Панику среди испанских капитанов можно объяснить тем, что они приняли обыкновенные брандеры, груженые хворостом, смолой и соломой, за начиненные порохом «адские машины», с которыми они уже встречались во время войны в Нидерландах. Испанцы слышали, что итальянский инженер Федериго Джиамбелли, якобы разрабатывал подобные «плавучие мины» для английского флота.
С появлением взрывчатых веществ, их разрушительное действие нашло самое широкое применение в военном деле. На суше они, вначале, использовались при штурме крепостей. Например, в 1552 году Казань была осаждена Иваном Грозным и отрезана от источников воды, ибо реку Казанку отвели от города. Между тем татары не подавали никаких признаков того, что они сколько-нибудь страдают от жажды. От пленных выпытали, что имеется скрытый подземный ключ, а к нему тайный ход, – здесь жители и берут воду. Царь, по совету наемного немецкого инженера* (розмысла, как говорили тогда), приказал подвести под тайник подкоп, заложить 11 восьмипудовых бочек с порохом (около 1,5 т) и взорвать его.
*В документах того времени, описывающих осадные работы, не раз упоминалось словосочетание «немчин розмысл». Отдельные историки полагают, что это имя конкретного немецкого специалиста Немчина Розмысла, но это утверждение сомнительно.
4 сентября 1552 года взрыв был произведен. О его последствиях знаменитый русский историк Сергей Михайлович Соловьев (1820—1879) писал так:
«Тайник взлетел на воздух вместе с казанцами, шедшими за водой, поднялась на воздух часть стены, и множество жителей города было перебито камнями и бревнами, падающими с огромной высоты».
Через некоторое время под руководством того же немца были сделаны еще два подкопа под стены. Успешные взрывы были произведены 1 октября, войска пошли на штурм, через образовавшиеся бреши, и Казань была взята. Каковы были заряды и каково разрушение – не указано, сказано лишь, что камни, люди, бревна летели на воздух. Эту сцену, выполненную с соблюдением почти всех деталей и участием тысяч миниатюрных фигурок, можно увидеть на превосходном макете, установленном в музее Артиллерии Инженерных войск и Войск связи Санкт-Петербурга.
Применение взрывчатых веществ в полевом сражении было крайне затруднено, ибо порох давал более-менее сильный взрыв только тогда, когда был в достаточно большом количестве, а с тяжелыми бочками очень трудно обращаться. Совсем другое дело, когда война шла на море: ибо пороха на судно загрузить можно было очень и очень много. Поэтому, когда из корабля намеренно делали плавучую мину, то наступали очень серьезные последствия.
В 1585 году испанский наместник Нидерландов Алессандро Фарнезе герцог Пармский (Alessandro Farnese; 1545—1592) осадил Антверпен. Чтобы отрезать сообщение города с морем, он решил построить через реку Шельда мост. Задача была очень непростая, ибо ширина реки в этом месте составляла 2200 м, а максимальная глубина 22 м. Однако под руководством двух опытных итальянских инженеров, Батиста Плато и Проперцио Барочно, менее чем в годичный срок был построен деревянный мост.
Его смонтировали на понтонах и укрепили прочными деревянными блокгаузами, оснащенными мощной артиллерией и пуленепробиваемыми брустверами для стрелков. Построенный мост представлял собой шедевр инженерной техники, имея в длину около 730 метров, он был подкреплен фортами с обоих берегов. В городе, лишенном снабжения с моря, возникла угроза голода. Голландцы несколько раз пытались поджечь мост, спуская на него по течению реки горящие плоты и мелкие суда, но брандеры легко перехватывались испанцами. Вместе с тем, в Антверпене тоже был искусный итальянский инженер Федериго Джиамбелли (Frederic Zambelli, Gianibelli), родом из Мантуи. Любопытно, что он за несколько лет перед тем предлагал свои услуги испанцам, но просимый гонорар показался королю чрезмерным, и ему было отказано. Тогда обиженный искатель приключений, из принципа, поступил на службу к восставшим голландцам.
Для прорыва блокады Джиамбелли предложил построить два «адских брандера», для чего использовать самые большие суда – «Удачу» в 70 т и «Надежду» в 80 т – из имеющихся в распоряжении горожан. На каждом из них устроили прочный, со стенами и сводами в шесть футов (183 см) толщиной каменный погреб. В эти погреба было заложено по 7000 английских фунтов (3500 кг) черного пороха, а поверх и по сторонам этих своеобразных крюйт-камер навалены булыжники, старые цепи, железный лом, бревна, были использованы даже старые надгробия. Над основной палубой сделали легкую надстройку, загруженную щепой, дровами, смоляной паклей, чтобы придать судам вид обычных брандеров.
Сооружение на судах этих своего рода блокгаузов, говорит о том, что Джиамбелли был действительно знаток своего дела: поскольку черный порох, представляющий собой механическую смесь трех веществ, а не их химическое соединение, не обращается в газ мгновенно, а горит с поверхности каждого зерна, причем скорость горения прямо пропорциональна давлению. Таким образом, действие пороха тем эффективнее, чем прочнее оболочка заряда. Поэтому, если бы голландцы просто положили порох в трюм брандера, или ограничились простым деревянным коробом, то получили бы сравнительно ничтожный эффект.
Для производства взрыва на «Удаче» из погреба был выведен длинный фитиль, а на «Надежде» в самом погребе был помещен своеобразный часовой механизм (именно после этого случая и появилось название «адская машинка»), для изготовления которого Джиамбелли пожертвовал собственный будильник. Однако будильник вместо того, чтобы звонить, приводил в действие запальный механизм из кремней и огнив, окруженных пороховой мякотью. Учитывая, какой редкостью были по тем временам даже простые карманные часы, можно только удивиться такой расточительности инженера. Но эта жертва оказалась ненапрасной.
