При создании нового флота Франция должна была первоначально определить цели, для которых нужен флот, а уж потом позаботиться об их достижении. «Программа 1872», принятая после обидного поражения от Пруссии, страдала недостатком четко определенных для флота задач. На арену военно-морского противостояния вышли Германия и Италия. Вместо благородного многовекового противостояния в Атлантике британскому флоту — высвечивались перспективы морских баталий в водах Северного и Cредиземного морей! Однако какого типа флот для этого требовался? Флот открытого моря, построенный Дюпюи-де-Ломом, чья «видимость могущества» была столь обманчива, — на глазах превращался в мусор. Могла ли Франция позволить себе новый? Средства, потраченные Наполеоном III на флот, — и его полная бесполезность в войне 1870-71 годов не оставляли Франции свободу выбора.
Однако необходимость сильного современного флота приобрела четкие очертания после заключения в 1882 году Тройственного союза между Германией, Австрией и Италией. Теперь французский флот должен был защищать побережье Франции от Германии и морские пути между Францией и Алжиром от Италии. К несчастью для французского флота, морским министром в январе 1886 года стал адмирал Гиацинт-Лоран-Теофиль Об (Hyacinthe Laurent Théophile Aube) — предводитель и вдохновитель «молодой школы» (Jeune Ecole), считавший громоздкие и дорогие броненосцы «пережитком прошлого» и отстаивающий идею «господства на море посредством миноносцев». Он оставался министром достаточно долго для того, чтобы проверить свои идеи на практике, и когда в середине 1887 года он ушел в отставку, то оставил и флот, и общественное мнение в состоянии глубокого раскола относительно того, каким именно должен быть флот будущего.
Но еще до того, как совершенствование торпед вызвало сомнения относительно будущего броненосцев и появления «молодой школы» Оба, постройка начатых в 1880 году кораблей была заторможена финансовым кризисом 1882 года. Усиление французского флота в начале 1880-х годов финансировалось в основном — как и многие другие программы — при помощи займов. Когда они иссякли, флоту не оставалось ничего иного, как урезать свой бюджет — с 217.2 миллионов франков в 1883 до 171.6 миллиона в 1885. В результате вся программа строительства броненосного флота была практически остановлена.
Но не было бы счастья — да несчастье помогло. В роли инициаторов восстановления французского флота выступили… потенциальные соперники Франции.
Встревоженные созданием Францией первоклассной военно-морской базы в Бизерте (Тунис), итальянцы решились на коренную перестройку своего флота, ускорили работы по введению в строй новых броненосцев и укреплению базы Маддалены. В то же время английский, итальянский и австрийский флоты регулярно предпринимали «демонстрацию флагов», должную показать силу «истинных владык Средиземноморья».
Эти действия привели к проведению французской прессой кампании, призванной убедить общественность в опасности, представляемой итальянским флотом. Впервые с 1878 года Комитет по бюджету поддержал введение французского варианта «двухдержавного стандарта», заявив, что «французский флот по численности должен быть равен флотам двух сильнейших держав континентальной Европы» (то есть — германскому и итальянскому). В продлившихся четыре дня дебатах в парламенте, основная масса депутатов сошлась во мнении, что для противодействия быстроходной итальянской эскадре из Маддалены надо увеличить число миноносцев и создать достойную систему береговой обороны, — хотя офицеры-традиционалисты уже взяли на вооружение лозунг «вновь превратим Средиземное море во французское озеро».
Ответом со стороны флота стала серия военно-морских маневров. Опыт таких маневров 1886 и 1887 годов позволил понять, что защита берега при помощи одних лишь только миноносцев невозможна. Как следствие крушения идей «молодой школы» (Jeune Ecole) адмирала Оба — в 1889 году задачи защиты побережья были поставлены перед броненосцами!
Основной проблемой, изучавшейся во время маневров в течение оставшегося периода соперничества с Италией, была защита береговой линии линейным флотом и миноносцами от нападений эскадры, уступающей французскому флоту по силам, но превосходящей его по скорости. Итог этих маневров заключался в обескураживающем выводе — вероятный противник, благодаря своему превосходству в скорости, может успешно атаковать любые пункты французского побережья в любое удобное для него время!
