3 апреля 1865 года Кольз представил Адмиралтейтсву свой новый проект башенного мореходного броненосца. По проекту корабль при водоизмещении 2409 тонн имел только одну башню с двумя 68-фунтовыми (12-тонными) дульнозарядными нарезными пушками и три треногие мачты с полным набором парусов. Рида как главного конструктора Royal Navy этот проект «не впечатлил». Более того, Рид в отчете Адмиралтейству указывал на наличие многочисленных ошибок в расчетах, предоставленных Кользом.
Но проект был отвергнут не из-за «рекомендаций» Рида, а в основном из-за наличия лишь одной башни, хотя на разработку этого проекта были затрачены значительные усилия. Но более важной была следующая рекомендация: «мы считаем крайне желательным, чтобы была проверена идея двухбашенного мореходного корабля, способного нести в каждой из башен по две 12-тонные пушки». В этой рекомендации — равно как и в других — Адмиралтейство пошло вслед за Ридом, заявившим, что «на мой взгляд желательно было бы построить лучший башенный броненосец из всех возможных, отправить его в море на несколько месяцев, и доложить о результатах Адмиралтейству».
В тот же день, когда проект Кольза был отклонен, Адмиралтейство поручило Риду составить рекомендации по проектированию мореходного башенного корабля. Эти «рекомендации» вылились в проект башенного броненосца «Монарх». Самым трудным вопросом при проектировании башенного броненосца оказался вопрос размещения башен. Если бы башни были расположены в оконечностях корабля, то удалось бы обеспечить круговой обстрел — а мачты бы удалось разместить между башнями. Однако в этом случае возникал ряд трудностей. Под весом мощно забронированной башни и установленных в ней двух 25-тонных нарезных пушек нос, скорее всего, глубоко зарывался бы в волны. Чтобы прикрыть броней борт между двумя башнями, требовалось бы намного больше брони. Размещение башен в центре корпуса обращало ситуацию в противоположную; удалось бы обеспечить меньший вес брони и лучшую мореходность — ценой кругового обстрела. Важной проблемой была и высота надводного борта — Рид и его покровитель адмирал Робинсон желали сделать борт как можно выше, полагая, что и «шестнадцать футов (4,87 м) не будут чрезмерны», в то время как отвергнутый проект Кольза предусматривал лишь восьми-футовый (2,43 м) надводный борт. Но столь высокий борт вновь поднимал проблему бронирования. Весь борт защитить бы не удалось; на протяжении большей части корпуса приходилось оставить лишь пояс по ватерлинии, что делало остальной борт уязвимым для вражеского огня.
Вверху: Орудие у борта в положении ведения огня;
Внизу: Орудие на полном откате в положении заряжания (к дулу подан снаряд, в отверстие закрытого порта выдвинут тыльный конец прибойника)
Последовав рекомендациям Рида, Адмиралтейство решило, что высота надводного борта проектируемого корабля должна быть не меньше четырнадцати футов, толщина пояса по ватерлинии — прикрывающего также основания башен — пяти с половиной дюймов. Вопрос о пушках был оставлен открытым — но они должны были быть как минимум 15-тонными. Наконец, следовало обеспечить паруса (только в качестве вспомогательного движителя) и использовать треногие мачты Кольза для обеспечения лучшего обстрела пушек. Робинсон принял эти условия, хотя стремительное изменение технологий уже требовало увеличить калибр пушек и толщину брони. Решение использовать паруса в качестве вспомогательного движителя было впоследствии пересмотрено — и корабль получил полный рангоут в угоду «парусным традициям» флота Ее Величества.
10 января 1866 года окончательные чертежи «Монарха» были одобрены Адмиралтейством. Современники отмечали компромиссность корабля и по бронированию, и по размещению вооружения. Не желая отказываться от высокого борта, Рид пошел на то, чтобы корабль оказался неплохой целью для вражеских пушек, так как до верхней палубы бортовая броня доходила только в районе башен.
Начало работ над «Монархом» вывело Кольза из себя, и он, имея солидную поддержку в парламенте и мощные родственные связи во флоте, обрушился в прессе на Рида и все Адмиралтейство с язвительными упреками и обвинениями. В ответ Адмиралтейство уволило его с должности консультанта, но под нажимом прессы было вынуждено уступить.