В ночь на 4 апреля 1585 года, вниз по течению Шельды было пущено тридцать обыкновенных горящих брандеров, а с ними и два «адских», которые внешне отличались от остальных только большими размерами. Для отражения столь массированной атаки на мосту собралось множество солдат во главе с самим герцогом Парма. Все более легкие брандеры были успешно перехвачены и либо отбуксированы к берегу, либо потоплены. Более массивные и прочные «Надежда» и «Удача», не смотря на все усилия испанцев, достигли моста, под которым и застряли. Их начали спешно тушить, при этом на «Удаче» заметили горящий фитиль, который тотчас уничтожили. Однако присутствие часового механизма на «Надежде» обнаружено не было. Вскоре раздался действительно адский взрыв, который, по воспоминаниям современников, был слышен по всей Западной Фландрии, т. е. километров на 80.
Последствия его были поистине ужасны: мост разрушен на протяжении 700 м, более 800 испанцев убито, несколько тысяч ранено падающими сверху булыжниками, обломками камня, железа и дерева. Даже сам герцог Парма был тяжело контужен бревном. Поднятая взрывом, 10-метровая придонная волна перекинулась через береговые дамбы и затопила прилегающие поля и луга.
Впрочем, смелый и энергичный герцог даже после такого коварного удара не пал духом. Немного отлежавшись, он привел в порядок свою армию, вновь восстановил мост, и Антверпен был все-таки вынужден сдаться. Герцог издал строгий приказ не грабить город, и испанские войска вели себя безупречно. После капитуляции города Джиамбелли отправился в Англию, где служил короне с 1585 до 1602 годы, что и стало причиной распространения слухов об оснащении английского флота «адскими брандерами». Скончался он в Лондоне, но дата его смерти неизвестна.
Правда, перед этим защитники построили корабль «Фен де ла Герр» «Fin de la guerre»; «Конец войны») — огромную плавучую платформу с мощным казематом в центре, укомплектованном большим количеством пушек и мушкетов. Согласно некоторым источникам, корабль был защищен толстой железной броней. Защитники города возлагали большие надежды на строительство этого монстра, для снятия осаду. Именно эти надежды и побудили дать ему такое имя. Когда корабль ввели в строй, оказалось, что он слишком тяжел для неглубоких водных путей. В первый же выход судно село на мель, и его миссия с треском провалилась.
Тем не менее, осада Антверпена продолжалась в течение 13 месяцев и стала одной из самых знаменитых в военной истории. 17 августа 1585 года самый богатый город Европы капитулировал. За год до этого был убит главный противник Фарнезе – Вильгельм Оранский (Willem Hendrik, Prins van Oranje; 1650—1702), что, очевидно, имеет прямое отношение к успешному исходу осады, тем более что Вильгельм нигде не сумел проявить свои полководческие дарования.
В 1588 году король Филипп II снарядил «Непобедимую армаду» из 130 кораблей, вооруженных 2431 орудием, и множества гребных судов и отправил ее завоевывать Англию. 21 июля 1588 года самый большой из появлявшихся когда-либо в водах северной Европы флот под командованием Алонсо-Переса де Гусмана, герцога Медина-Сидония* (Alonso-Pérez de Guzmán; 1550–1615) отплыл на соединение с дожидавшимися его в Дюнкерке тремястами транспортными судами, на которые собирались грузиться двадцать семь тысяч ветеранов Пармы.
*Возглавить Армаду должен был Альваро де Базан, маркиз Санта-Крус (Álvaro de Bazán; 1526–1588), по праву считавшийся лучшим адмиралом Испании. Он был автором идеи и главным ее организатором. По единодушному мнению современников, если бы он действительно вел флот, исход кампании был бы иным. Однако в феврале 1588 года 62-летний адмирал умер.
29 июля Армада вошла в Ла-Манш и, несмотря на неоднократные попытки английского флота остановить ее продвижение, бросила якорь в порту Кале, всего в двадцати пяти милях от Дюнкерка. В воскресенье, 31 июля 1588 года, испанский флот стоял, расцвеченный флагами, на открытом рейде у Кале. В ночь с юга показались горящие английские брандеры, пущенные по ветру.
На «Армаде» началась невообразимая паника, суда рубили якорные канаты, ставили паруса, сваливались между собой и бежали по ветру вдоль фландрского побережья на север, не обращая внимания на команды и сигналы адмирала. Плавание в этом районе очень затруднено из-за обилия мелей, на которых многие суда и погибли. Поэтому в военную историю «антверпенский» взрыв вошел не только потому, что принес огромный ущерб противнику. Кроме упомянутых прямых последствий, он имел еще несравненно более важные последствия косвенные: команды испанских военных судов в каждом брандере стали видеть «адский» и впадали в панику.
Ни один брандер цели не достиг, ни одно судно не пострадало от огня, всех незваных пришельцев раскидало по берегу, где они тихо догорели без всяких взрывов. С флагмана раздался орудийный сигнал: всем встать на якорь. Несколько ближайших кораблей замерли возле флагмана, но, когда занялась заря нового дня, 8 августа, командующий напрасно искал глазами свой флот: корабли рассеялись от Кале до Гравлина. Таким образом, брандеры англичан хотя и не подожгли ни одного «испанца», но безнадежно разбили строй и разом лишили корабли семидесяти становых якорей… Это было началом окончательной гибели «Армады», из которой, в конечном счете, на родину вернулись лишь 21 большой и 21 малый корабль.