Это был шок для французской общественности. Об идеях «молодой школы» и отправленного в отставку адмирале Обе старались даже не вспоминать. В Парламенте и Морском министерстве, спохватившись и протрезвев от идей «господства на море посредством миноносцев», срочно обратили свой взгляд обратно к броненосцам.
Хотя Англия только что приняла обширную кораблестроительную программу — известную как «Акт о морской обороне 1889 года» (Naval Defence Act of 1889) — осуществление которой привело бы к восстановлению двухдержавного стандарта, Франция полагала, что основная угроза в 1890 году исходила не от Англии, а от Италии и Тройственного Союза. 22 ноября 1889 года Высший Совет — как теперь назывался Совет Адмиралтейства — одобрил первую с 1872 года обширную программу усиления флота. Основанная на принципе «количество боевых единиц французского флота должно быть равным таковому у соединенного флота Тройственного Союза», она предусматривала доведение числа броненосцев до 24, крейсеров — до 36, мореходных миноносцев — до 40, миноносцев — до 220, а флота стационеров — до 34 крейсеров. Для этого в течение следующих десяти лет, в добавление к уже начатым постройкой, требовалось построить 10 броненосцев, 45 крейсеров, более сотни миноносцев и множество прочих кораблей. Думается, что даже адмирал Об был бы восхищен идеей иметь в своем распоряжении 70 крейсеров и 260 миноносцев!
В случае войны флот должен был ограничиться оборонительными действиями против Германии, а всю свою мощь обрушить на слабейшего члена союза — Италию, с тем, чтобы вынудить последнюю разорвать союз с Германией и Австрией. Заметим, что спустя четверть века, в мясорубке Первой мировой войны, Италия прекратила свое участие в Тройственном Союзе и выступила на стороне Антанты…
Французский флот вошел в 1890-е годы с новой военноморской программой, с мощной школой теоретиков войны на море, могучим противником на севере (Германия), силы которого росли, и противником на юге — хотя и менее мощным (Италия), но вынуждавшим внимательно следить за его действиями. Стараясь осуществить свою программу и преодолеть раскол между Jeune Ecole и традиционалистами, французский флот, противостоя британскому и итальянскому, смог добиться значительных успехов по ряду направлений военно-морского дела — в том числе в артиллерии, мобилизации, скорости кораблей и морской тактике.
В отношении собственно военной техники основным результатом начала 1890-х годов стало появление новой артиллерии. В течение 1880-х годов Франция захватила лидерство, отказавшись от пушек-монстров в пользу пушек меньшего калибра и медленно горящего пороха большей мощности. К 1893 году французский флот полностью перешел на новый порох.
Однако у этого пороха были два значительных недостатка: высокая температура сгорания, повышавшая износ ствола, и опасная нестабильность при хранении его при недостаточно низкой температуре. Зарядные погреба для старого черного пороха могли устраиваться в практически любом месте, которое оставалось под броневой палубой. На кораблях, построенных после 1872 года, погреба обычно размещались рядом с котлами, и паровые трубы часто проходили прямо через них. Долгие исследования показали, что новый порох становится небезопасным при температуре от 35 градусов Цельсия и выше, и это потребовало установления систем охлаждения и затопления погребов. К сожалению, именно французский флот, первый перешедший на бездымный порох, более всего пострадал от него — но об этом в других частях нашего Каталога.
Поскольку поначалу новый порох считался скорее «медленно горящим», нежели «бездымным», то результатом его внедрения стало создание новых пушек, способных использовать его мощь. Опыты артиллерийской Гаврской комиссии привели к разработке нового 12-дюймового орудия модели 1887 года с длиной ствола 45 калибров — заменившего старые 30-калиберные орудия. Это орудие могло пробить 750-фунтовым снарядом 43 дюйма железной брони. С тем же самым порохом 16.5-дюймовая пушка модели 1875 года могла пробить лишь 32 дюйма брони — при том, что ее снаряд весил 1750 фунтов. Французы в тайне переделали каморы старых пушек для того, чтобы, используя новый порох, усилить их мощь насколько это возможно. С новыми — и переделанными старыми — пушками Франция перешла на принципиально новую артиллерию, с относительно легкими снарядами, имевшими высокую начальную скорость.