Нещадно критикуемое прессой Адмиралтейство решилось на отчаянный эксперимент по выяснению способности башен противостоять огню новых нарезных пушек. В качестве мишени был выбран башенный «Ройял Соверен», в башни которого, защищенные десятидюймовой броней, новейший казематный броненосец Рида — «Беллерофон» — выпустил с дистанции двести ярдов три снаряда из своих 12.5-тонных пушек. В цель попали все три снаряда; один ударил в башню возле амбразуры, второй — в стык броневых плит, третий пробороздил палубу и улетел за борт. После «дружественного огня» башни кользовской конструкции не оказались заклиненными (в отличие от эриксоновских), прислуга не пострадала и орудия не потеряли способности наводиться на цель. Кольз торжествовал. Сломленное Адмиралтейство дало свое вымученное «добро» на строительство «Кэптена» — корабля, чей проект оно же благополучно отвергло совсем недавно. Постройка велась на частной верфи и сопровождалась постоянными конфликтами между Кользом и Адмиралтейством, которые пытались переложить ответственность за строительство экспериментального по сути корабля друг на друга.
Работы по «Кэптену» шли и быстро, и удовлетворительно — благодаря тому, что велись они опытными и полными энтузиазма кораблестроителями. Натаниэль Барнаби, будущий Главный строитель, оценил работу верфи Лэйрдов как «хорошо и верно выполненную», хотя и отметил «расточительное использование материалов». А ведь это уже был первый намек на будущую трагедию: верфь и Кольз старались сделать корпус корабля как можно более прочным, чтобы предотвратить любую вероятность поломок, — и щедро расходовали металл в количествах больших, нежели это было необходимо, чем катастрофически увеличивали перегрузку проекта.
27 марта 1869 года «Кэптен» вышел из дока. На церемонии звучали поздравления в адрес верфи Лэйрдов и Кольза, однако Фредерик Барнс (Frederick Barnes), из кораблестроительного департамента Адмиралтейства, быстро подсчитал, что полностью укомплектованный «Кэптен» будет сидеть на тринадцать дюймов (0,33 м) глубже, чем предполагалось, — что уменьшит высоту его надводного борта с восьми футов до шести футов одиннадцати дюймов. Получив отчет Барнса, Рид не колеблясь назвал «Кэптен» «чрезвычайно небезопасным». В итоге несчастное Адмиралтейство столкнулось с дилеммой — либо получить неудовлетворительный и, возможно, небезопасный корабль, приняв «Кэптен», либо затяжной (особенно — учитывая запутанный вопрос об ответственности) судебный процесс и гнев общественного мнения, отказавшись от броненосца. Став перед таким выбором, Адмиралтейство решило принять «Кэптен», но — без пушек!
К этому времени «Монарх» уже проявил себя с самой лучшей стороны. В процессе ходовых испытаний он пересек Атлантику, развивая иногда до 15 узлов, и стал одним из самых быстроходных броненосцев своего времени. В каждой из двух башен впервые были размещены 25-тонные 305-мм орудия (по два орудия в башне) с длиной ствола в 12 калибров (3,66 м). Эти самые современные орудия могли выстреливать 270-килограммовые снаряды с начальной скоростью в 420 м/с. Из-за башенного размещения эти орудия оказались самыми высокорасположенными (над уровнем воды) во всем флоте — на целых семь футов (2,1 м), что сулило огромные преимущества при ведении боя на волнении на море. Хорошо натренированная орудийная прислуга могла давать один выстрел в две минуты. 178-мм пушки Монкрифа находились внутри бронированного полубака.
«Монарх» был выше «Кэптена» ровно на одну палубу (высота борта 4,2 м) и практически не перегружен, так что никаких проблем с его остойчивостью не возникало, хотя он тоже нес полную парусную оснастку. Более того, на верхней палубе разместили специальный фальшборт на шарнирах, который откидывался наружу при стрельбе из башен. Корабль принимал участие в бомбардировке фортов Александрии в 1882 году и показал себя с наилучшей стороны. Правда, учитывая плачевное состояние египетских фортов, вряд ли можно говорить, что «Монарх» при этом прошел суровое испытание…
«Кэптен» тем временем до конца 1869 года оснащался для выхода в море, — и высота надводного борта продолжала уменьшаться. Даже прокользовская «Times» сочла нужным отметить, что корабль «выглядит чрезмерно массивным», но оптимистично добавляла, что «вряд ли это будет иметь серьезное значение». Малоудачный в принципе проект был еще значительно ухудшен при исполнении. В результате перегрузки надводный борт оказался просто смехотворным, но самым неприятным было то, что львиная доля лишних 800 т нагрузки пришлась на высоко расположенные части. Специалисты фирмы, строившей “Кэптен”, подсчитали, что броненосец может выдержать крен всего в 21 градус, после чего просто обязан опрокинуться.
