Архангельск

 

Фото Слева направо: С.П. Королев, Л.Л. Люшин, К.К. Арцеулов на VII Планерных испытаниях. Коктебель, 1930
Слева направо: С.П. Королев, Л.Л. Люшин, К.К. Арцеулов на VII Планерных испытаниях. Коктебель, 1930

В начале 1933 года советский Гражданский воздушный флот праздновал своё десятилетие. Естественно, отмечались наиболее отличившиеся работники Гражданской авиации. Приказ по ГВФ СССР № 510 от 8 февраля 1933 года «О награждении лётно-технических работников ГВФ за значительный налёт километров» начинается с пилота Аэрогеодезии К.К. Арцеулова. Он награждался почётным нагрудным знаком «За налёт 500000 километров и выше». Тогда это был самый большой налёт. 10 февраля на торжественном заседании в Доме союзов оглашается список работников ГВФ, представленных к наградам за заслуги в становлении и развитии отечественного Воздушного флота. И снова список начинается с имени Арцеулова. А три дня спустя он был арестован.

 

О своём пребывании в Бутырке Константин Константинович рассказывал следующее: «Вот где пригодилось терпение и выдержка, коим  старалась приучить моя мать. Более двух месяцев перед началом очередного допроса я напоминал следователю, что мне всё ещё не предъявлено обвинение. Наконец, мне его вручили. Читать его стоило большого труда. Мне, например, приписывали воровство. Будто бы на аэродроме со склада я однажды украл штуку шёлка, в чём в значительной степени подрывал оборону страны. Я сказал, что такому обвинению никто не поверит, парашюты шьются из перкаля. Шёлк плотен, тяжёл и очень дорог. Следователь задумался: «Но ведь в газетах пишут: «Над праздничным аэродромом раскрылись шёлковые купола». Из этих слов я понял, что он и является автором столь странного документа. Он перечитал обвинение и сказал страшные слова: «Да, пожалуй, нашему обвинению могут не поверить. Но для нас главное раздавить вас как личность и доказать, что вы – враг народа». Мне очень хотелось курить, и я с сожалением вспоминал свой портсигар с надписью «Стойкому защитнику пролетарской революции – от Реввоенсовета СССР», подаренном в 1928 г., и который у меня изъяли при аресте». По окончании следствия Арцеулов был выслан в Архангельск.

 

 Помните грустный советский анекдот?

- За что вам дали пятнадцать лет?

- Ни за что!

- Неправда! Ни за что дают десять.

 

Судя по приговору – три года ссылки в Архангельск, Константин Константинович попал совсем уж ни за что. Сам он полагал, что это – результат доноса одного давнего знакомого. Впрочем, анекдот относится к страшному периоду, который начался несколькими годами позже. Тем, кого арестовали в канун Великой Чистки, можно, сказать, повезло. Тогда стандартным сроком «ни за что» было как раз три года и «оттуда» многие возвращались. Так случилось с героем нашумевшего романа Анатолия Рыбакова «Дети Арбата», самим писателем Анатолием Рыбаковым и лётчиком Константином Арцеуловым. В 1937 г. он из ссылки возвратился, а в 1956 г. после XX съезда партии  был полностью и безоговорочно реабилитирован.

 

«В период ссылки в Северный край, — пишет Арцеулов в автобиографии, — я работал мотористом на катере, конструктором судостроительного бюро Севкрай ОСВОДа, художником-проектировщиком архитектурной конторы Госзеленстроя, оформлял набережную Северной Двины. По общественной работе: построил балансирный тренажёр для тренировки лётчиков Архангельского аэроклуба, руководил модельным кружком юношеской водной станции, оформлял выставку Истории завоевания Арктики…» Вот некоторые столичные либеральные мыслители, попав в ссылку в провинцию, впадали в глубокую депрессию, чуть ли не до суицида. Дескать, не может культурный человек жить там, где нет никакой культурной жизни. А если поставить вопрос по-другому? Культурная жизнь неизбежно возникнет там, где есть культурный человек. Не возникает – так может, человек не такой уж культурный.  Лично у меня сложилось впечатление, что если бы Арцеулов оставался в ссылке дольше, он бы превратил славный город Архангельск в столицу мира.

 

Те, кто лично знал Константина Константиновича, отмечали, что, во-первых, не взирая на обстоятельства, он всегда был аккуратно и элегантно в одет, а, во-вторых, исключительно вежлив в обращении.  Даже самых зелёных курсантов он называл по имени отчеству. Одному из таких бывших курсантов, обучавшихся под руководством Константина Константиновича аэрофотосъёмке, Евгению Павловичу Смирнягину,  довелось встретить его в Архангельске, в бытность мотористом. « Совершенно неожиданно, - рассказывает Смирнягин – я встретил Константина Константиновича под Архангельском. Он был туда сослан после суда «тройкой» и работал там механиком на катере. Выбрав подходящее время, я как бы нечаянно оказался близ него и мы поговорили. Потом, всякий раз как я приезжал в Архангельск, я навещал его, чему он был очень рад. И вот здесь я имел редкую возможность быть свидетелем, как благотворно и сильно было его влияние на людей, с которыми он соприкасался. Это были люди почти отчаявшиеся, подавленные горем и тяжкими испытаниями, осуждённые, как и он, на многие годы. При мне на палубе катера состоялся разговор с мотористом, обозлённым на всё и вся.