Однако французы отстали в разработке использующих новый порох скорострельных пушек среднего калибра. Создание таких пушек во Франции запоздало не в последнюю очередь потому, что в тот момент, когда Армстронг разрабатывал свою модель, французские специалисты из-за очередных проблем с бюджетом пребывали в вынужденных «творческих каникулах». Успехи британских (и итальянских) пушек вызвали тревогу во французской прессе, результатом чего стало воссоздание внутри министерства специального департамента морской артиллерии — до этого расформированного в 1872 году. Новый департамент первое время, конечно же, не мог выдержать конкуренции — и французам пришлось положиться на свои частные компании. Скорострельная пушка инженера Канэ (долгое время работавшего в фирме Армстронга) после значительных сложностей была принята на вооружение в 1892 году — через два года после того, как подобную пушку приняли в Великобритании, и через четыре года после того, как армстронговскую скорострелку взяли на вооружение итальянцы.
Франции помогло и то, что она — единственная из всех основных морских держав — стремилась устанавливать на своих броненосцах многочисленные батареи пушек среднего калибра, делая это даже тогда, когда помешательство на чудовищно больших пушках достигло своего пика. Переделка пушек среднего калибра давала французским кораблям немаловажное преимущество над британскими противниками, чьи не столь многочисленные батареи пушек среднего калибра переделкам не подвергались. Например, основное вооружение британской «Виктории» — две 16.25-дюймовые 110-тонные пушки — было слабее четырех 13.4-дюймовых 52-тонных пушек французского «Марсо». Но двенадцать 6-дюймовых пушек британского броненосца, выпускавшие по два снаряда в минуту каждое, были просто несопоставимы с батареей среднего калибра французского корабля, состоявшей из семнадцати переделанных 5.5-дюймовых пушек со скорострельностью семь выстрелов в минуту.
Вместе с новыми пушками и порохом пришли и новые снаряды. Относительно тонкостенные снаряды с зарядом из мощной взрывчатки — мелинита — на первых испытаниях в конце 1880-х произвели настоящую сенсацию. В 1895 году французский флот — первым в Европе — принял на вооружение новейшие мощные фугасные снаряды.
Эксперименты с мелинитом вновь подняли вопрос о превосходстве фугасных — или же бронебойных — снарядов друг над другом. Критики «Дуилио» и «Инфлексибла» долго утверждали, что незащищенные оконечности этих гигантских кораблей могут быть быстро разрушены в бою, — но это предположение не было проверено до того, как эксперименты с мелинитными снарядами показали, что, и в самом деле, эти броненосцы (и другие корабли, такие как «Италия»), с их броней, прикрывающей лишь малую часть корпуса, весьма уязвимы для относительно легких пушек, ведущих огонь фугасными снарядами. Попытки установить на кораблях все более и более толстую броню привели к абсурдной ситуации — броненосцы с узкими полосками неуязвимой брони были весьма уязвимыми кораблями. Мелинитные снаряды дали в итоге французам значительное преимущество над англичанами и итальянцами — корабли которых могли быть элементарно «засыпаны» градом снарядов среднего калибра. Французская же артиллерия — с бездымным порохом, новыми пушками и новыми и переделанными скорострелками была, без сомнения, лучшей в мире.
