовать противника и на следующий день привел свою эскадру в Полу, где его ждал восторженный прием. Ему было суждено прижизненно стать национальным героем, заставившим признать сухопутную Австро-Венгрию «значительной морской державой».
Сам Персано был потрясен результатами боя при Лиссе и отмечал, что «стало возможным потопить таранным ударом броненосец, словно деревянный корабль». Спасая свою честь, он предлагал строить двухвинтовые таранные корабли, потому что «…исход битвы решит скорее таран, чем пушки, и потому что таранная тактика является более простой и более предпочтительной…», чем предложенная в книгах Буэ-Вилломеза и Бутакова тактика действий броненосного флота. Сами австрийцы, оказав такое воздействие на флоты всего мира, питали огромное уважение к тарану в течение долгих лет. Даже в 1890-х годах австрийские офицеры, еще сражавшиеся при Лиссе, такие, как фон Стернек (von Sterneck), предлагали строить таранные корабли, хотя развитие артиллерии и торпед сделало попытки нанести таранный удар безнадежными. В военно-морских кругах «основательных» морских держав таких крайностей удавалось какое-то время избегать. Так, в своих заметках относительно сражения капитан Коломб подчеркивал, что «…во время стремительного прогресса технологий таран является важным оружием, но основным и важнейшим оружием предстоит остаться пушке».
Сражение при Лиссе дало и ощутимый толчок развитию самой корабельной артиллерии. Возвеличивание роли таранного удара означало, что основная мощь корабля должна быть направлена не на борт, как это считалось до сих пор, а вперед. Таким образом, получила всеобщее признание концепция броненосца-тарана с сильным продольным огнем, уже вынашиваемая на основе опыта Гражданской войны в США.
Надо отметить, что если учитывать лишь реально участвовавшие в бою пушки, то получится, что 205 итальянских орудий противостояли 130 нарезным и 410 гладкоствольным австрийским. Другие 400 пушек, находящихся на кораблях Альбини, в этом бою молчали.
Австрийцы, сделав 4456 выстрелов, получили 414 попаданий. Относительно количества снарядов, выпущенных итальянцами, существуют разные мнения, вызванные и тем, что кораблям пришлось стрелять и в предыдущие дни — при осаде Лиссы. По данным Вакка, в бою при Лиссе итальянские корабли сделали 2000 выстрелов — но из документов следует цифра 1452 — при приблизительно 500 попаданиях. «Кайзер Макс» получил 28 попаданий, «Саламандер» — 35, «Кайзер» — 80. «Дон Хуан де Аустриа» пострадал от нескольких серьезных попаданий, получив всего 41 снаряд. Для сравнения, «Аффондаторе» получил 22 попадания. Количество выпущенных снарядов на орудие у противников примерно одинаково, но итальянские пушки стреляли часто сами по себе, тогда как австрийские били залпами — что усиливало эффект от их огня.
Однако по матчасти австрийская артиллерия уступала итальянской, что побудило австрийца заметить: «…и в будущем нам следует не только сравняться с противником, но также и превзойти его». То, что скорость стрельбы итальянцев была медленнее, чем у австрийцев, было отмечено также Карлом Керном (Carl Kern) с «Саламандера», расхваливавшим также броню своего корабля — получившую ряд попаданий, но так и не пробитую.
Повреждения австрийских броненосцев были весьма незначительны. Итальянские снаряды ни в одном случае не пробили их брони и обшивки; да и вдавливания брони, за исключением одного случая, были незначительны. «Фердинанд Макс», имевший тупой, слегка выдающийся нос, состоящий не из одного куска железа или стали, а просто из листов брони, выведенных вперед и соединенных на водорезе, стер краску в тех местах, где нос его прошел в «Ре д'Италию». Несколько листов было сорвано, и образовалась небольшая течь, но других повреждений не было.