В феврале 1867 года «Кэптен» проследовал в Портсмут на ходовые испытания; высота надводного борта составляла шесть футов семь дюймов (2 м). Рид, еще раз изучив чертежи «Кэптена», порекомендовал, чтобы верфи Лэйрдов было отказано в окончательном расчете за башенный корабль. Корабль обещал быть, как минимум, очень «мокрым» и не приспособленным ни к какому роду службы, кроме охраны портов. Но в это время в Англии прошли очередные выборы, и во главе британского Адмиралтейства встал убежденный сторонник башенного кораблестроения Хью Чайлдерс. Его отношение к Риду было таким, что последний немедленно подал в отставку и ушел с ярлыком «противника прогресса и науки». Рид по-прежнему испытывал дурные предчувствия в отношении «Кэптена», и в одном из его писем можно прочитать следующее: «Я не могу более надеяться на успешность испытаний этого корабля, когда он столкнется с теми же погодными условиями, что и «Монарх».
Кольз продолжал подвергать «Монарх» ожесточенным оскорблениям и настаивал на том, что его корабль должен превзойти корабль Рида. Чтобы решить вопрос о различии мореходных качеств башенных и казематных кораблей, «Монарх» и «Кэптен» вышли в море в составе эскадры Канала. Естественно, что все наблюдатели сочли это плавание соревнованием между двумя башенными броненосцами. «Кэптен» явно не смог триумфально подтвердить притязания своего проектировщика и впечатлить моряков своими достоинствами. Огромные массы воды практически при любом состоянии моря пробегали по его палубе, разбиваясь о башни. При этом «Монарх» оставался совершенно сухим. Впрочем, «Кэптен» при этом был способен открыть свои орудийные порты и сделать холостой выстрел. Под парами «Монарх» оказался более быстроходным и экономичным — а также продемонстрировал свое превосходство под парусами, парусами и машиной одновременно. Но надо отметить, что «Кэптен» имел два винта и обладал в бою значительным преимуществом над «Монархом» — так как мог развернуться практически на месте, и имел одну запасную машину на случай выхода другой из строя. Но эти же два винта снижали скорость «Кэптена» под парусами и ухудшали его позиции в смысле полной скорости и экономичности. Поскольку способность ходить под парусами в конце 1860-х годов считалась весьма важной, репутация «Кэптена» сильно упала в глазах многих.
Тем временем 4 августа «Кэптен» вышел в море для плавания в составе Средиземноморского флота адмирала Александра Милна и проведения контрольных стрельб в начале сентября.
Уже на пути к Гибралтару корабль повел себя странно. Планшир подветренного борта этого всегда довольно валкого корабля был погружен в воду, так как корабль шел с более-менее постоянным креном двенадцать-четырнадцать градусов. Адмирал Милн, прибывший утром 6 сентября на борт нового броненосца с ознакомительным визитом, с немалым удивлением обнаружил, что может шагнуть со своего катера прямо на палубу «Кэптена». «Я не могу примириться с таким совершенно исключительным в моем опыте положением дел», — заметил адмирал Кользу. Кольз довольно бестактно уведомил адмирала, что «ни малейшей опасности нет: он может без риска дойти от трапа до мостика, т.к. уровень воды на восемь-десять футов выше планширя». Милн резко ответил, что он беспокоится не о личной безопасности, а о крене корабля под всеми парусами, и отбыл на свой флагманский корабль. Как оказалось — вовремя.
На следующее утро «Кэптен» исчез. Дальнейшее описание построено на показаниях выживших 18 матросов. Ближе к вечеру 6 сентября волнение стало сильным; крен броненосца достигал 14 градусов, палуба при размахах погружалась в воду. Ночью разыгрался шторм; команда пыталась спустить паруса, но крен настолько увеличился, что матросы не могли работать на узкой навесной палубе. Наконец, сильный порыв ветра опрокинул корабль. Все, кто были на нижних палубах, погибли вместе с кораблем; выжившие, сброшенные в море с верхней и штормовой палуб, слышали отчаянные крики погибавших, обваренных и раздавленных рушащимися машинами и котлами. Броненосец перевернулся и затонул примерно в двадцати милях к западу от мыса Финистерре.