Исследования, предпринятые в 1890-х годах французским конструктором Эмилем Бертэном, продемонстрировали еще один недостаток прежних броненосцев. Бертэн убедительно доказал, что все броненосцы прежней постройки были уязвимы — не столько в силу того, что разрушение их небронированных оконечностей могло привести к их исчерпанию запаса плавучести, но в силу того, что оно могло привести к исчерпанию запаса остойчивости. В предыдущих исследованиях эффекта, который оказывают на непотопляемость корабля боевые повреждения, вопросом остойчивости откровенно пренебрегали. За несколько месяцев до того, как в июне 1893 года один из новейших английских броненосцев «Виктория» перевернулся, получив удар тараном в небронированную носовую оконечность, Бертэн показал, что в случае подобного повреждения корабль с небронированными оконечностями неизбежно погибнет! Касательно английских броненосцев, с их поясом, прикрывающим лишь центральную часть корабля, Бертэн экспериментально доказал, что безопасность корабля зависит в первую очередь от того, какую часть ватерлинии прикрывает пояс: если две трети и больше — корабль находится в достаточной безопасности, если же менее половины — то риск весьма велик. «Инфлексибл» с его броней, прикрывающей менее половины ватерлинии, был с этой точки зрения в далеко не самом лучшем положении, и даже новейший «Ройял Соверен» лишь достигал определенного Бертэном предела.
Однако выводы Бертэна относительно французских кораблей с их узкими поясами, прикрывающими всю ватерлинию, и высоко расположенными барбетами, также не были утешительны. Бертэн первым отметил, что эти корабли в случае разрушения небронированного борта превращаются, по сути, в низкобортный монитор с четырьмя высоко расположенными башнями. То, что пояс был столь узок, а башни — высоки, лишь увеличивало опасность, и корабль — в том случае, если бы вода перелилась через пояс — мог бы и не выпрямиться. Перегрузка этих кораблей делала их еще менее остойчивыми.
В этих условиях постоянная перекройка проектов четырех броненосцев, начатых в 1880 году и все еще не вошедших в строй, привела к тому, что, например, «Маджента» был недостаточно остойчив даже без боевых повреждений благодаря гигантской надстройке, которую корабельные инженеры Conseil des Travaux (Рабочего Совета) постепенно надстраивали подобно тому, как средневековые епископы возводили вверх готические соборы. Ее чудовищный «трехбашенный замок», поднимавшийся на 35 футов выше броневого пояса, ощетинившийся шестидесятью пушками пяти разных калибров, мог при случае и опрокинуть корабль. Единственное, что командир корабля смог сказать в пользу этого сооружения, так это: «Корабль может пойти в бой один раз за всю свою жизнь — и тридцать лет провести в мире. Надстройки, мешающие в бою, заметно улучшают повседневную жизнь». Когда тяжелые пушки «Мадженты» наводились на один борт и корабль поворачивал на полном ходу, то крен достигал 120 — и даже командиру броненосца пришлось признать, что некоторые из его офицеров «были несколько удивлены». При крене в 50 пояс с одного борта полностью уходил в воду, а с другого — выходил из воды на две трети. При крене 150 вода начинала выплескиваться из котлов. Даже после того, как надстройки были частично сняты, корабль все еще оставался перегружен, и обеспечить проектную осадку можно было, только сняв с броненосца всю артиллерию главного калибра. «Ош» (см. НиТ №11, 2010 г.), закладывавшийся как однотипный с «Маджентой», описывался современниками как «кит, на торчащей из воды спине которого громоздились домики рабочих». Более «благожелательные» критики прозвали его «Гранд Отелем».
В общем-то все броненосцы постройки 80-х годов имели значительные недостатки, но французы, достигшие успеха в вооружении своих старых кораблей переделанными скорострельными пушками, получили преимущество над итальянцами, старые броненосцы которых практически не имели бортовой брони, и англичанами — оконечности кораблей которых не были защищены от фугасных снарядов. Более того — катастрофа с «Викторией» сильно подорвала доверие к броненосцам такого типа. Но в 1894–95 годах им пришлось столкнуться с вводом в строй англичанами большого числа броненосцев типа «Ройял Соверен» — имевших и протяженные броневые пояса, и батареи скорострельных пушек.