Итальянские броненосцы были довольно сильно побиты, но ни один не имел серьезных повреждений. «Формидабиле» вышел из строя еще во время осады Лиссы, обстреливая береговые батареи. У «Марии Пиа» была разбита одна броневая плита, в другой застрял снаряд из закаленной стали, кроме того, корабль сильно пострадал от пожара, который едва не дошел до крюйт-камеры. В «Сан Мартино» попало несколько ядер, и он был пробит в одном месте, где у него была 4-дюймовая броня, но ядро не прошло сквозь обшивку. Во время столкновения с «Марией Пиа» таран его был свернут, отчего образовалась течь. Он дважды загорался, но оба раза пожар, хотя и не без труда, был потушен. У «Кастельфидардо» от разорвавшейся гранаты загорелась капитанская каюта. У «Анконы» много броневых плит было смещено, а в его батарее разорвалась граната, попавшая сквозь порт. У «Кориньяно» была раздроблена одна плита брони, и одно его орудие разорвалось. У «Портогалло» много броневых плит было оторвано и вдавлено при попытке «Кайзера» ударить его тараном. Значительное число пожаров на итальянских кораблях происходило, быть может, от каленых ядер или гранат; число же пожаров на австрийских кораблях было значительно меньшим.
Столкновение флотов продолжалось каких-то два часа, из которых настоящий бой длился минут сорок, но последствия этого боя были весьма значительными. То обстоятельство, что флот, значительно уступающий по силам вражескому, тем не менее выиграл сражение, вызвал множество вопросов — в первую очередь относительно персональной ответственности, и уже затем — относительно технических аспектов этого боя. После боя дискуссии историков о Лиссе в основном вертелись, по очевидным политическим причинам, вокруг фигуры Персано. Техническим аспектам — кто в кого стрелял, с каким результатом, и так далее — внимания уделялось немного. Но для всего мира Лисса стала победой тарана над пушкой. Как писал позднее об орудиях один австрийский офицер: «мы могли просто оставить их дома в этот день». Причиной такого мнения было то, что и австрийский, и итальянский орудийный огонь «велся неточно и был неэффективен против броненосцев».
Единственное сражение броненосных флотов тех лет, битва у Лиссы, придала основательности вере в мощь тарана и повлияла на облик броненосных кораблей на несколько десятков лет вперед. Морские бои в Гражданскую войну в США практически не обходились без таранных ударов — или, по крайней мере, попыток такие удары нанести; однако, не считая битвы на Хэмптонском рейде, особых успехов, в общем, достичь не удалось. Победа Тегетгоффа была воспринята апологетами таранного удара как чудесное подтверждение его мощи. С другой стороны, из всех попыток нанести таранный удар в этот день удалась лишь одна, позволившая австрийцам выиграть бой. И то, попытка оказалась успешной лишь против оставшегося без управления «Ре д’Италиа». Но впечатление, которое она произвела на морские круги, было столь глубоким, что оно не изгладилось до 1890-х годов — возможно и потому, что во второй половине XIX века не было значимых морских сражений. Говорили лишь об одной удачной попытке; множество неудачных — что у Лиссы, что в боях Гражданской войны в США — были преданы забвению.
Первым кораблем австрийского флота, построенным согласно новым взглядам на ведение морского боя (таран + сильный носовой огонь), стала «Лисса». Увеличившись до размеров «нормального» броненосца, новое детище Ромако по-прежнему имело деревянный корпус, хотя его надводные конструкции частично были сделаны из железа. Артиллерия корабля — новые 240-мм орудия Круппа — размещалась в двухъярусной батарее, однако нижние порты располагались на расстоянии менее 2 м от ватерлинии, что фактически исключало ее использование в свежую погоду.
Но наиболее отвечающими урокам Лиссы кораблями стали первые полностью железные броненосцы «Кустоца» и ее несколько уменьшенный вариант — «Эрцгерцог Альбрехт», названные их конструктором Ромако «казематными судами с носовой батареей». Подобные по конструкции, хотя и различные по размерам, они имели двухъярусный центральный каземат, позволявший вести огонь в нос сразу из четырех орудий главного калибра. Артиллерия, поставленная Круппом, считалась весьма современной: с дистанции 10 кабельтовых 260-мм пушки «Кустоцы» пробивали броню толщиной 24 см, а 240-мм пушки «Альбрехта» — толщиной 21 см. Корабли были прекрасно бронированы, имели двойное дно и водонепроницаемые переборки, однако скорость их хода уже считалась недостаточной. Правда, Йозефу фон Ромако удалось существенно улучшить маневренность новых броненосцев. Так, диаметр циркуляции «Кустоцы» на полном ходу составил лишь 3 длины корпуса.