Кольза среди спасшихся не оказалось. Вместе с Кользом погибли 473 матроса и офицера, а также пять представителей «высшего света» Англии. Ответственность за гибель, по настоятельному «совету» Адмиралтейства, была «поделена» между фирмой и покойным Кользом.
Ну а в военно-морских кругах, отдававших предпочтение башне перед казематом/цитаделью/батареей, после гибели Кольза и его «Кэптена» царило уныние. Казалось, что на судьбе башенных броненосцев можно поставить жирный крест. Но именно в это время пробил звездный час опального Рида — бывшего Главного конструктора Флота Ее Величества…
«Кэптен»
В истории кораблестроения «Кэптен» остался единственным британским двухпалубным мореходным кораблем. Он имел самое большое отношение длины к ширине среди капитальных кораблей на последующие 35 лет и обладал самым низким надводным бортом среди мореходных кораблей Королевского флота.
Основным различием между «Кэптеном» и «Монархом» было то, что первый имел только две палубы вместе трех, так что его верхняя палуба соответствовала главной палубе на остальных броненосцах того времени. По проекту ее высота над водой равнялась всего 2,6 м, тогда как у «Монарха» она составляла 4,27 м, а действительная разница в море при полной нагрузке увеличивалась до опасной величины, что и привело впоследствии к трагедии. Некое подобие того, что на остальных кораблях этого типа было верхней палубой, проходило над башнями от полубака до полуюта в их уровне, образовывая навесную палубу, которая связывала носовую и кормовую надстройки и покоилась на пресловутой «гробообразной» центральной надстройке. Через нее проходили дымоходы, грот-мачта, световые люки машинною отделения и котельные вентиляторы. На узкой навесной палубе по бортам располагались коечные сетки команды в виде своеобразного бруствера, а также три шлюпки, опускаемые стрелами, боевая рубка, бигенги и кофель-нагельные планки для крепления снастей бегучего такелажа фок- и грот-мачт. Эта палуба предназначалась для построений команды, тренировок в море, работы с парусами (хотя и была слишком тесна для работы со шкотами и фалами). Перед дымовой трубой навесная палуба пересекалась легким мостиком с машинным телеграфом и переговорными трубами, идущими к установленным на полуюте и нижней палубе строенным штурвалам. Корабль имел слегка выступающий таранный форштевень, полукруглую в плане корму, руль обыкновенного типа и два винта. По размерам он был на 3 м короче и на 1 м уже «Монарха», отношение длины к ширине у него составляло 6:1 — ни один корабль до «Дредноута» (1905 г.) не имел его таким высоким. Однако поскольку средняя часть корпуса имела полные обводы, а на значительной длине корпус сохранял его наибольшую ширину, это определенным образом компенсировало разницу в ширине «Кэптена» и «Монарха».
Вооружение
Его башни были расставлены шире и имели несколько большую высоту, нежели башни «Монарха», но были меньше в диаметре и несли стволы 25-тонных орудий всего в 0,76 м от палубы и едва ли в 2,4 м над водой. Хотя палуба захлестывалась волнами даже в умеренную погоду, неудобства от этого внутри башен не ощущалось, и орудия даже могли эффективно использоваться в штормовом море на наветренный борт. После выстрела орудий башня разворачивалась для заряжания, а орудийные порты закрывались.
Окруженные надстройками башенные орудия не имели возможности вести огонь в нос и в корму, поэтому для этого на полубаке в 6,33 м над водой было установлено 7'' орудие, а второе такое же имелось на полуюте, на высоте 5,5 м. Оба стояли безо всякой защиты. Кольз предпочитал именно такое расположение 7'' орудий принятому на «Монархе», поскольку оно позволяло установить орудия более высоко и не перегружать оконечности броней, которая все равно не выдерживала попаданий снарядов среднего калибра.
Броня
Весь корпус до верхней палубы бронировался 102…178 мм плитами, которые в районе оснований башен на длине 24 м утолщались до 203 мм. Башни имели броню 254 мм лоб и 229 мм борта на 280-мм подкладке из тика. Общий вес брони равнялся 1190 т против 1364 т на «Монархе», броня везде была толще, поскольку площадь бронирования стала меньше.