К счастью для морских инженеров, пытавшихся защитить свои корабли от скорострельных пушек и их фугасных снарядов, около 1890 года произошел настоящий прорыв в области изготовления корабельной брони. Именно тогда за общим распространением стальной брони вместо компаунда последовали испытания сталеникелевой брони Крезо в Аннаполисе. В следующем же году изготовитель инструментов Огастес Гарвей (Augustus Harvey) разработал процесс закаливания стали для изготовления брони, и в 1895 году Фридрих Крупп улучшил метод Гарвея, заложив основы монополии на производство брони по этому методу. Десять дюймов брони, закаленной по методу Круппа, были эквивалентны двадцати трем дюймам железной брони, и восемнадцати дюймам брони Крезо.
Новая броня сделала возможным обеспечить приемлемую защиту (но, конечно, не неуязвимость) кораблей от тяжелых снарядов и решить основную задачу, стоявшую на повестке дня — прикрыть корпус от фугасных снарядов среднего калибра. Вскоре стало ясно, что даже легкая броня обеспечивает достаточную защиту от фугасов. На испытаниях первых мелинитных снарядов, разработанных для морских пушек, прошедших в 1891 году, для взрыва такого снаряда хватало дюймовой стальной брони.
Первоначально конструкторы просто начали добавлять к располагавшейся по старинке толстой броне более тонкую. Вертикальное бронирование «Ройял Соверена» (см. НиТ №7, 2011 г.) состояло из практически целиком перешедших с «адмиралов» (см. НиТ №8, 2010 г.) короткого броневого пояса и барбетов, поверх же основного пояса шел еще один — тонкий. Проектируя «Ре Умберто», о котором наш рассказ еще впереди, Бенедетто Брин сохранил броневую палубу и клетчатый слой «Италии», но добавил тонкий броневой пояс, предназначенный для защиты клетчатого слоя от фугасных снарядов. Это решение оказалось удачным, поскольку три составляющие защиты — легкая бортовая броня, палуба и разделение на отсеки — подкрепляли друг друга. После того, как улучшенный вариант такой схемы был применен на девяти британских броненосцах типа «Маджестик» (см. НиТ №9, 2011 г.), она стала общепринятой.
Нововведения в артиллерии и бронировании кораблей дали Франции решающее превосходство над Италией, главным образом потому, что у последней не было возможности заменить старые уязвимые броненосцы новыми. Французские нововведения дали Франции возможность улучшить свои позиции и по отношению к Англии. Оставалось только ждать, сможет ли Франция использовать эту возможность, построив достаточное количество новых кораблей и исправив недостатки своих броненосцев.
Лишь спустя пятнадцать лет после закладки «Дуилио» в Англии и Франции наконец поняли огромное значение быстроходности кораблей. Произошедшие в начале 1890-х годов огромные усовершенствования в конструкции машин и котлов военных кораблей следует отнести на счет мер, предпринятых для создания новых миноносцев и быстроходных крейсеров. Пока британцы старались выжать из своих кораблей на испытаниях все возможное, французы разрабатывали новые типы котлов, и в обоих государствах старались улучшить подготовку машинных команд.
Британцы поняли важность обеспечения высокой скорости еще раньше французов, и после ввода в 1885 году в строй «Италии» и русских броненосных крейсеров общественное мнение Великобритании потребовало высокой скорости — подобно тому, как незадолго до этого требовало 100-тонных пушек. Главный механик Royal Navy Ричард Сеннет (Richard Sennett), будучи человеком способным и честолюбивым, счел, что искусственная тяга — это решение проблемы. Идея состояла в нагнетании в топку котла воздуха для увеличения интенсивности сжигания топлива. В 1880-х — начале 1890-х годов это, как его назвал один британский адмирал, «дьявольское изобретение» привело к практическому выходу из строя котлов многих английских кораблей на испытаниях. Британские ходовые испытания, особенно проводимые частными компаниями, и без того подвергались критике иностранных наблюдателей, полагавших их фальшивыми, — поскольку корабли выходили на них с половиной оборудования, отборным углем и специально подготовленными кочегарами.