 

Константин Константинович обратился к нему по имени отчеству и тихим ровным голосом (что в той обстановке сильно его выделяло) стал ему говорить, что он плохо «перебрал» двигатель, и что работу надо переделать заново. Далее он также мягко сказал, что знает его как моториста высокого класса и понимает его состояние. Но было бы стократ хуже, если бы у них не было совсем никакой работы. «Старые английские девы – сказал он – уверяют, что вязание хорошо действует на нервную систему. А наша работа напоминает вязание очень длинного чулка.

 

…Как может повлиять человек! В те времена настоящим мотористом, даже в авиации, считался такой, который весь, с головы до ног, измазан, у кого вместо пуговиц болтики, гаечки, проволочки. Это считался моторист, остальные — пижоны. А про Арцеулова мотористы говорили: „Вот дядя Костя! Это человек!.. Ты посмотри, какой у нас народ…“. Я посмотрел — действительно чумазых не видно. Даже моторные лодки, причаленные на этой пристани, были как то чище, чем на остальных пристанях. Ну а лодка, на которой Константин Константинович был мотористом, стояла просто на удивление чистая. Московские позавидовали бы».

 

Жена Арцеулова Татьяна приехала к нему в Архангельск и привезла шестилетнего сына Олега, будущего известного кинодокументалиста. Олег Константинович поделился детскими воспоминаниями: «Когда мама узнала от знакомых лётчиков, где находится папа, она взяла меня (мне было шесть лет) и поехала к нему. До сих пор помню непередаваемую радость их встречи. Меня посадили в санки. Была ночь, дорога шла по льду реки Северной Двины. Отец с мамой шли в обнимку и о чём-то разговаривали. В этот момент я вывалился из санок на лёд. А они были так увлечены разговором, что не заметили, что я остался, на льду, и удалялись всё дальше и дальше в темноту. Через некоторое время они вернулись и усадили меня в санки и при этом громко о чём-то смеялись. А я был очень обижен и сидел, насупившись, и не мог понять, почему им так весело».

 

Кстати, построенный Арцеуловым в Архангельске наземный лётный тренажёр, видимо, был одним из первых в мире.

 

«Не имея возможности продолжать работу в авиации, я всецело стал работать как художник»

 

Когда Арцеулов вернулся из ссылки, ему было 46. Возраст для лётчика ещё не запредельный, но уже почтенный. Многие в эти годы уже покидают авиацию.  Наверное, не будь трёхлетнего перерыва, Константин Константинович летал бы и после пятидесяти, но втягиваться заново, возвращаться в возрасте, когда большинство  уходит на пенсию, было очень тяжело. Да и лётный стаж у него был для того времени рекордный – 23 года. Теперь из двух его величайших дарований на первый план выдвигается талант художника. 

 

Впрочем, Константин Константинович, очевидно, не считал, что всю жизнь разрывается между двумя  талантами. Скорее он полагал, что лётчик и художник – две стороны одного и того же дарования и объединять их естественно. В одном из частных писем он говорил: «По моему мнению, профессии художника и лётчика близки друг другу, потому что во многом требуют от человека одних и тех же врождённых или приобретённых черт и качеств: чувства пространства, движения в нем, темпа и ритма его, глазомера и тонкого чувства цвета, наблюдательности, аналитического отношения к обстоятельствам в работе, романтизма и предприимчивости, эмоциональности и глубокого знания своего ремесла. Большинство выдающихся лётчиков способны и в пластических искусствах. М.М. Громов отлично рисует, его сподвижник А.Б. Юмашев — член Союза художников. Генеральный конструктор О.К. Антонов хорошо летает, прекрасно пишет и рисует. Свободное время проводит за мольбертом, рисует и Генеральный конструктор А.С. Яковлев. У истоков передовой в то время французской авиации стояли скульптор Делагранж, профессиональный художник Левассер (конструктор знаменитого моноплана и моторов „Антуанетт“) и другие. Сам великий Леонардо придумывал и строил летательные аппараты. У нас типичный пример этого художник В.Е. Татлин, увлечённо строивший птицеподобные „Летатлины“».

 

Если вдуматься, это так естественно. «Природа так обо всем позаботилась, что повсюду ты находишь, чему учиться». Это высказывание Леонардо да Винчи одинаково подходит и художнику, и инженеру, и, конечно же, авиатору. А ещё оно явно перекликается с песенкой из повести Стругацких «Понедельник начинается в субботу»:

 

В целях природы обузданья,

В целях рассеять неученья тьму

Берём картину мирозданья

И тупо смотрим что к чему.