Машинная установка
«Кэптен» стал вторым британским тяжелым артиллерийским кораблем с двумя винтами, и после него только три броненосца были построены с одним винтом — для этих кораблей сохранялся риск остаться без хода в случае поломки. На «Кэптене» двухвальная машинная установка вдвое сокращала риск полной потери хода и улучшала маневренность корабля. Примечательно, что двухвальную двигательную установку к «Кэптену» удалось изготовить в Биркенхэде, где отсутствовали промышленные мощности для изготовления тяжелых отливок и поковок, необходимых для единой машины такой мощности.
Две трокковых машины приводили во вращение двухлопастные винты, и во время ходовых испытаний в Стоукс-Вей при полной мощности развили 74 об/мин и сообщили кораблю скорость в 14,5 узлов.
Чтобы максимально уменьшить перегрузку, полный запас угля в 600 т приняли на борт лишь однажды. Под парами «Кэптен» не был таким экономичным, как «Монарх», хотя и оказался на 500 т легче него по водоизмещению.
Оснастка
Оба корабля несли одинаковый запас угля, но «Кэптен» не мог принять топливо помимо его угольных ям (что тогда было обычным делом), поэтому парусный рангоут оставался весомой компонентой, если корабль претендовал на статус мореходного. Но вместо того, чтобы довольствоваться нижней шкалой парусности — что было бы вполне уместным решением — Кольз решил оснастить свой корабль самыми тяжелыми мачтами и самым развитым рангоутом. Это был жест полного доверия к возможностям «Кэптена» нести наверху любой вес, а также желание компенсировать большое сопротивление двух винтов и низкие парусные качества тяжелого корабля. Но если Адмиралтейство удивилось этому, то фирма выполнила указание увеличить верхний вес без возражений и оснастила «Кэптен» самыми высокими и тяжелыми мачтами во всем флоте: нижняя грот-мачта имела высоту от клотика до планшира на 29,3 м больше чем на любом другом британском корабле. Вследствие принятого размещения башен мачты лучше располагались для несения парусов, чем на «Монархе», однако из-за близости грот-мачты к дымовой трубе ее паруса быстро покрывались копотью и сажей. Чтобы избежать загромождения секторов обстрела башенных орудий стоячим такелажем, Кольз применил трехногие мачты. На месте обычных вант и фордун появились железные опоры — они служили одновременно и вантами, и штагами. Стоячий такелаж, прикрепленный к навесной палубе, состоял из веревочных лестниц, по которым матросы могли добраться до парусов. Оснащенный таким образом, «Кэптен» всегда был готов к открытию огня, в то время как «Монарх» требовал на подготовку к бою на близкой дистанции, после погони под парусами, по меньшей мере полтора часа. Во время постройки размеры навесной палубы увеличили, добавив, таким образом, верхний вес, хотя и обеспечили этим дополнительное пространство для работы с парусами. В первом же походе подтвердилось мнение фирмы-строителя, что корабль будет таким же жестким, как и другие броненосцы последней постройки. При ветре в 6-7 баллов и сильном волнении он кренился при повороте через «фордевинд» на 13…14°, что соответствовало ожиданиям на основании расчетов его способности нести подобную площадь парусов. Под парусами отмечали его легкую и медленную бортовую качку. Капитана Бургойна броненосец вполне устраивал под парусами — он отзывался о «Кэптене» как о «совершенно полном успехе — самом удобном и послушном судне» и, по его мнению, «одном из самых эффективных боевых кораблей в мире».
Оборудование
Офицеры и экипаж, исключая командира, старшего офицера и штурмана, размещались на 1 нижней палубе в уровне ватерлинии, где имелись иллюминаторы и была хорошая вентиляция. Освещение осуществлялось через большие палубные люки, и в этом отношении корабль был лучше, чем обычно. В целом оборудование было примитивным, но имелся патентованный шпиль с паровым приводом.
Сохранившиеся расчеты показывают, что требуемое полное водоизмещение было 6866 т, по чертежам показано 6950 т — таким образом, имелся изначальный резерв в 84 т. Если бы проводился тщательный досмотр за весом используемых при строительстве материалов, «Кэптен» мог бы оказаться удачным кораблем, но неделя за неделей трагедия перегрузки увеличивалась, так что, когда его вывели на испытания, осадка была 7,66 м носом и 7,78 м кормой вместо 6,86 и 7,16 м соответственно. Полностью оснащенный для выхода в море корабль имел среднюю осадку 7,69 м и высоту надводного борта всего 1,98 м вместо 2,6 м, а водоизмещение достигло 7857 т. Перегрузка корабля складывалась из следующего (в тоннах):
Статья была опубликована в январьском номере журнала "Наука и техника" за 2009 год