Французские же испытания состояли в 8-часовом пробеге, и упор делался на определении продолжительной скорости. Несмотря на призывы «молодых реформаторов» из Jeune Ecole к проведению испытаний на определение максимальной скорости — подобных тем, что проводились в Англии, — флот упорно настаивал на применении лишь весьма умеренной искусственной тяги. И именно понимание того, что успешное (точнее сказать — безвредное) форсирование котлов старого типа, использовавшихся на «Оше» и «Марсо», невозможно, привело к принятию совершенно нового типа котлов — водотрубных.
Старые котлы, часто называемые «огнетрубными», являлись прямыми потомками ранних котлов «шотландского» типа. В них относительно большое количество воды нагревалось в объеме, сквозь который проходили трубы, по которым шли раскаленные газы из топки. В новых водотрубных котлах вода, наоборот, шла по множеству небольших стальных труб, проходящих через пламя. Новые котлы обеспечивали за счет большей площади нагревания труб пламенем — большую эффективность использования тепла. Одновременно они были намного сложнее в эксплуатации из-за большого числа трубок и их соединений, которые должны были быть защищены от протечек.
«Бреннус»
Как мы уже писали в предыдущем номере, посвященном французскому кораблестроению (НиТ №11, 2010 г.), возрождению и новому расцвету французского флота после франко-прусской войны помешал затянувшийся экономический кризис и популизм «молодой школы» адмирала Оба. Именно потому постройка броненосцев во Франции в 1880-х годах оказалась замороженной. В 1884 году были начаты работы над двумя улучшенными вариантами «Мадженты» — броненосцами «Бреннус» и «Шарль Мартель», но с приходом адмирала Оба в Морское министерство работы над ними были прекращены. Преемник Оба — адмирал Барбе возобновил работы по «Бреннусу» и приказал Conseil des Travaux подготовить совершенно новый проект, в котором учитывались бы новейшие достижения в морской технике. В итоге «Бреннус» стал во многих отношениях революционным кораблем: основное вооружение из длинноствольных пушек, размещенное в диаметральной плоскости в двух башнях, новые водотрубные котлы Бельвиля (Bellevilles), отказ от тарана, дополнительный пояс из 4.7-дюймовой брони поверх главного пояса.
Проект «Бреннуса» стал прототипом для последующих французских броненосцев на целое десятилетие. Он впервые получил мощные 340-мм орудия с длиной ствола 42 калибра (14,28 м) и массой в 71 тонну каждое. Два орудия размещались в носовой башне, одно в кормовой.
По ватерлинии корпус защищал 15,75-дюймовый пояс брони «компаунд» высотой около 3 метров, а над ним, в средней части броненосца, легко бронированный каземат. На каземате стоят четыре небольшие башни, в каждой из которых установлено по одному 165-мм скорострельному орудию. Еще шесть таких орудий поставлены в каземате и отделены друг от друга переборками, защищающими прислугу и пушки от осколков. Таким образом, всего имеется десять 165-мм скорострельных орудий, из которых пять могут стрелять на каждый борт, а прямо на нос или на корму — четыре. «Brennus» первоначально получил бронированные (!) мачты с бронированным же казематом орудий противоминной артиллерии для «борьбы сверху» с миноносцами. Эти толстые мачты внутри себя имели электрические лифты (!) для доставки наводчиков и корректировщиков на свои посты.
Броненосец впервые в мире получил водотрубные котлы Бельвиля, обеспечившие на испытаниях скорость около 18 узлов. Кроме того, он не имел явно выраженного тарана.
Однако традиционное стремление кораблестроителей вместить сильное вооружение, мощные машины и надежную броню в минимальные габариты привело к перегрузке. Броненосец вышел на испытания с осадкой на 0,4 метра больше проектной, хотя у него еще недоставало многого оборудования. Пришлось уменьшить надстройки и снять тяжелую грот-мачту, однако все равно остойчивость вызывала опасения.