 

Арцеулов писал маслом и акварелью, ряд  работ Константина Константиновича экспонируется в Феодосийской картинной галерее имени его дедушки. Но больше всего он работал как график и книжный иллюстратор. Более пятидесяти книг вышли  иллюстрациями и художественным оформлением Арцеулова. В их числе «Синопский бой» С. Сергеева Ценского, «Путешествия» Н. Пржевальского», «Слово о двадцати восьми» Н. Тихонова, «Енисей, река сибирская» Г. Кублицкого.  Особенно охотно Константин Константинович брался иллюстрировать книги своих коллег-авиаторов: «Служу родине» И. Кожедуба, «Рассказы из жизни» и «Рассказы авиаконструктора» А. Яковлева, «О нашей авиации» И. Мазурука, «Полюс» и «Полярный лётчик» М. Водопьянова . Но главным полем деятельности Арцеулова были научно-популярные журналы. «Оригинально, интересно написанная статья, - говорил Константин Константинович – всегда вдохновляет, и заставляет работать в нужной тональности, созвучно с автором. И тогда интересно работать и даже времени не замечаешь. Единственное, что подчас огорчало, так это неумолимые сроки сдачи рисунков редактору».

 Обложка журнала «Техника - молодежи», №11. - Молодая гвардия. 1951. Художник К. Арцеулов
 Обложка журнала «Техника - молодежи», №11. - Молодая гвардия. 1951. Художник К. Арцеулов

Пожалуй, в Советском Союзе едва ли можно было найти человека не знакомого с  работами Арцеулова, хотя многие никогда и не слышали его имени. Интересоваться, как зовут журнального художника-оформителя как-то не очень принято в широких кругах. Между тем, многие, наверное, согласятся, что у популярнейшего советского журнала «Техника – молодёжи» весьма узнаваемый стиль. Порой читатели безошибочно опознают его страницы, вырванные из середины номера, без единого заголовка.  Это – заслуга Арцеулова. Он был ведущим художником «Техники – молодёжи» в 50-е, 60-е, 70 годы и оформил 240 его номеров. Кроме того, иллюстрировал журналы «За оборону», «Крылья Родины», «Юный техник», «Моделист конструктор», «Огонёк», «Знание — сила», «Вестник Воздушного флота», «Советский воин».  Вкладки и рисунки Арцеулова есть и в «Детской энциклопедии», той самой, жёлтой десятитомной, с большими буквами ДЭ на корешке, что вышла полумиллионным тиражом в начале 60-х. Стену главного зала Центрального дома авиации и космонавтики имени М.В. Фрунзе украшает большое (6x3 метра) панно его работы. 13 апреля 1961 года на первой полосе «Правды» была помещена композиция, посвящённая полёту Гагарина, — совместная работа художников В. Добровольского и К. Арцеулова. Обратиться к Константину Константиновичу посоветовал Сергей Королёв. Когда-то Арцеулов испытывал на горе Клементьева первый, сконструированный им планер.

Газета «Правда» 13 апреля 1961 года
Газета «Правда» 13 апреля 1961 года
Константин Константинович Арцеулов и Сергей Павлович Королёв на торжественном заседании в честь 40-летия планеризма в СССР 16 декабря 1963 г.
Константин Константинович Арцеулов и Сергей Павлович Королёв на торжественном заседании в честь 40-летия планеризма в СССР 16 декабря 1963 г.

Константин Константинович ушёл в 1980 г. Он прожил очень долгую жизнь. Расстаться с полётами ему пришлось как раз на её середине, но Небо оставалось с ним до конца. О нём говорили: «В художнике Арцеулове всегда жил авиатор. Как, впрочем, и в авиаторе — художник».

Планер, терпящий бедствие над морем. Одна из последних картин Арцеулова.
Планер, терпящий бедствие над морем. Одна из последних картин Арцеулова.

Его последняя картина изображает парящий на фоне крымского пейзажа планер. Скалы, морские волны и косой росчерк крыльев. Это красиво. Это так красиво, что дух захватывает. Ну а по поводу «художника в авиаторе» лучше всех высказался восьмой Герой Советского Союза лётчик  Михаил Громов: «Полёты Арцеулова поражали нас, его современников, смелым почерком и красотой, гармонией и композицией высшего пилотажа, который у него всегда блистал чистотой исполнения каждой фигуры. Его полёты – это выдающееся явление в нашей авиации того времени, и то, что мы были свидетелями этих полётов, расценивалось нами как счастливое везение».

Нашли опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Новости о науке, технике, вооружении и технологиях.

Подпишитесь и будете получать свежий дайджест лучших статей за неделю!