Что же мы видим на самом деле? На момент смерти Петр I имел прямого наследника мужского пола — внука Петра (сына несчастного царевича Алексея), а также двух дочерей — старшую Анну и младшую Елизавету. Однако светлейший князь Меньшиков, поддержанный гвардией, решает иначе и вопреки всем канонам выдвигает кандидатуру вдовы почившего императора Екатерины. Сенат выносит по данному вопросу единогласное положительное решение и мало кого волнует, что упомянутая Екатерина — простолюдинка-чухонка и даже законность ее брака с императором может быть поставлена под сомнение, так как нет достоверных сведений о смерти ее первого мужа.
С этого момента и вплоть до 1825 г. вопрос о том, кому сидеть на русском престоле, решает гвардия и только гвардия. За все это время ни один из монархов, мирно унаследовавших трон от предшественников, долго на этом троне не удержался. Это можно было бы толковать как полный беспредел в верхах, что-то вроде эпохи солдатских императоров в Риме, если бы не одно любопытное обстоятельство: все, кого посадили в результате гвардейского переворота, правили долго и в большинстве случаев плодотворно (разумеется, из этой статистики приходится исключить тех, чья скорая смерть наступила от естественных причин). Как мне представляется, объяснить этот факт можно тем, что русские гвардейцы были не просто преторианцы у трона, но представители определенных, весьма влиятельных кругов русского общества, тесно с этими кругами связанные и кровно заинтересованные в их процветании. Они довольно отчетливо представляли себе, какой именно кандидат на престол им нужен, а упомянутый кандидат довольно хорошо понимал, чего от него ждут «избиратели».
Для наглядности бегло пробежимся по истории XVIII столетия. Императрица Екатерина I дает нам мало материалов для размышления, так как пережила мужа всего на два года. То же касается и царствовавшего после нее сына царевича Алексея — Петра II, умершего в 1730 г. от оспы. После его смерти вновь остро стал вопрос о престолонаследии. Из династически обоснованных претендентов в первую очередь следует назвать дочь Петра I и Екатерины I Елизавету и малолетнего сына их старшей дочери, к тому времени уже покойной царевны Анны Петровны, вышедшей замуж за герцога Голштинского. Но ни одна из этих кандидатур не пользовалась достаточной поддержкой. Спешно собравшийся Верховный тайный совет (совещательный орган, созданный Екатериной I и получивший до совершеннолетия Петра II чрезвычайные полномочия) выдвигал претендента за претендентом. В числе прочих на трон предлагали возвести обрученную невесту Петра II, семнадцатилетнюю княжну Екатерину Долгорукую, якобы объявленную императором наследницей на смертном одре. Вспомнили даже о первой жене Петра I Евдокии Лопухиной, доживавшей свой век в Новодевичьем монастыре под именем инокини Елены. В конце концов «верховники» остановились на кандидатуре вдовствующей герцогини Курляндской Анне, младшей дочери Иоанна V. Его старшая дочь была отвергнута, как имеющая неудобного для «верховников» слишком энергичного мужа, который мог вмешиваться в политику. Не имевшая в России серьезных политических связей Анна Иоанновна казалась слабой, легкоуправляемой фигурой, и верховники решили при сей удобной оказии ограничить самодержавную власть в свою пользу. Они потребовали от Анны подписания определенных условий, так называемых «Кондиций», согласно которым без одобрения Верховного тайного совета император (в данном конкретном случае императрица) не мог объявлять войну или заключать мир, вводить новые подати и налоги, расходовать казну по своему усмотрению, производить в чины выше полковника, жаловать вотчины, без суда лишать дворянина жизни и имущества, вступать в брак, назначать наследника престола. В феврале 1730 г. Анна Иоанновна подписала в Митаве «Кондиции» и торжественно въехала в Москву. Однако «затейка верховников», как стали впоследствии называть эту попытку установления в России конституционной монархии, не удалась.
Как только слух о случившемся в Митаве распространился, дворянство империи начало собираться на сходки. Не прошло и нескольких недель, как толпа дворян, возглавляемая князем Черкасским, числом в несколько сот человек (среди которых было много гвардейских офицеров) явилась во дворец и подала челобитную. В ней выражалась просьба императрице совместно с дворянством заново рассмотреть форму правления, которая была бы угодна «всему народу». Историк Н. Костомаров, детально изучивший свидетельства современников, описывает имевшую место сцену следующим образом:
«Тогда Василий Лукич (член Верховного тайного совета, князь Долгорукий) приглашал собрание успокоиться и, обратившись к князю Черкасскому, спросил:
— Кто позволил вам, князь, присвоить себе право законодателя?
Князь Черкасский отвечал:
— Вы вовлекли государыню в обман; вы уверили ее величество, что кондиции, подписанные ею в Митаве, составлены с согласия всех чинов государства. Это неправда. Они составлены без нашего ведома и участия.
Князь Василий Лукич стал советовать Анне Ивановне удалиться в другой покой и там на досуге обсудить шляхетскую челобитную. Анна Ивановна уже было согласилась. Но тут подошла к ней сестра ее Екатерина Ивановна, держа чернильницу с пером, и сказала:
— Нет, государыня, нечего теперь рассуждать! Вот перо — извольте подписать!
Государыня, стараясь укротить волнение, стала даже грозить, но гвардейцы не переставали волноваться, кланялись в ноги императрице и вопили:
«Государыня! Мы верные рабы вашего величества. Мы служили верно вашим предшественникам и теперь готовы пожертвовать жизнью, служа вашему величеству. Мы не потерпим ваших злодеев. Повелите только — и мы к вашим ногам сложим их головы!»
Анна Ивановна, оглядываясь кругом себя, произнесла: «Я здесь не безопасна. — Потом, обратясь к капитану Преображенского полка, она сказала: — Повинуйтесь генералу Салтыкову, ему одному только повинуйтесь!» До сих пор начальствовал над гвардией фельдмаршал кн. Василий Владимирович Долгорукий; назначение Салтыкова было отрешением князя Долгорукого. Шляхетство, сообразно повелению императрицы, удалилось в другую комнату для совещания; Анна Ивановна отправилась обедать с членами верховного тайного совета. Совещалось шляхетство недолго. Не время было совещаться, да уж и не было о чем. Весь дворец наполнен был гвардейцами, которые продолжали кричать, шуметь и провозглашали Анну Ивановну самодержавной государыней, а всем противникам самодержавия грозили, что всех их повыбрасывают за окна».
Наконец было составлено новое прошение. Оно начиналось вежливой благодарностью императрице за подписание «Кондиций», а заканчивалось настоятельной просьбой немедленно этот документ уничтожить, восстановить самодержавие, а Верховный тайный совет упразднить, что и было выполнено.
Случившееся сложно уразуметь лишь на первый взгляд, на самом деле все закономерно. Верховный тайный совет, в руки которого Митавское соглашение отдавало власть, был узкий коллегиальный орган, включающий 7-8 наиболее могущественных вельмож империи. Принципы его формирования были довольно смутны. Широкие дворянские массы, представителями которых при дворе были гвардейцы, резонно полагали, что влиять на него будет труднее, чем на единого самодержца. Зачем простому мелкопоместному дворянину конституционная монархия, ограниченная в пользу олигархии, если он может получить «самовластье, ограниченное удавкой». «Затейка верховников» не то чтобы вовсе не имела сторонников, но они значительно уступали противникам численностью, решительностью и организацией.
Продолжение следует
Статья была опубликована в мартовском номере журнала "Наука и техника" за 2013 год