Постоянные переделки затянули постройку, окончательно корабль вступил в строй лишь через 7 лет после закладки. К тому времени он успел морально устареть. Несмотря на это в 1903 году корабль прошел коренную перестройку, в ходе которой уменьшили надстройки и заменили оставшуюся чудо-мачту на более прозаическую конструкцию.
«Шарль Мартель»
Английский «Naval Defense Act», проведенный через парламент в 1889 г., побудил Францию значительно расширить программу строительства броненосцев. Французы реанимировали разработку проекта «Шарль Мартель» и уже в 1891 г. начали постройку четырех первоклассных броненосцев — «Шарль Мартель» («Сharles Martel»), «Карно» («Carnot»), «Массена» («Massena») и «Жорегиберри» (Jaureguiberry).
В отношении различных нововведений они повторяли «Бреннус», расположением орудий напоминали «Мадженту», от которой получили и типично французский корпус — с высокими заваленными бортами. Французы, однако, не последовали примеру англичан, строящих совершенно однотипные корабли: эти три броненосца проектировались тремя разными инженерами по одному техническому заданию, строились на разных верфях и внешне довольно сильно отличались друг от друга.
Все они имели водоизмещение около 12000 тонн (на 2000 тонн меньше, чем «Ройял Соверен»), скорость около 18 узлов (против 16 узлов у «Ройал Соверена»), несли по восемь 5.5-дюймовых скорострельных пушек (десять 6-дюймовок — на «Ройал Соверене») в добавление к двум новым длинноствольным 12-дюймовым — и двум схожим с ними 10.8-дюймовым пушкам (против четырех 12-дюймовок у «британца»).
На этих кораблях конструкторы вернулись к прежнему расположению орудий в виде ромба, от которого отказались при постройке «Бреннуса». Артиллерия главного калибра была представлена двумя 12-дюймовыми орудиями образца 1887 года, массой в 46,5 тонн и длиной ствола в 45 калибров, расположенных на баке и на юте. Орудия имели прекрасные сектора для ведения огня (по 2500 ) и возвышались над уровнем воды на 8,5 и 6,7 метров соответственно, что обеспечивало ведение огня в любую погоду. Каждое такое орудие посылало бронебойный снаряд весом 292 кг с начальной скоростью 823 м/сек, которые на расстоянии в 5000 метров пробивали 11-дюймовую броню. Максимальная дальность стрельбы составляла 15000 м. Темп стрельбы составлял один выстрел в минуту.
Второй главный калибр этой серии броненосцев состоял из двух 10,8-дюймовых орудий образца того же 1887 года с длиной ствола в 45 калибров и весом в 35 тонн, расположенных на высоте 6,7 метра над уровнем моря на далеко выдававшихся за борт спонсонах — по одному с каждого борта. Эти орудия посылали свои 216-килограммовые снаряды со скоростью 600 м/сек, которые на расстоянии тех же 5000 метров (27 кабельтовых — по тем временам это была недостижимая дистанция боя!) пробивали 6-дюймовую броню. Сектор обстрела составлял 1800 — от «прямо по носу» до «прямо по корме», что, теоретически, позволяло вести сильный огонь прямо по курсу. В отличие от башен 12-дюймовых орудий, эти орудия не имели гидравлических приводов и потому их скорострельность составляла все тот же один выстрел в минуту.
Артиллерия среднего калибра была представлена восемью 5,5-дюймовыми 45-калиберными орудиями образца 1891 года. Окончательно отказавшись от барбетов, орудия расположили в отдельных башнях, в которых сектор обстрела составлял 1500 . Каждое орудие имело отдельную бронированную башню и колодец для подачи боеприпасов. Благодаря этому все пушки оказались отделены одна от другой и все защищены броней — к чему в Royal Navy придут только десять лет спустя. Все башни и ватерлиния были прикрыты броневыми плитами толщиной от 17,75 до 10 дюймов. Вес каждого орудия составлял 4,5 тонны. 30-килограммовый снаряд этого орудия пробивал 3-дюймовую броню на расстоянии 3000 метров. Их темп стрельбы составляет около 4 выстрелов в минуту.