«Кустоца» и «Альбрехт» стали классическим образцом австрийского кораблестроения, суть которого состояла в постоянных компромиссах между адмиралами и верховными властями. Так, уменьшение размеров «Альбрехта» было вызвано отнюдь не конструкторскими изысканиями или требованиями моряков. Все до банальности просто — «урезанное» финансирование… Дело в том, что после предоставления Венгрии полной автономии в 1867 году Австрийская Империя династии Габсбургов превратилась в «двуединую» Австро-Венгерскую монархию со своими правительствами. И парламент сугубо сухопутной Венгрии старался всячески уменьшать ассигнования на строительство флота, регулярно накладывая вето на проекты военноморского бюджета, идущие из Вены.
Тегетгофф, успешно победивший неприятеля в море, оказался бессильным против собственного правительства. И ему пришлось пойти на хитрость. Раз статьи военного бюджета на строительство новых броненосцев постоянно вычеркивались, то надо запросить средства на модернизацию уже существующих кораблей: это не вызывало сильного противодействия. В итоге Йозефу фон Ромако пришлось разрабатывать столь своеобразные проекты, какие могли появиться, пожалуй, только в специфических условиях Австро-Венгрии.
Счет этим переоборудованиям открыл «Кайзер» — старый деревянный 91-пушечный линкор, храбро сражавшийся под командованием капитана Петца у Лиссы. В феврале 1869 года корабль ввели в док и в течение нескольких лет перестраивали в броненосец по типу «Лиссы». От старого «Кайзера» осталась лишь средняя часть дубового корпуса ниже ватерлинии (выше борт стал железным) да паровая машина. Последняя, хотя и с частичной заменой котлов, была очень ненадежной в эксплуатации, хотя и позволяла «старичку» держать строй вместе с новыми кораблями.
Но самой удивительной модернизации подвергся все же не «Кайзер», а три его более молодых собрата — броненосцы типа «Кайзер Макс». Их деревянные корпуса были разобраны, механизмы демонтированы и частично помещены в новые железные корпуса большей длины. Фактически вновь построенным кораблям от их предшественников достались только паровые машины (без котлов), часть броневых плит, некоторые дельные вещи и... названия! Неудивительно, что в большинстве военно-морских справочников эти «переоборудованные» броненосцы классифицируются как новые корабли.
Развитие австро-венгерского флота в столь своеобразных условиях проходило главным образом благодаря активной деятельности Тегетгоффа. Увы, век его был недолог: в 1871 году во время своего визита в Мексику он заразился дизентерией и умер. С его смертью флот «двуединой» империи начал быстро приходить в упадок. Именно поэтому, чтобы не растягивать повествование, мы собственно и включили в эту статью пост-лиссовские броненосцы. Рассказ о «центрально-батарейных утюгах» других флотов пойдет позже…
Последним рангоутным линкором, «лебединой песнью» Йозефа фон Ромако, стал «Тегетгофф». Этот броненосец современники считали одним из самых интересных кораблей своего времени. Несмотря на жесткие финансовые ограничения, новый броненосец продемонстрировал прекрасный баланс между малым водоизмещением и отлично защищенным тяжелым вооружением. Стальной корпус, двойные дно и борта, поперечные броневые траверзы — все это обеспечивало хорошую живучесть. Вес брони «Тегетгоффа» составлял 2555 т, или 34% от водоизмещения, что ставит броненосец в один ряд с мощнейшими кораблями мира.
В 1892 году «Тегетгофф» капитально модернизировали: он стал двухвинтовым, лишился рангоута, старые 11-дюймовки заменили современными 240-мм пушками Круппа, скорость хода повысилась на 1,5 узла. Переименованный в «Марс» (поскольку в 1912 году имя «Тегетгофф» присвоили новому дредноуту), корабль пережил Первую мировую войну и был разобран на металл в Италии вскоре после ее окончания.
Статья была опубликована в июльском номере журнала "Наука и техника" за 2008 год