Кроме того, общий состав вооружения дополняла батарея из четырех 9-фунтовых орудий, восемнадцати 3-фунтовых орудий образца 1885 года и восьми 37-мм орудий Гочкиса (Hotchkiss), расположенных на надстройках.
Торпедное вооружение состояло из четырех торпедных аппаратов (двух надводных и двух подводных). Вскоре после вступления в строй надводные торпедные аппараты были демонтированы.
Броневой пояс по ватерлинии простирался по всей длине корпуса корабля — шириной 2,3 метра, из которых 1,8 находились ниже уровня ватерлинии. В верхней части пояса толщина брони достигала 18 дюймов в средней части корпуса и сужалась до 10 дюймов в нижней его части. В носовой части броневой пояс утоньчался до 12 дюймов, а в корму — до 10 дюймов.
Над этим поясом, также по всей длине, имелся другой, толщиной в четыре дюйма и в средней части шириной более метра. В носовой части ширина этого пояса увеличивалась до трех метров, а в корме его ширина составляла два метра.
Первая бронированная палуба состояла из 2,75-дюймовой брони, расположенной на уровне верхнего края главного броневого пояса. Вторая бронированная палуба из 1,3-дюймовой брони была расположена на уровне нижнего края главного броневого пояса.
Башни двух главных калибров были защищены 15-дюймовой броней, а их барбетные основания — 6-дюймовой броней. Башни средней артиллерии были прикрыты 4-дюймовой броней. Несмотря на то, что вес брони этих хорошо защищенных броненосцев достигал 3700 тонн, все они развивали скорость в 18 узлов. Боевая рубка имела очень солидную для того времени защиту из 9,25-дюймовой брони.
«Жорегиберри»
Несколько особняком стоит от первой «тройки» броненосцев «Жорегиберри». Проект этого броненосца разработал инженер Лаган по тому же техническому заданию, что и «Шарль Мартель», но в его конструкции явно прослеживаются технические решения, которые Лаган применил в проекте весьма удачного чилийского броненосца «Captain Pratt». Он впервые в мире получил продольную бортовую противоминную переборку из 35-мм брони (нижняя броневая палуба загибалась почти вертикально вниз на удалении 2-х метров от борта). Первоначально установленные котлы системы Лаграфель-Аллее приносили много хлопот машинной команде. Затем их заменили на котлы Лагана. В итоге корабль мог в течение суток идти 17-узловым ходом, причем он сохранял эту способность в течение 10 лет службы!
Было немного изменено расположение средней артиллерии — на «Жорегиберри» 138-мм орудия были расположены попарно в четырех высоко расположенных бронированных башнях, что улучшало, по сравнению с остальными кораблями серии, условия ведения огня в море при волнении. Также больше был и сектор обстрела — до 1600 . На «Жорегиберри» было установлено шесть торпедных аппаратов.
Вес брони «компаунд» на Jauréguiberry составлял в общей сложности 3960 тонн, что составляло рекордные 33,5% от нормального водоизмещения корабля. Бронированная палуба располагалась на уровне верхней части основного броневого пояса. Остальное бронирование было аналогично всем остальным кораблям серии. Также были бронированы надводные торпедные аппараты.
Корабли получились несомненно удачными, превосходящие «адмиралы» и «Трафальгар» с «Нилом», но для того, чтобы превзойти «Ройал Соверенов», имевших более сильную (на бумаге) артиллерию главного калибра, требовалось увеличить водоизмещение как минимум до 15 тысяч тонн, а на это французские кораблестроители решиться пока не могли. Но законы развития класса линейных кораблей были неумолимы и для кораблестроителей «туманного Альбиона», и для кораблестроителей страны «зеленых лужаек Галлии». И дальнейшее развитие класса броненосцев шло при неумолимом росте водоизмещения, толщины брони и мощностей паровых машин.
Статья была опубликована в декабрьском номере журнала "Наука и техника" за 2011 год
